Охота на крокодила - Эдуард Юрьевич Власов

согласился я.

– Тогда какого, извиняюсь, нехорошего вы в «крокодиловы» дела лезете? Говорите, что по убийству какому-то сюда приехали, да еще по туристической визе, а сами на мою поляну влезть норовите!

– А до вас, господин Носенко, никогда не доходила такая простая истина, что поляна у нас с вами одна?

– Это с каких таких пор?

– С изначальных. Наркотик – та же смерть, то же убийство. Тот, кто наркотик продал, – убийца. До вас такой элементарный факт не доходил никогда?

– Лирика, – сплюнул Носенко. – У нас разделение труда четкое. Убийц ловит майор Ковалев, а курьеров или, как вы тут верно сказали, чалых, – я, майор Носенко.

– Ну, раз вы оба майоры, да и я тоже, может, нам вместе и скооперироваться?

– Вы с Виктором Васильевичем – майоры региональные, – высокомерно сообщил Носенко. – А я майор федеральный. У меня шеф не в Ванино, а в Хабаровске сидит. И отчитывается он не там же, а в Москве. Понятно? Ведь и ваши антинарки тоже, поди, в Токио на ковер должны ездить?

– Верно, – согласился я. – Только у меня по этой линии и убийство имеется, так что я уж не совсем… Ганин, как там про рукав?

– В смысле, «не пришей к …»? – начал было скабрезник Ганин, но, посмотрев на Ковалева с Носенко, осекся. – Да они и сами знают…

– Ваше убийство, Минамото-сан, напрямую связано с наркотиками? – выстрелил в меня гневный Носенко, которого мой друг Ганин раздражал явно больше, чем я.

– Матрос с «Анны Ахматовой» Игорь Шепелев, убитый то есть, был нанят полицией известного вам города Отару с целью сообщать ей обо всех попытках провоза на территорию Хоккайдо нелегальных грузов, и наркотиков прежде всего.

Носенко недовольно посмотрел сначала на меня, затем – на Ковалева.

– Кто вам сказал, что его убили именно по этой линии?

– Никто не сказал. Но согласитесь, такой вывод напрашивается сам собой. Информатор узнает о текущей или предстоящей поставке, перевозчик узнает о том, что Шепелев обо всем знает, и убирает его как реальную опасность.

– Логично, – кивнул Носенко. – Но ничего конкретного у вас пока нет, я так понимаю?

– Пока нет, но в мое отсутствие должен быть найден нож – орудие убийства, – а заодно и прочесаны все возможные каналы, по которым «крокодил» может быть принят в Отару.

– Это все в будущем времени, – махнул рукой Носенко.

– И в условном наклонении, – вдруг поддакнул ему Ганин.

– Зубов – ваш подопечный? – решил я огорошить Носенко своей информированностью.

– Нет, не мой, – тихо ответил он.

– А чей?

Я аккуратно скосил глаза в сторону Ковалева.

– В лучшем случае «экономистов», – сказал Носенко.

– «Экономистов»? – не понял я.

– Управление по борьбе с преступлениями в экономической сфере, – объяснил майор.

– Его пасут? – поинтересовался я.

– И не одни «экономисты»! – хмыкнул Носенко и взглянул на Ковалева.

– А вы?

– Я же сказал, он герой не моего романа. Герои моего романа – героин и наркоманы.

– Герои-героин… Романы-наркоманы… – буркнул филолог-синхронист Ганин.

– Вам известна его связь с Като?

– Этот ваш брокер тоже идет через «экономистов». Мою контору он не интересует.

– А если там не только чистая «экономика»? – спросил я Носенко и посмотрел на Ковалева.

– У нас нет иных данных, – покачал головой Носенко.

– Значит, вы не допускаете возможность сговора Зубила с Като по началу поставок «крокодила» на Хоккайдо?

– Когда у меня будет задокументированная конкретика, тогда я не только буду допускать – я не буду пропускать!

– А она у вас будет?

– Сомневаюсь, – чмокнул губами Носенко.

– Что так?

– Зубило давно уже легализовался, а Като ваш, по нашим сведениям, вообще пассажир законный.

– Вам наша экономическая ситуация известна, господин Носенко?

– Да будет вам, японцам, слезы крокодиловы лить! – вспыхнул «антинаркотический» майор. – Кризис, видите ли, у них! Зарплату на десять йен урезали! Давайте теперь по этому поводу всех барыг и челноков за решетку прятать! Вас бы на нашу зарплату на годик! Послушал бы я тогда, как бы вы завыли!

– Да Минамото-сан про другое, – вступился за меня Ковалев. – Он имеет в виду, что такие, как Като, жить по-другому привыкли. Раньше наш краб его в королевские кумовья и министерские сваты возводил, а теперь марку держать элементарно не на что. Вот он с «экономики» на наркоту и потянулся.

Носенко строго посмотрел на меня.

– У вас есть на него что-нибудь? На Като на вашего?

– Нет, – огорчил я его.

– Тогда какого?..

– Да не могу я по факту работать! – не удержался я. – Это вы, русские, пока у вас гром не грянет, ни креститься не будете, ни зонтики покупать! А мы, японцы, по-другому сделаны! Нам все наперед знать надо, чтобы в случае чего неприятности упредить! Понимаете?

– На личности переходим, – констатировал Носенко. – Времени у меня для этого нет. Короче, дело по «крокодилу» веду я, Пахомову я уже к себе забрал.

– Пахомову? – не понял я.

– Ленку, – ответил за Носенко Ковалев.

– И ради бога, отдохните тут, – продолжил Носенко и кивнул на Ганина. – Вон, с приятелем вашим погуляйте, рыбку поудите, пивка попейте. Только следующие сорок восемь часов никаким «крокодилом» не интересуйтесь, хорошо?

– Плохо, – честно ответил я.

– Плохо? – разочарованно переспросил Носенко.

– А что хорошего? Вы на песню моему горлу наступаете, господин Носенко…

– На горло песне! – шепотом поправил меня Ганин.

– Один васаби, – отмахнулся я. – Я сложа рукава, так вот просто, сидеть не могу…

– Сложа руки! – не унимался сидящий слева придирчивый сенсей.

– А рукава что? – тихо спросил я его.

– А рукава спускают, – ответил он.

– Рукава или в рукава? – съехидничал я.

– За воротник! – парировал Ганин.

– Не-е, Ганин, ты меня не путай! – погрозил я ему пальцем, демонстративно игнорируя присутствие сурового и беспощадного Носенко. – За воротник заливают! Это я знаю!

– А раз знаете, Минамото-сан, возьмите и залейте сегодня вечерком вот здесь прямо за него как следует, – вмешался в наш идиоматический практикум Носенко. – И забудьте про всех этих аллигаторов, как про дурной сон.

– Уговорили, – лицемерно ответил я.

– Ну и славно, – тоном мало верящего подобным согласиям сказал Носенко. – Мы пойдем, а вы с господином энциклопедистом подумайте над моим предложением насчет залития за воротник и реализуйте его совместными усилиями. Деньги-то поменяли?

– Поменяли, – кивнул я.

– И потратили уже все, – добавил Ганин.

– Ну так уж и все! Зарплата-то у вас в Японии, поди, повыше нашей будет, хоть вам ее и урезают якобы.

– Ну как сказать… – скромно протянул Ганин.

– Да ладно вам! – в голосе Носенко зазвенела клинковая сталь. – А то сидели бы вы там, на Хоккайдо!..

– Это правда, Ганин, – похлопал я своего друга по налитому плечу. – А правда – она как танк. Попереть против нее можно, но исключительно из суицидальных соображений.

– Кто бы говорил, камикадзе гребаный! – огрызнулся Ганин.

Носенко встал и вопросительно посмотрел на Ковалева.

– Пошли, Виктор Васильевич?

– Ты езжай, Виталий Игоревич, – бросил ему мой майор, – а я кофе допью. У меня ночью сверхурочные были, так что я себе после обеда отгул записал.

– Остаешься, значит? – скривился Носенко. – Ты же раньше меня свалить хотел…

– Говорю, кофе допью – и домой.

– Ну, будь! – ядовито сказал он, сердито, но без особой злобы покосился на нас с Ганиным и гордо удалился.

Я вперился в Ковалева, едва спина Носенко исчезла из поля нашего зрения.

– Как это все понимать?

– В меру способностей, – улыбнулся майор.

– У меня не способности в основе житейской пытливости лежат, а потребности, – пояснил я.

– Это все марксизм-социализм, – махнул рукой Ковалев, отпил из чашки, поднял в удивлении брови и продолжил поглощение давно остывшего тошнотворного напитка.

– А с социализмом, Такуя, у нас покончено раз, навсегда и окончательно, – поведал мудрый Ганин.

– Верно, – вздохнул майор.

– Значит, «крокодил» ушел к Носенко? – уточнил я.

– Ну, вы же слышали… – пожал плечами Ковалев.

– Без вариантов?

– Он же вам объяснил, что наркота превыше всего. Федеральный центр, Москва то есть, все эти дела ведет. Моя уголовка им упала, а здесь параметры иные.

– Значит, ни Зубило, ни Като он трогать не намерен?

– Я бы мог, товарищ майор, вам лекцию прочесть, но полагаю, что презумпция невиновности у нас, в России, ничем от вашей японской не отличается.

– Не уверен, – мотнул я головой.

– Я тоже, – подал голос Ганин.

– Ох, вот только не надо меня за советскую власть!.. – замахал руками Ковалев.

– Наоборот! – взвился сенсей. – Советская власть все это и породила! А от ее наследия избавляться надо!

Ковалев грустно посмотрел на Ганина.

– Ваша фамилия Ганин, да?

– Теперь да, – кивнул он.

– Вы не мент, и понять меня вам трудно. Власти у меня никакой, я же не президент.

Ганин враждебно посмотрел на майора.

– А президент сделать против этого что-нибудь да может, так?

– Ну а как же! Вот, допустим, есть два дальневосточных губернатора, так?

– Два? Дальневосточных? –