Утерянный жемчуг - Крис Велрайт

Суи сегодня отлеживается дома, хозяйка дала ей несколько дней, чтобы восстановиться после ожога. Впервые в жизни Мэйлинь была рада, что ее подруги нет на работе, потому что была уверена, что не смогла бы скрыть от нее своих чувств. Она не представляла, как ей признаться в том, что им придется расстаться, потому что мать продала ее в слуги какой-то госпоже на целых два года. Мэйлинь не хотела сейчас думать о том, как больно пройдет их расставание, такие мысли не позволяли ей собраться с силами.

Проработав в гостинице столько лет, она уже знала распорядок дня хозяйки Ицин. До открытия та всегда обходила все помещения, проверяла, как справляются с работой слуги, все ли подготовлено для посетителей и нет ли в чем-то нужды. Осмотр всегда начинался с кухни, так как это помещение было ближе всего к кабинету хозяйки. Ее комната располагалась на втором этаже, но подняться туда можно было только с улицы, с отдельного входа, как раз со стороны кухонного двора. Поэтому когда госпожа Ицин поприветствовала всех во внутреннем дворе, Мэйлинь дождалась ее ухода и незаметно проскочила в сторону деревянной лестницы, которая вела ко входу в кабинет, скрывшись в тени навеса. Боясь, что кто-то может заметить, как она поднимается по ступеням, Мэйлинь дождалась, когда все служанки отправятся на кухню, чтобы перекусить перед началом рабочего дня.

Она дотронулась до перил, почувствовав себя вором. Сердце забилось от волнения, а когда одна из ступеней скрипнула, оно и вовсе бросилось в пляс. Не в силах больше выдерживать напряжение от страха, Мэйлинь ринулась вверх, моля бога, чтобы ее никто не заметил. Она схватилась за ручку двери, распахнула ее и, тихо прикрыв за собой, прислонилась к ней спиной. Дыхание было таким тяжелым, что пришлось упереться руками о колени, как она часто делала после долгого и быстрого бега.

До двери кабинета вел длинный коридор, освещенный всего одним окном. Погода сегодня была пасмурной, тучи закрывали солнце, предвещая дождь, и глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к полумраку. Только после этого Мэйлинь добралась до нужной двери. Она аккуратно потянула за ручку, молясь чтобы хозяйка не закрыла свою комнату на ключ. Госпожа Ицин не всегда запирала дверь: то ли проверяя слуг на честность, то ли действительно доверяла всем, кого нанимала. В конце концов, она удивительно хорошо разбиралась в людях.

Мэйлинь сама видела, как хозяйка нанимала новых работников: ей было достаточно всего взгляда, чтобы отказать или принять человека на службу. Шептались, что госпожа Ицин заключила сделку со злыми духами, так она смогла выбраться из публичного дома, перебраться в Синтору и разбогатеть, и именно эти страшные существа нашептывали ей, кому стоит верить, а кому — нет. Мэйлинь не знала правда это или только выдумки, но она слышала, что существуют люди, способные общаться с духами, — те самые шаманы, о которых она рассказала Лиджу. Кто знает, вдруг хозяйка Ицин была дочерью женщины, проглотившей отражение луны в морской воде?

Когда Мэйлинь вошла в кабинет, ее кожа покрылась мурашками. Она убеждала себя, что не делает ничего такого, что могло бы навредить хозяйке. Лишь бы та не наложила на нее страшное проклятие! Однажды в своей деревне она видела ребенка — сына человека, который оскорбил шаманку. Бедный мальчик не прожил и пяти лет, как его пальцы стали искривляться и походить на щупальцы осьминога.

Мэйлинь окинула комнату взглядом. Она уже бывала тут и знала, на каких полках хранятся гостевые книги. Быстро прокравшись до нужного шкафа, она всматривалась в символы текущего месяца, нарисованные на корешках. Записи о посетителях распределялись по времени их посещения гостиницы. Не найдя нужной книги, Мэйлинь перешла к столу. Она аккуратно передвигала документы, то и дело замирая и прислушиваясь, не слышно ли шагов за дверью. Наконец, нужная книга выглянула из-под стопки бумаг, и Мэйлинь медленно потянула ее за край. Листы зашуршали, и этот звук показался громче стрекота саранчи за окном. Что-то скрипнуло в коридоре. Все тело замерло, будто ей в кровь попал яд морской змеи. Она перестала даже дышать. Скрип повторился. Время тянулось медленно, казалось, что следом скрипнет и дверь, впуская в кабинет хозяйку. Но когда звук повторился, Мэйлинь догадалась, что это была одна из ставен на окне в коридоре. Видимо, ветер усилился, пока гнал к ним дождевые тучи. Она выдохнула, позволив себе вновь дышать.

Медленно открыв гостевую книгу, она переворачивала страницу за страницей, ища нужные даты. Аккуратно выведенные кистью символы сменяли друг друга, пока ее глаза не наткнулись на нужный месяц и день. Хозяйка отмечала всех, кто останавливался в гостинице. Даже вписывала фальшивые имена певичек, посещавших гостей. Напротив некоторых имен находились короткие пометки. Мэйлинь не могла разобрать всех символов, но догадалась, что так хозяйка помечала тех, кого больше не стоило пускать в гостиницу или, по крайней мере, предупреждать гостей об их скверном характере или поведении. Ицин заботилась о каждом посетителе, сохраняя тем самым добрую репутацию своего заведения. А еще, таким способом она хранила информацию о тех, кто не умел держать за зубами язык, когда напивался. Например, напротив неизвестного имени был выведен странный значок, который Мэйлинь видела на одном из корешков книг. Она вспомнила, как однажды хозяйка рисовала такую закорючку напротив имени постояльца, который заплатил за еду фальшивыми монетами. Мэйлинь тогда была так рассержена и напугана, тем что ее обдурили, что готова была помчаться за этим гостем хоть на край света и вытрясти нужную сумму. Но хозяйка только хитро улыбнулась, начертила символ напротив имени гостя и сказала Мэйлинь, что даже из лисы, ворующей кур, можно сделать красивый воротник.

Наконец, взгляд Мэйлинь упал на запись напротив номера комнаты, где нашли убитого мужчину. В графе о гостях значилось два человека, но вместо имен, которые вполне могли быть ненастоящими, был вписан сэянский символ торговли морепродуктами. Мэйлинь недоуменно всматривалась в него, не понимая, что это могло бы означать. В иероглифе прятались четыре слова: лодка, деньги и два человека. Все это было необходимо, чтобы заниматься торговлей морепродуктами, но какое это имело отношение к гостям? Они зарабатывали этим на жизнь? Но с чего их тогда поселили на втором этаже? Почему не записали имен? Почему запись