Танцующие наяды - Наталия Николаевна Антонова

— На работу как на праздник, — пошутила Мирослава.

— А вы знаете, что сказал Конфуций? — неожиданно спросил Михаил.

— Он много чего говорил, — неопределенно отозвалась детектив.

— Так вот Конфуций сказал: «Найдите работу, в которую влюбитесь, и вам больше не придется трудиться ни одного дня в жизни».

— И вы нашли?

— Нашел, — кивнул он утвердительно и, скосив на нее глаза, добавил: — Судя по всему, вы тоже.

Мирослава не стала отвечать.

Тогда Михаил сказал:

— Но у таких людей, какими стали Паша и его дружки, это вызывает издевательскую ухмылку. А я не ходок по кабакам. У меня есть дела поинтереснее.

— Но ведь вы дружили с Павлом.

— Дружили. — Михаил подавил вздох. — Только это было давно. Мы учились в школе. Тетя Катя была жива.

— Вы имеете в виду мать Павла?

— Ее. Она хорошая была. Но не справилась.

— С чем не справилась?

— Не знаю, как вам это объяснить, — замялся Михаил.

Глаза Михаила и Мирославы встретились в зеркале, и она попросила тихо:

— А вы попробуйте.

— Понимаете, — начал он не торопясь, — все почему-то думают, что большое богатство — это большое счастье.

— Не все, — вставила Мирослава.

— Да, не все, — согласился он, — но многие. Вроде как бы открываются неизведанные горизонты, появляются неограниченные возможности. Но это на самом деле не так. Все хорошо в меру, типа того, что достаток в доме — хорошо, а излишек денег — уже плохо.

— Да? — спросила она.

— Конечно! Ведь богатство и убить может!

— Каким же образом? — спросила детектив.

— Всех по-разному, — ответил он задумчиво. — В основном высасывает из души жизненные соки, душа превращается в мумию. Ей становится все по фигу, кроме зарабатывания новых денег.

— Пожалуй, вы правы, — тихо откликнулась Мирослава.

— А кого-то оно просто придавливает! Вот как шаха в «Золотой антилопе». Помните?

— И мать Паши тоже? — не отвечая на его вопрос, спросила детектив.

— Тоже, — кивнул Михаил. — Придавило ее непосильным грузом. Она и не выдержала.

— Михаил, а вы давно Павла видели?

— Давно. Уже и не помню когда.

— И все-таки.

— Может, пару лет назад. Он тогда за Ксюшей часто заезжал, брал ее с собой в увеселительные заведения. Но дядя Валера просек и тотчас же прекратил их совместные походы.

— А что Ксения?

— По-моему, немного поскандалила с родителями и смирилась. Насколько я знаю, она теперь упорно грызет гранит науки. С репетиторами занимается, на курсы ходит.

— А с Павлом они не общались в последнее время?

— Этого я не знаю.

— Михаил, вы ведь в свое время дружили втроем?

— Да. С Сашей мы и сейчас дружим.

— Вы остались близкими друзьями?

— Да. Сашок в конце этого месяца женится. Я у него свидетелем буду.

— Так сейчас вроде свидетели не требуются, — невольно улыбнулась Мирослава.

— Официально нет, — ответил он. — А для души как же без свидетелей?

— Я рада за вашего друга. А как его полное имя-отчество?

— Александр Семенович Панкин.

— Вы дадите мне его адрес?

— Отчего же и не дать. Дам я вам его адрес. Только время вы потратите зря. Саша Павла и вовсе сто лет не видел. Я живу в одном дворе с родичами Паши, — объяснил он, — а Саша здесь редко бывает.

— Возможно. Но вы на всякий случай все же дайте мне его адрес.

— Ладно. — Парень достал из кармана блокнотик, написал что-то на листке, вырвал его и протянул Мирославе.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — вздохнул он и добавил: — Если бы я вам его не дал, вы бы все равно нашли. Как говорят в народе, не мытьем, так катаньем.

— Точно, — рассмеялась Мирослава и добавила: — Но, возможно, он мне и не понадобится.

— Буду рад этому. Ой! Видите на углу большой плакат?

— Вижу.

— Остановите, пожалуйста. Мне нужно пройти через арку — и два шага до завода.

Мирослава затормозила.

— Спасибо за то, что подвезли.

— А вам спасибо за беседу, — поблагодарила она.

Михаил Антимонов пожал плечами, помахал ей рукой и, не оборачиваясь, направился в сторону арки.

Она задумчиво посмотрела ему вслед и прошептала:

— Дружили три товарища…

Так вот и расходятся жизненные пути некогда близких людей. Мирослава прибавила скорость, проехала полквартала.

Раздалась призывная трель телефона, Мирослава глянула на высветившийся номер. Звонила тетя Виктория, по совместительству известная писательница, поэтесса и драматург Виктория Волгина.

Мирослава притормозила и проговорила в трубку:

— Привет, тетя! Что-то случилось?

— Привет, племянница, — весело отозвалась Виктория и спросила: — Почему сразу что-то случилось?

— Ну…

— Понятно. А вообще-то случилось!

— Что? — с легкой тревогой спросила племянница.

— То и случилось! Я соскучилась!

— О, тетя! — вырвалось у Мирославы. Она представила, что ее тетка сидит на террасе, в кресле из ротанга, и, разговаривая с ней, едва заметно притопывает ногой.

— К тому же я хочу рассказать тебе кое-что интересное!

— Я вся внимание.

— Ты знаешь нашего соседа деда Вадима?

— Знаю. И что?

— Кота его тоже помнишь?

— Припоминаю, здоровый и лохматый, как пудель.

— Точно! Некое сходство у него имеется. Так как он персикового цвета, то хозяева, не мудрствуя лукаво, назвали его Персиком.

— Хорошее имя, — одобрила Мирослава.

— И сам кот тоже хороший, — проговорила Виктория. Но Мирослава расслышала в голосе тетки явное неодобрение.

— И все же он тебе чем-то не угодил? — поинтересовалась Мирослава.

— Не кот, — сердито ответила Виктория, — а его хозяин!

— Дед Вадим? — удивилась Мирослава.

— Он самый! Представляешь, Персик ловит мышей не покладая лап. А что делает дед Вадим?! — Голос тетки буквально был переполнен негодованием.

— И что же натворил этот безобидный старик?

— Безобидный! Скажешь тоже! Сначала он хоронил мышей, которых приносил ему Персик! Целое кладбище мышиное у себя на участке устроил! Даже цветочки клал на место захоронения. Но потом он и вовсе распоясался!

— Дед Вадим? — не поверила Мирослава.

— Он! Кто же еще? Он стал отнимать у Персика не до конца придушенных мышей, приводить их в чувство и выпускать на участки соседей.

Мирослава представила, как дед Вадим реанимирует мышей, не выдержала и расхохоталась.

— Не вижу ничего смешного! — сердито сказала Виктория.

— Извини, тетя, — ответила Мирослава, смахнула с ресницы повисшую на ней от смеха слезинку и спросила: — Чем же дед Вадим объясняет свое поведение?

— Не поверишь, — фыркнула тетя, — тем, что мыши такие маленькие и смотрят на него испуганными жалобными глазами. Вот его сердце и не выдерживает!

— Понятно, — сказала Мирослава.

— Что тебе понятно? — сердито спросила тетя.

— Что дед Вадим — добросердечный человек.

— А нам-то что делать с его добросердечностью?

— Я, право, не знаю…

— А еще детектив! — укорила тетя.

— Вообще-то я не занимаюсь проблемами мышей и котов.

— А ты займись на досуге! —