Танцующие наяды - Наталия Николаевна Антонова

— Ну почему же не спал, спал, — сказал он. И спросил: — Вы сегодня будете дома?

— Пока не знаю, — ответила она. — После завтрака позвоню Левашовой и после этого решу, чем мне заняться.

— Хорошо. А я, в свою очередь, позвоню вам, если будет что-то новое.

— Угу, — ответила она, положила в рот ягодку клубники, раскусила ее и зажмурилась от удовольствия.

Морис невольно залюбовался ею. Она напомнила ему маленького пушистого котенка, которого так хочется погладить.

Но он тут же представил, что если Мирославу и сравнивать с кем-то из семейства кошачьих, то только с тигром, обладателем сильных мускулов, острых зубов и когтей. Этому хищнику ничего не стоит отгрызть руку, потянувшуюся к нему без спроса. В общем, гладить Мирославу в данный момент Морис передумал. Вместо этого он спросил:

— Если я уеду сейчас, вы вымоете посуду?

Она открыла глаза и тут же, прищурив их, ответила:

— Не волнуйся, грязными чашки и тарелки до твоего возвращения не оставлю.

— И на том спасибо.

Управившись после ухода Мориса с посудой, Мирослава набрала номер Марины Левашовой. Абонент долго не откликался, а потом до ее слуха откуда-то издалека донесся заспанный голос:

— Ну?!

Мирослава подумала, что это «ну» — весьма оригинальная замена банальному «алло», и спросила:

— Вы Марина Левашова?

— Я-то Марина Левашова, — недовольно ответил голос, — а вы, собственно, кто? И чего вам от меня надо?

— Я частный детектив Мирослава Волгина. Расследую дело об убийстве Павла Гусинкова.

Мирослава хотела еще что-то сказать, но Левашова ее перебила:

— Вы хотите сказать, что Пашку убили?

— Я не хочу сказать, я говорю.

В трубке присвистнули. Потом девушка спросила уже серьезно:

— И кто же лишил Пашу жизни?

— Это я как раз и пытаюсь выяснить.

— Но я-то чем вам могу помочь? — удивилась Левашова. — Я в отпуске. Если я правильно вас поняла, то его убили в мое отсутствие.

— Я этого не говорила.

— Как так?!

— Марина, я же не знаю, как долго вы отсутствуете и где вы находитесь.

— Я уже две недели нахожусь в Таиланде. Вы это легко можете проверить.

— Выходит, что Павла Гусинкова убили в ваше отсутствие, — согласилась Мирослава. — Но тем не менее мне необходимо поговорить с вами. Видите ли, следствие должно изучить все связи погибшего.

— С Пашей нас ничего не связывало, — тихо ответила девушка и, немного помолчав, добавила: — Однако я понимаю, что вы имеете в виду, и готова поговорить с вами. Но только когда вернусь домой.

— Хорошо, — была вынуждена согласиться Мирослава. — Когда вы прилетите?

— Через шесть дней.

— Что ж, счастливого отдыха. До свиданья.

— Какой уж он тут счастливый после вашего звонка, — проговорила Левашова. — Но все равно спасибо и до свидания.

Глава 17

Мирослава вышла в сад и присела на ажурную скамью, сделанную из дерева по ее эскизу местным умельцем из прилегающего к коттеджному частного поселка. Великолепного мастера этого все в округе называли просто — дед Афанасий.

И как ни пыталась Мирослава величать его Афанасием Петровичем, ничего из ее попыток не выходило. Старый мастер щурил свои умные карие глаза, не потерявшие яркость, и, ласково улыбаясь, поправлял ее:

— Дед Афанасий я, дочка.

И «дочке» ничего не оставалось, как смириться с желанием старика, которого она искренне уважала.

От вечернего дождя не осталось и следа. В листьях фруктового сада тихо шелестел ветер. Он же приносил из цветника едва уловимый аромат роз, смешанный с медовым запахом алиссума.

«Как хорошо здесь, — подумала Мирослава и закрыла глаза, — так и сидела бы здесь целую вечность».

Но тут завибрировал ее смартфон. Она бросила взгляд на высветившиеся на экране цифры. Звонил Наполеонов.

— Доброе утро, Шура, — проговорила она, включив связь.

— Ты была права, — буркнул он вместо приветствия.

— В чем? — удивилась Мирослава.

Вместо ответа на ее вопрос он спросил:

— Ты не могла бы сюда приехать?

— Куда сюда, Шура?

— Куда-куда! В клуб «Наяда», — проворчал он.

— Ты там?

— Да.

— Ты уверен, что меня пропустят?

— Пусть попробуют не пропустить! — В его голосе прозвучали грозные нотки. Потом он добавил: — Я тебя встречу. Ты мне сначала будешь нужна снаружи.

— Хорошо. Выезжаю, — ответила она и поднялась со скамьи, которую ей так не хотелось покидать.

— Как будешь подъезжать, звякни, — донеслось из смартфона.

— Слушаюсь, мой генерал! — ответила она с улыбкой.

— Твоими устами мед бы пить, — пробурчал он и подумал с сожалением о том, что до генерала ему еще расти и расти.

На самом въезде в город машина Мирославы попала в пробку. Она подумала о том, что Шура уже выпрыгивает из штанов, и позвонила ему:

— Шур, я в пробке.

— Чего ты там делаешь? — рассердился он искренне.

— Стою, — ответила Мирослава скучным голосом.

— Объехать никак нельзя? — Голос его дрожал от недовольства.

— Не вижу такой возможности, — честно ответила Мирослава.

— Представителя ГИБДД поблизости не видишь? — не унимался Наполеонов.

— Не наблюдается.

— Черт бы побрал все эти пробки! Продают машины всем кому попало! А разрулить ситуацию с заторами не могут! Гражданам надо почаще оставлять свои машины в гаражах и ездить на метро!

— Не злись, — проговорила Мирослава утешительно, — будем надеяться, что это ненадолго.

— Бум! — буркнул Наполеонов и вырубил связь.

«Бедный Шура, — подумала Мирослава, — с таким мировоззрением он скоро совсем испортит себе нервную систему».

Чтобы скоротать время, детектив полезла в бардачок и достала из него томик Эразма Роттердамского «Похвала глупости». Открыла на странице, заложенной плетеной закладкой, и начала читать:

«У дурачка что в сердце скрыто, то и на лбу написано, то и с языка срывается. А у мудрецов, как заметил тот же Еврипид, два языка, на коих один говорит правду, а другой разглагольствует согласно времени и обстоятельствам. Разумники эти — мастера превращать черное в белое, из одних и тех же уст выпускать поочередно холод и жар, одно таить в груди, а другое изъявлять в речах».

«Да уж», — подумала Мирослава. Перед ее глазами вереницей поплыли «знакомые все лица». К счастью, знакомые только по видео из интернета, где они с Морисом время от времени смотрели новостные программы и слушали рассуждения и высказывания зарубежных политиков. По большей части это было, как говорил великий Эраст Гарин, «душераздирающее зрелище».

Вскоре Мирослава услышала возбужденное рычание впереди стоящих автомобилей. Казалось, можно было даже почувствовать едва заметное шевеление в этой до поры застывшей массе разноцветных металлических существ.

Наконец тронулся с места «Опель» стоявший впереди Мирославиной «Волги». Он зашевелил своими железными мускулами и медленно продвинулся на полметра. Мирослава подождала, пока