Утерянный жемчуг - Крис Велрайт

Корабль приплывал в Тивию — соседнюю с Синторой провинцию. Там разгружали груз, но беглецам запрещалось покидать трюм. Тех, кто собирался остановиться в этом городе, высаживали в лагуне, где была стоянка для всех судов. Остальных, кто намеревался продолжить путь до Синторы, оставляли дожидаться караванов торговцев, которые тайными тропами проводили людей через границу.

Родители Мэйлинь не хотели начинать новую жизнь в Тивии. Она славилась по всем семи областям своей распущенностью и вольностью взглядов. Это было пристанище для художников, актеров, танцоров и прочих людей, кто любил праздный образ жизни. Именно здесь впервые появился тин и именно отсюда он расползся по всем остальным провинциям. Именно тут было больше всего борделей, театров, игорных домов и площадей, где продавали рабов. Родители Мэйлинь считали эту землю грязной и проклятой, поэтому предпочли перебраться в Синтору.

А вот хозяйка Ицин какое-то время жила в Тивии. Ее мать и маленькие сестры погибли во время плавания, она осталась с отцом. Денег на то, чтобы продолжить путь до Синторы, у них не было, поэтому они обосновались в этой провинции. Хозяйка не рассказывала подробностей, единственное, что она упомянула это то, что отец продал ее в публичный дом. Как она выжила, что делала и каким способом перебралась в Синтору, Мэйлинь не представляла, знала лишь, что Ицин пришла в Виту со злостью всердце, решимостью и мешком денег. Она основала тут гостиницу и до сих пор помогала сэянским девушкам, в силу возможного.

Мэйлинь добежала до дома, быстро вошла внутрь и кинулась к своей циновке. Отогнув одну из досок пола, ее рука нащупала тканевый сверток — те небольшие сбережения, что удалось скопить.

— Что ты делаешь? — Подошла мать. Она догадалась, что именно Мэйлинь сжимала в руке. — Теперь ты прячешь от семьи деньги и тащишь их из дома?

— Это на врача. И я сама заработала эти деньги.

Мать не ругалась и не кричала, только вздохнула и цокнула языком:

— Нагуляла, значит.

Это был не вопрос, а утверждение, и Мэйлинь вздрогнула, нервно покачав головой. Как ее мать могла такое про нее подумать?

— Матушка, ты не так все поняла, это врач не для меня. Я не позорила семьи. Если бы ты хоть чуточку доверяла мне, если бы ты немного попыталась понять и узнать меня…

— Уже не важно. Я договорилась с госпожой, которая живет в большом доме, она щедро заплатит за то, что ты будешь ей служить. Но главное не это, а то, что она не выпускает своих слуг из дома, ты будешь работать там, а не мотаться по улицам с мужчинами. Служба займет у тебя два года, как раз успеешь образумиться, а слухи вокруг тебя улягутся и забудутся.

— Ты продала меня? — Мэйлинь вскочила на ноги. Удивление и злость встали комом в горле.

Но мать не стала больше с ней разговаривать, она взяла ткань с нитками и ушла шить во двор. Мэйлинь чувствовала, как стучит ее сердце и вздымается грудь, она не могла поверить в услышанное. Как теперь быть? Что ей делать? Мать действительно продала ее на службу на целых два года? Что же будет с Суи?

Мэйлинь опомнилась, вспомнив о подруге и выбежала из дома, направившись в гостиницу.

Если мать действительно так поступила, то как она поможет Суи справиться с ее бедой, а теперь еще и с Бию? И ведь это Мэйлинь навлекла на Суи злость старшей служанки. Ей захотелось, чтобы та действительно оказалось виноватой в убийстве, тогда ее забрали бы в Ведомство безопасности. Это ужасное место и никому не пожелаешь там оказаться, но зато Бию не сможет оттуда навредить Суи.

Завтра Мэйлинь должна была встретиться в комнате убитого с Бию. Нужно поговорить с Лиджу. Если старшая служанка окажется не причастной к убийству, то Мэйлинь ничего не останется, как умолять линши, чтобы тот напугал Бию или пригрозил не трогать Суи. Если надо, то Мэйлинь будет валяться в его ногах, лишь бы хоть как-то уберечь подругу. А что еще ей остается? Если мать продала ее работать в дом, из которого не будет выхода, как ей еще помочь?

Мэйлинь вбежала на кухню гостиницы. С нее градом лился пот, коса растрепалась, а лицо все было в пыли. За такой вид хозяйка Ицин лишила бы ее части денег, если бы увидела. Но все это ее не волновало, особенно когда она увидела улыбку на лице Суи.

Врач действительно приехал, и ноги подруги были уже аккуратно забинтованы, а сама она ела горячие пирожки, которые принесла тетушка Фуян.

— Я тут, как знатная госпожа, — засмеялась Суи. — Сижу, ничего не делаю, только ем, да по сторонам глазею.

— Ожог не сильный, — сказал врач, подойдя к Мэйлинь. — Видимо вода не была кипятком, так что все обойдется даже без шрамов, если будете использовать эту мазь.

Он отдал бутылек с лекарством и забрал плату. Слова, сказанные знахарем, заставили Мэйлинь вспомнить момент, когда корыто опрокинулось на ноги Суи. Вероятно, тот пар, что она увидела был вовсе не от воды, а от мяса, которое она поливала соусом. Может и подножка Бию ей тоже привиделась?

Мэйлинь бросила взгляд на Бию, которая сидела на привычном месте, кидая кости. Пожелтевшие фигурки разлетелись по полу, и старшая служанка улыбнулась. Видимо, боги сулили ей удачу.

Глава девятнадцатая

Мэйлинь встретилась с Лиджу утром в лавке со специями. Вчера вечером она отправила ему записку, в которой кривыми символами написала короткое послание.

Она старалась выводить иероглифы со всем усердием, но те все равно скакали по листу, как водяные блохи. А еще она никак не могла вспомнить, как пишется слово «должны» и вписала то, что подходило по смыслу:

«Мы вынуждены встретиться».

Поэтому сейчас, стоя у прилавка с мешочками, полными молотых специй, она ожидала, что линши начнет насмехаться над ней. Обычно ей было все равно до издевок над ее необразованностью, но почему-то именно от Лиджу было неприятнее всего услышать такое.

Но он был, как обычно, спокоен, его голос источал лишь холодную вежливость:

— Я не думаю, что Чунзы причастен к произошедшему, но вот Бию, кажется, вполне может оказаться в этом замешана. — Он старался подбирать слова так, чтобы никто из окружающих