Охота на крокодила - Эдуард Юрьевич Власов

– Именно, – кивнул Ковалев. – У обоих не только рыло, но и все остальные части тела в пуху и перьях. Народ, который их выбирал, прекрасно знает, что оба – мафиози первостатейные, взятки им самосвалами подвозят, в каждом бизнесе долю дармовую имеют. В честность их и порядочность не верит никто. Короче, как мы говорим, «брать надо!».

– Губернаторов? – недоверчиво переспросил сенсей.

– Ну, рыба-то с головы гниет, вы же в Японии живете – знать должны. Вот. А гарант говорит…

– Кто говорит? – не понял я.

– Гарант. Гарант Конституции – президент, короче, – пояснил Ковалев. – Гарант своим шестеркам, которые не хлебом, а сырым мясом кормятся, говорит: «Сначала доказательства мне на стол, а уж потом только брать!» А они же, губернаторы, не отверткой деланы. Следов никаких, улик там, отпечатков пальцев, разумеется, тоже. Свидетелям рты цементом заделаны навечно. А шестерки давят, говорят гаранту, что точно замазаны оба, но осторожны. Тогда гарант делает финт ушами: раз доказательств против ребят нет, но и терпеть их безобразия он тоже не желает, предлагает обоим взять и покинуть свои дальневосточные вотчины.

– «Дальневосточные вотчины»… – причмокнул от филологического удовольствия сенсей. – Опять прекрасно сказано, Виктор Васильевич!

– А?.. Ну да…

Доморощенный «поэт от УК РФ» недоуменно посмотрел на Ганина и продолжил свою сагу:

– Вот. И, значит, раз «уголовку» им пришить не к чему, дает им министерские кресла. Одному заправлять всей рыбной отраслью страны предлагает, а другому – атомной энергетикой.

– А они что? – спросил я.

– А вот тут самое интересное начинается. Первый чует, что паленым запахло. Если откажется, то обложат его со всех сторон и что-нибудь да нароют лет на пятнадцать строгого режима. А так как нарыть против таких людей всегда есть чего, надо только заступ заточить, – не на губернаторскую же зарплату его дети в Австралии проживают, – он покорно соглашается и в стольный град переезжает. Как бы ему этого ни не хотелось.

– Почему? – удивился я. – Это же Москва!

– Москва, товарищ майор, для таких персонажей – большая красивая тюрьма. Это здесь, за восемь тысяч верст пустоты от нее, он король и император. А там его по полной выпасают, так что все его сделанные на рыбе-крабе миллионы особо и не потратишь. Жизнь начинается скромная да под неусыпным вниманием серьезных ребят из серьезной конторы, которая нам и самого президента подарила. Короче, живет он сейчас в Москве, госкомитет его давно упразднили, сам на красивых, но безденежных замовских креслах восседает и кайфа от жизни никакого не получает. Вот как наш гарант такие дела разруливает! Все дело идет к стрессу, язве желудка и работе на аптеку последние пятнадцать лет своей жизни.

– А второй что? – спросил Ганин. – Который по атомной линии выдвигался?

– А второй не промах оказался. Ему свои доходы многотонные бросать ради Москвы не захотелось. Он умнее первого и про язву и аптеку все просчитал точно. Отказался от кресла, короче, и губернаторствовать у себя остался с прицелом на дальнейший вылет в направлении Сан-Франциско или Мельбурна.

– А гарант что? – поинтересовался я.

– А гарант проглотил отказ – значит, блефовал. Значит, ничего конкретного на него не только не было, но даже не предполагалось. В общем, коса нашла свой камень.

– А камень тот кремнем оказался… Молодец мужик! – констатировал Ганин.

– Да, молодец, – горько усмехнулся Ковалев. – Только прожил после этого отказа недолго. Через полтора года на вертолете вдребезги разбился этот молодец. В закрытом гробу отпевали.

– Предполагаете, помогли ему? – спросил я.

– Да им, губернаторам, и помогать не надо. Сами контроль над собой теряют… Ну да бог с ними! – отмахнулся Ковалев от надоевших ему глав региональной исполнительной власти. – Я чего остался-то! Ребята наши пулю из песочницы выковыряли, с вашими рюмочными сличили. Один ствол получается.

– Ну, это для меня не неожиданность, – вяло отреагировал я.

– Понимаю. Только парни наши на детской площадке, где вы, товарищ майор, ночью в «казаков-разбойников» играли, два вида пуль наковыряли.

– Логично, мой свинец там тоже есть.

– У вас что за ствол?

– «Ню-Намбу», наш ментовский стандарт, а что?

– У нашей баллистики этой штуки в базе данных нет. Забавная вещь получается, товарищ майор, – протянул Ковалев. – Те пульки, которыми в вас и на теплоходе, и во дворе шмалили, выпущены из однотипного оружия. Типа вашего.

– Из «Ню-Намбу»?

– Наши эксперты говорят, что вероятность свыше девяноста процентов.

– Вы хотите сказать, что в меня японец стрелял?

– Я хочу сказать, что в наших краях этот ваш револьвер – диковинка. Ни в компьютере, ни в картотеке у нас его до сегодняшней ночи не было, а тут сразу две схожие нарезки.

– Веселая история… – грустно констатировал я.

– Да уж куда веселее, – печально согласился со мной Ковалев.

– И все-таки, по-моему, это должен быть русский, – сказал я, вспоминая варварские ночные переключения передач в «Патроле» слабо подкованным в плане правил эксплуатации японской автомобильной техники «двойником».

– Конечно, ствол может быть в чьих угодно руках, – согласился Ковалев и поднялся из-за стола. – Может, вы и правы. Но это значит, что его владелец с Японией должен быть связан. У нас тут ассортимент иной.

– А как вообще вы поняли, что пистолет японский, если у ваших баллистиков на него ничего не было? – на вполне законных основаниях поинтересовался я.

Ковалев посмотрел на меня с укоризной и снова присел.

– Товарищ майор, вместе с вами – ну, то есть с вашим визитом в наши края – чисто японская тема пошла. Ну, мы связались с Хабой…

– С Хабой?.. – не понял я.

– С Хабаровском, – автоматически перевел Ганин.

– Спасибо, – кивнул Ганину Ковалев. – Как вас еще раз, извините?..

– Ганин, – кивнул в ответ сенсей.

– Понятно.

Ковалев с подозрением взглянул на непонятно почему шифрующегося Ганина и продолжил:

– В Хабаровске федералы сидят, а у них там база данных на весь мировой арсенал огнестрела. Вот они нам и сообщили, что оба ствола – японские. Только, похоже, длина самих стволов у них разная. Возможно такое, товарищ японский майор?

– Возможно, – ответил я. – Мне как японцу стыдно об этом говорить…

– Ну давай, мужик, – встрял Ганин. – Это поначалу стыдно, а потом всем нам легче будет.

Вот может же сенсей взять и в момент всю икебану испортить!

– Ты себе еще этого жидкого торфа закажи, Ганин, ладно?.. Так вот, Виктор Васильевич… Ничего, если я к вам так обращусь?

– Обращаюсь, – поправил недремлющий сенсей.

– Ничего, товарищ японский майор, – улыбнулся Ковалев – то ли мне, наивному, то ли Ганину, мудрому.

Я кашлянул в кулак, чтобы набрать воздуха в легкие перед началом лекции об истории вооружения японской полиции.

– Этот «Ню-Намбу» – японский лишь номинально. «Ню» – это японский вариант английского «нью», а если быть точнее, то американского. Изначально у нас был просто «Намбу». И это был вовсе не револьвер, а японская копия «Кольта» образца тысяча девятьсот одиннадцатого года, которую создал, я думаю, хорошо вам известный Мозес Браунинг. С ним нам не повезло…

– С ним – нам… С ним – нам… – опять не смог удержаться Ганин от своей практики в области поэтики и закачал головой, подобно кукующим ходикам.

– С Браунингом? – удивился Ковалев.

– С пистолетом, – успокоил я его. – Это было в начале двадцатого века. Давно, в общем. Тогда мы еще не научились достойно копировать лучшие западные образцы. Образцы всего, не только пистолетов. Ну да ладно. В общем, первый «Намбу» до сих пор признается худшим пистолетом всех времен и народов.

– А вашим предкам-оружейникам не в Лондон надо было ездить, а в нашу Тулу, – дал абсолютно бесплатный и совершенно бесполезный совет Ковалев.

– Мне отец говорил, что в Тулу надо со своим самоваром ездить, – наковырял я нечто из своих отроческих воспоминаний.

– Это в Париж, а не в Тулу, – встрял неугомонный Ганин («Неугомонный Ганин» – отец бы порадовался этому созвучию, да и сам Ганин тоже). – И не с самоваром, а со своей женой.

– Вы, Ганин, товарищу майору договорить дадите? – рявкнул Ковалев.

– Да ради бога, – отступил внезапно ставший покладистым сенсей.

– Ну, в общем, не прошло и полвека, как наше начальство решило отказаться от позорного копирования «браунинга» в пользу тоже совсем неяпонского «Смит-энд-Вессона». Вот тут-то и появился на свет – это аккурат за четыре года до токийской Олимпиады случилось – «Ню-Намбу», то есть «Новый Намбу». Это уже никакой не «браунинг», а револьвер, пятизарядный. Хотя патроны мы к нему как закупали у «Смит-энд-Вессона», так и закупаем.

– Я смотрю, вы без америкосов никуда, – проницательно заметил Ковалев.

– Так природа захотела, – пропел себе