Убийство в красках - Владимир Григорьевич Колычев

Если ты был здесь, то на тебя ничего нет. А домыслы никому не интересны… Давай-ка поезжай в офис, как будто ничего не произошло, мы тебя подстрахуем.

– Мы?

– А то ты не понимаешь, что без Феофанова я пешка. Это с ним я королева!

– Понимаю.

– Поэтому не тупи! И делай, как я говорю! Поезжай в офис и ничего не бойся. А я к Сереже, поговорить нужно… Очень серьезно поговорить… – приложив палец к щеке, уточнила Ставицкая.

– Хорошо бы меня вычеркнуть из списка подозреваемых. Может пострадать репутация банка.

– Репутация, репутация… Да, конечно!

…Герберт подъехал к банку одновременно с Бахориным, прямо на площадке перед зданием и пересеклись. Герберт один, а следователь в сопровождении оперов.

– И откуда мы такие счастливые? – спросил Бахорин, выразительно глядя на минивэн.

И наблюдение из такой машины хорошо вести, радиоразведку, фото- и видеофиксацию. И выстрелить в случае чего можно тайком.

– Отовсюду.

Оперативники обходили Герберта, но из банка уже спешили три охранника.

– Отовсюду – это как? Фигаро здесь, Фигаро там? И Водорезова убили, и Липатьева.

– Липатьева?! – Герберт не смог скрыть своего удивления.

– А вы не в курсе?

– Насчет Водорезова слышал, а насчет Липатьева нет.

– Так и напишите: ничего не знаете.

– Вы меня забираете?

– Вы же не станете сопротивляться, – выразительно глядя на охранников, сказал Бахорин.

– Если не закольцуете!

Наручники на Герберта надевать не стали, и отвезли его не в отдел полиции, а в управление следственного комитета.

– Ну что, писать будете? – выкладывая на стол бумагу и авторучку, спросил Бахорин. И тут же напомнил: – Вы обещали!

– Пишут чистосердечное, не мог я вам этого обещать.

– Я слышал! Все слышали!

– Хорошо, адвоката нет, а то ему нельзя в цирк, врачи смеяться не разрешают.

– Это не цирк, Каманин! Это тюрьма! Ты на пожизненное заработал.

– Не знаю, я бы от таких дешевых трюков смеяться не стал, – усмехнулся Герберт.

– Где вы находились сегодня утром в районе семи часов?

– Да где бы я ни находился, у вас на меня ничего нет. Потому что быть не может. Не стрелял я, ни в Водорезова, ни в Липатьева. Если у вас есть орудия убийства, моих пальчиков на них нет. И быть не может!..

– И с Водорезовым вы вчера не встречались?

– Встречался. От меня он уехал живой и здоровый.

– Да, но в состоянии войны с вами… Кстати, Водорезов почему-то обвинял вас в убийстве своего сына? А ведь у него действительно пропал сын, Водорезов Илья Платонович.

– Если у вас на меня что-то есть, выкладывайте. Только давайте без пасьянсов и цыганских раскладов. А то будет вам трефовый валет. Это я про адвоката.

– А как насчет казенного дома?

– Трефовый валет будет! – кивнул Герберт.

Адвокат не заставил себя долго ждать, он внимательно выслушал Бахорина, но ничего серьезного против Герберта не нашел. Ну ездил гражданин Каманин в больницу, но так его даже в палату к Липатьеву не впустили. Кстати говоря, Липатия не застрелили, ему ввели в организм сильнодействующий яд, какой и когда, Бахорин говорить отказался. Может, потому, что сомневался в своей версии.

– Заключения экспертизы еще нет, да и не суть важно, что именно ввели…

– Ничего у вас нет, ни одной улики, только догадки.

– Много догадок! – Следователь поднял палец, заостряя внимание.

Но так и не смог произвести впечатления. Хотя его доводы вполне могли произвести впечатление на суд. А сам он мог задержать Герберта для его последующего ареста. Улики же могли заставить провести тщательные следственные и оперативно-разыскные действия: если долго мучиться, что-нибудь да и получится.

Ставицкая не обманула, уже к обеду Герберт выходил из управления в сопровождении адвоката. И снова появились суровые парни в небоевом снаряжении, окружили Герберта, затолкали в подъехавший «Хаммер», но на этот раз в салоне его ждал чересчур ухоженного вида мужчина с правильными чертами лица и пронзительно-синими глазами. Лет сорока с лишним, но выглядел слегка за тридцать. Суровое выражение лица, жесткий, с хищной иронией, взгляд.

– Меня зовут Анатолий, я секретарь-референт Феофанова Сергея Львовича, вы, конечно, знаете, о ком речь. Вам назначено на двенадцать тридцать, у нас мало времени, надо поторопиться.

Герберт удивленно смотрел на метросексуала. Если Феофанов выслал за ним машину, почему гостю следует поторопиться? Может, педали в салоне какие-то есть? Сидеть крутить, чтобы быстрее двигаться?

Да и не рвался Герберт на эту встречу, возможно, Феофанов выписал ему билет в один конец.

– Кем назначено?

– Узнаете. Все узнаете.

Ехали долго, по Кутузовскому проспекту, затем по Рублевскому шоссе, выехали из Москвы, забрались в какой-то элитный поселок. За всю дорогу Анатолий не проронил ни слова, да и Герберт не проявлял желания поговорить.

Машина заехала во двор барской усадьбы, прошла мимо огромного особняка, обогнула пруд, остановилась возле бани размером с приличный дом. Анатолий первым вышел из машины, открыл Герберту дверь, хорошо руку не подал.

Баня огромная, ее большую часть занимал внушительных размеров бассейн. Референт привел Герберта в раздевалку, открыл шкафчик, куда он мог поместить свою одежду.

– Поторопитесь, вас ждут, Герберт Иванович!

Герберт не хотел раздеваться, но делать нечего. Не зря его позвали именно в баню, голому человеку трудно пронести на себе прослушивающее устройство. Если только в себе, и то если подготовиться.

Референт уже подавал банный халат, когда вдруг появился Феофанов, вышел из трапезной, распаренный, красномордый, окинул Герберта оценивающим взглядом и кивком позвал за собой.

Феофанов уже сидел за столом, когда Герберт зашел, руками ломал куриное бедро под хрустящей корочкой. И на гостя он смотрел, как будто его подали к столу в качестве гарнира.

– Ну я смотрю, ты неплохо сложен, парень, – сказал Феофанов и зубами вгрызся в хорошо прожаренную куриную плоть. – И на морду лица ничего так… Это я к чему?..

Феофанов пристально смотрел Герберту в глаза, нервничать его пытался заставить.

– Это я к тому, что Лариса не зря выбрала тебя. Для своих женских утех… Ну, чего молчишь? Давай, признавайся, трахал ее?

– Вы об этом хотели со мной поговорить?

– А этого мало?! – вытянулся в лице министр.

Его толстые тяжелые щеки обвисли еще больше.

– Я за такое могу тебя как щенка утопить в ведре с мочой! Хочешь?

Феофанов выдохнул, взял кружку, полную холодного пива, с жадностью выпил половину.

– А я могу!.. – Он с грохотом поставил кружку на стол, капли пива сделали сальто над ней и снова упали вниз. – Не для тебя Ларису растил!

Герберт молчал. Как знал, что в его случае это единственно правильный вариант, хотя и не панацея.

– А ты своей свиной… рулькой в ее