Загоняя овец - Михаил Григорьевич Теверовский

– Кэти, это термин, который означает такую форму брака, при котором один из супругов имеет более одного супруга противоположного пола. Ну или, вернее, рамки «полов» сегодня уже более размыты, поэтому некоторые психологи…

– Элис! Ты серьёзно? Ей же всего шесть! – не сдержался Рик.

– Надо поощрять любопытство детей, а не заставлять их выискивать ответы на вопросы в интернете или ещё хуже – на улице. И не кричи, они и так немного… волнуются. Всё же давно не видели тебя толком. Кэти, Рози – это ваш дядя, Рик. Он полицейский, поэтому вам незачем бояться его. С ним мы в ещё большей безопасности.

«Ну-ну. Иногда я сам боюсь больше полицейских, чем не полицейских…» – подумал Роунс.

– Полицейский? Получается, Рик, вы наказываете плохих людей? – с искренним любопытством спросила Кэти.

– Вернее, было бы сказать, что я помогаю найти и доказать вину плохих людей. Или невиновность хороших, а дальше уже дело за судом, – попытался как можно проще сформулировать Рик, но, судя по глазам девочки, у него это не совсем получилось.

– А говоришь, что я тут сложности рассказываю, – рассмеялась Элис. – Всё, пойдёмте лучше в дом. А то холодает.

Пока Рик и Элис пытались наколдовать что-нибудь поинтереснее из почти доверху набитого холодильника, обе девочки ни на шаг не отходили от них, путаясь под ногами. Даже несмотря на то, что кухня была огромная, особенно для Рика, у которого на его кухне едва ли можно было сделать пяток шагов. Здесь же было немало свободного пространства, хотя мебели было даже больше – чего стоил громоздкий кухонный гарнитур в полном комплекте, гармонично вписанный в общий стиль «лофт» интерьера кухни. Племянницы напоминали Рику двух обезьянок, занимающих благодаря своей активности всё пространство вокруг. Правда, если Кэти заваливала вопросами Рика на протяжении всей готовки, и даже когда они расселись вокруг длинного стола в центре кухни, то Рози только смотрела на него широко открытыми, полными любопытства, смешанного со стеснением, глазами, изредка моргая. Когда же он пытался как-то и её втянуть в диалог, задавая вопросы по типу «а как ты считаешь?» или «а что ты думаешь?», то любопытство полностью вытеснялось страхом, и девочка хоть и забавно цепенела, только, словно рыба, открывая и закрывая рот, но тем не менее это безумно расстраивало Элис, которая пыталась подбодрить свою младшую дочь всё же высказать своё мнение или сказать хоть что-нибудь.

– Не стоит ли мне звонить соцработникам? Как же ты запугиваешь свою дочь! – не сумев сдержать издевательство, шепнул Рик Элис на ухо, когда микроволновка громко зашумела, – я-то думал, ты образцовая мать, да ещё и психолог…

– Если бы за столько лет она видела дядю не только пару раз в свои два годика… – парировала Элис, одновременно делая ответный резкий выпад.

Наконец, когда с ужином было покончено и Элис уговаривала Рика остаться переночевать, Кэти предложила помочь убрать со стола – так сильно ей хотелось узнать что-нибудь ещё о расследованиях и детективах. А она была уверена, что если дядя решит, что уборка ему не грозит, то обязательно согласится остаться. Девочка со скоростью пули бегала туда-сюда, загружая грязную посуду в посудомойку, как внезапно одна из тарелок выскользнула у неё из рук и упала на пол. Не успели Рик и Элис остановить её, как девочка хватилась подбирать осколки голыми руками. А ещё через секунду первые капельки крови заструились по её ладони. К огромному удивлению Рика, считавшему всегда раньше, что дети способны при любом лёгком ушибе начинать кричать, визжать, брызгать соплями и слюнями – а это он познал на примере своей сестры в своём испорченном ею детстве, – Кэти лишь с интересом посмотрела на пораненную ладонь и констатировала абсолютно спокойным голосом:

– Мама, кажется, я порезалась.

Элис попросила Рика не подпускать девочек к осколкам и суетливо бегала от шкафчика к шкафу, пытаясь найти медикаменты. В это время Рик помог девочке промыть рану и продезинфицировать найденной Элис перекисью.

– Не могу найти пластырь… Рик, у тебя нет в аптечке в машине? Кажется, закончились совсем…

Строго-настрого наказав девочкам не подходить к осколкам и миллион раз убеждая Кэти, что она ни в чём не виновата, брат с сестрой направились к машине Рика.

– Если хочешь, перепаркуй заодно на участок – пока я буду собирать осколки.

– Хорошо. Дашь брелок от ворот? – согласился Рик и открыл багажник.

– Ого, Рик, зачем тебе столько аптечек и разных лекарств?

Он собирался уже ответить какой-нибудь шуткой, как воспоминания, такие же яркие, словно и не прошло долгих трёх лет, предстали перед его глазами. Он вновь переживал тот день, как иногда происходило с ним снова и снова, когда что-то напоминало Рику о нём… самом страшном дне в его жизни… Дне, когда он потерял всё.

Роунс пулей вылетел из машины. Из-за слишком резкой остановки на обочине, покрывшейся льдом, он едва не соскочил в кювет. Морозный вечерний воздух прорезала сирена кареты скорой помощи, припарковавшейся в паре метров, которые Рик в одно мгновение преодолел. В воздухе медленно опадали на землю снежинки, покрывая разбросанные по всей дороге куски металла, пластика и осколки стёкол. С другой стороны на обочине стояла фура, её перед был весь раскурочен вдребезги.

Детектив не успел накинуть даже куртку, когда получил сообщение прямо на работу – он как раз уже отпросился у шефа и закрывал почти законченное дело для прокурора в сейф. Несмотря на минусовую температуру, от которой пар при каждом выдохе шёл изо рта, он не чувствовал холода, адреналин бушевал в его крови.

– Сэр, постойте!

Обратился один из медиков к Роунсу, когда тот бросился к останкам ещё одной кареты скорой помощи, будто обмотавшейся вокруг ствола чуть покосившейся от удара толстой сосны. Но он не слушал – стремглав понёсся к этим металлическим останкам. Путь ему перегородили сотрудники службы спасения. Один из них попытался оттащить Роунса, но тот так брыкался и изо всех вырывался, что спасателю понадобилась помощь коллег.

– Сэр, послушайте! Вы мешаете нам работать! – пытались они докричаться до Роунса, не ослабляя хватки и опасливо посматривая на кобуру его пистолета.

– Там моя жена! МОЯ ЖЕНА! Пустите, чёрт возьми! Я офицер полиции, уберите, мать вашу, свои руки!

Детектив кричал и барахтался, словно утопающий, несколько минут, пока в какой-то момент его сознание будто не вынырнуло на поверхность, и Роунс осел на землю. Силы полностью и мгновенно покинули его. Медсестра осторожно увлекла его в сторону, к целой карете скорой помощи, подальше