Им придется умереть - Питер Джеймс

– Что… что вы имеете в виду? Ему же всего тридцать восемь. Он… – Голос прервался, его словно разрывало на части. – Что… что… что случилось?

– Судя по отчету полиции, его убили.

– Убили? – Микки вскочил, затем снова опустился на стул и схватился за голову. – Нет, пожалуйста, скажите, прошу вас, скажите, что это… это неправда.

– Мне очень жаль, – ответила начальница тюрьмы.

Какое-то время Микки закрывал лицо рукой, заливаясь слезами.

– Это неправда. Этого не может быть. – Наконец, немного придя в себя, он снова посмотрел на нее, вытирая глаза краем футболки. – Что вам известно? Кто это сделал? Как?

– Известно немногое, Микки. У вас или вашего брата есть враги?

– Какие, на хрен, у Стьюи могут быть враги? Он милейший человек. Он и мухи не обидит. Он всех любит, люди ему улыбаются, это невозможно. Пожалуйста, скажите, это, должно быть, ошибка.

– Судя по тому, что мне доложили, он, похоже, оказал ожесточенное сопротивление. Комнату всю разгромили.

Микки Старр сидел неподвижно, молча. Он никак не мог взять в толк, что все это значит. Он покачал головой и снова вытер глаза:

– Кто? Я имею в виду – почему? Грабители? Какие-то гниды узнали, что я в тюрьме и решили нас ограбить, а Стьюи им помешал?

– Полиция говорит, есть доказательства того, что было похищено имущество, к тому же обнаружены некоторые следы обыска. Также возможно, что целью был именно ваш брат. Может, он кому-то перешел дорогу?

– При всем уважении, мэм, это чушь собачья. Как я уже сказал, Стьюи всех любит… любил.

– Безусловно, я позволю вам присутствовать на похоронах после того, как тело разрешат забрать, в сопровождении надзирателей. И мы постараемся учесть любые ваши пожелания относительно похорон.

– Это очень великодушно с вашей стороны, – с горечью отозвался Старр. – Но что вы имели в виду, когда сказали, что он был целью?

– Насколько я поняла, его очень сильно избили.

Старр вновь закрыл лицо рукой.

– Есть предположения, кто мог это сделать? – спросила начальница.

Старр покачал головой.

– Мы связались с вашими адвокатами, и, как я понимаю, сегодня к вам придут. Если мы можем что-то сделать для вас в это трудное время, пожалуйста, попросите кого-нибудь из надзирателей мне передать.

Микки долго сидел в тишине.

– Да, есть одна просьба, – наконец ответил он.

– Так?

– Найдите ублюдков, которые это совершили.

39

11 мая, суббота

Первая радость оттого, что ее выбрали для участия в судебном процессе по делу Гриди, утихла, и Мэг почувствовала легкое разочарование в обязанностях присяжного. Но она надеялась, что следующая неделя окажется более захватывающей. Во всяком случае, интересной.

Она просмотрела список присяжных, который составила: к имени прилагалось краткое описание, чтобы было проще запомнить. Сборная солянка: ни один из присяжных, казалось, не имел ничего общего с другими. Большую часть четверга они провели взаперти в комнате для совещаний, откуда их выпустили только во время обеденного перерыва, разрешив отправиться в город. Большинство проводили время за чтением, разбирали электронную почту, некоторые слушали музыку в наушниках, смотрели фильмы или телепередачи на планшетах. И конечно, беседовали. Кто-то, впрочем, скорее препирался, чем разговаривал. Жаловались в основном, что в Льюисе нет удобных парковок.

Особенно раздражала Гвендолин Смитсон, женщина лет пятидесяти с небольшим, которая рассказала, что добралась до суда на велосипеде, проехав пять миль от своего загородного дома. Она предложила им всем поступать так же, чтобы не было проблем с парковкой.

Мэг заметила, что ей пришлось бы преодолеть на велосипеде четырнадцать миль в одну сторону и ехать большей частью по опасным трассам. Другой присяжный, живший неподалеку от Гастингса, возмущенно заявил, что ему тогда надо отмахать аж тридцать миль, и то в один конец – опять же в основном по шоссе.

Один присяжный, Хари Сингх, шеф-повар, порадовал Мэг. Он работал в модном брайтонском ресторане. В четверг утром он принес полный мешок самосы, по одной на каждого. Ее удивило, что двое коллег, явно привередливых, отнеслись к щедрому и добродушному поступку шефа с опаской.

Ближе к вечеру четверга судебный пристав сообщил, что разбирательство возобновится в понедельник утром. К тому времени обстановка в коллегии накалилась, прежде всего из-за споров о том, как правильно называть главного присяжного: старшиной или председателем. И куда более громогласно они обсуждали, кто именно будет играть эту роль.

Майк Робертс, полицейский в отставке, бывший старший следователь по особо важным делам полиции Хэмпшира, выдвинул свою кандидатуру. По мнению Мэг, он неплохо подходил: держался спокойно, внушительно и обладал опытом работы в правоохранительных органах. Но Хьюго Пинк, заносчивый тип с большим самомнением, тоже решил поучаствовать в борьбе за должность старшины. Как и вышедший на пенсию актуарий Гарольд Траут, который утверждал, что у него самый хороший послужной список.

«Бога ради, – подумала Мэг, – ну какое, к черту, это имеет значение?»

Она пока что не выдвинула свою кандидатуру, и ее слегка разочаровало, что ни одна из женщин-присяжных также этого не сделала. Может быть, в понедельник и ей стоит включиться в состязание? Она знала, что, будь Лора на ее месте, среди двенадцати, она боролась бы изо всех сил.

Но сейчас, потягивая второй или, возможно, третий бокал шампанского «Тайтингер» после роскошного обеда с морепродуктами в отдельном зале для владельцев на ипподроме Пламптон и будучи, к своему удовольствию, явно навеселе, она забыла обо всем.

Мэг наслаждалась обществом приятелей Ника, с которыми делила Братца Колина, и их пассий и с нетерпением ждала забега с препятствиями, организованного винотекой «Винный погребок Батлера», который должен был начаться чуть более чем через четверть часа, в 15:35. Незадолго до этого они погладили лошадь и поболтали с жокеем, который был полон оптимизма. В прошлом году он одержал победу в этой же гонке и сказал, что Братец Колина, чистокровный скакун, сейчас на пике формы. На дорожках с подобным покрытием – не слишком твердым и не слишком мягким – Братец Колина показывал наилучшие результаты.

– Пойду проверю ставки на нашу лошадку у букмекеров, – сказала Мэг друзьям, залпом допив шампанское.

– Я с тобой, – отозвался Питер Дин. – Интуиция подсказывает, что у нас сегодня неплохие шансы.

– Согласна!

Одетая как настоящая поклонница скачек, в стильную куртку «Барбур», дизайнерские джинсы и полусапожки, в сопровождении Дина, в щегольской фетровой шляпе, с пропуском на шее и биноклем в старинном кожаном футляре, она вышла в пасмурный, ветреный день; в воздухе витала угроза дождя. Когда они торопливо пробирались сквозь толпу людей, многие из которых были одеты похожим образом и держали в руках гоночные карточки или сложенные номера «Рейсинг пост», Питер Дин любезно поинтересовался:

– Ну, как у тебя дела?

Дин, бывший семейный врач, уже несколько лет работал коронером в Саффолке. Он, как мало кто из друзей Мэг, понимал боль тяжелой утраты.

– Все хорошо, с нетерпением жду, когда вновь выйду на работу, какой бы она ни была. Но я ужасно скучаю по моей малышке!

– Когда она вернется?

– Не раньше конца августа. А в октябре снова уедет, в Эдинбургский университет.

– Будет учиться на ветеринара?

Мэг кивнула.

– Тяжко, поди, с ней расставаться. Но тебе повезло, Мэг. Хороший ребенок.

– Это да, – слабо улыбнулась она ему.

– Слушай, этим летом обязательно приезжай, покатаемся на нашей лодке по Темзе!

– С удовольствием.

Они подошли к стойкам букмекеров, к которым выстроилась очередь желающих сделать ставки.

– Увидимся в зале? – спросила она.

– Думаю подняться на трибуну и посмотреть гонку с Дэниелом, – сказал он.

– Тогда я к вам приду.

На первой стойке на высоком табло виднелась надпись «Фил Хоман». Ниже были указаны клички и коэффициенты каждой лошади, участвовавшей в забеге, а внизу написано: «Принимаем евро».

Букмекер, высокий мужчина в кепи и пальто, принимал ставку у игрока, одновременно выкрикивая указания клерку, сидевшему за его спиной. Мэг просмотрела список участников. У Братца Колина, третьего номера, шансы были два к одному. Она заметила, что на следующей стойке с именем «Уильям Хилл» коэффициент оказался немногим лучше – пять к двум. У третьего