Танцующие наяды - Наталия Николаевна Антонова

Утром, как ей показалось, она проснулась оттого, что утренняя заря водила по стеклу своими розовыми пальчиками. Но ничего подобного. Просто за ночь ветер накидал на подоконник несколько сломанных ветвей, и одна из них, умудрившись зацепиться с той стороны за раму, периодически чиркала по стеклу. Мирослава открыла окно, и ветка тотчас упала вниз.

— Дождь — это хорошо, — сказала Мирослава притаившемуся под окном ветру, — но ветки-то зачем ломать.

Подслушивающий ее проказник тотчас умчался прочь.

Спустившись вниз, Мирослава застала Мориса уткнувшимся в ноутбук.

— Доброе утро, — проговорила она. — Что-нибудь новое удалось найти?

— Нет. Я просто любовался Зевксиппой.

— Ничего не скажешь, — усмехнулась Мирослава. — Зоя Федоровна Селиванова — красивая девушка.

— Даже очень, — согласился Морис. — И ей не место в ночном клубе.

— Это еще почему? — удивилась детектив.

— Она мастер перевоплощения. Настоящая актриса! И вдруг какой-то захудалый ночной клуб.

— «Наяда» не захудалый клуб, — возразила Мирослава. — Там собирается так называемая золотая молодежь и прочие сливки общества.

— В общем, все те, кого вы считаете чуть ли не низшей расой и на дух не переносите.

— Ты, Миндаугас, преувеличиваешь. Лучше скажи мне, что ты думаешь о Никее и Праксифее? Они, с твоей точки зрения, недостаточно хороши? Или им таланта недостает?

— Ничего подобного я не говорил. Нонна Горшкова и Полина Вяткина тоже отлично сложены и артистичны. И им тоже не мешало бы сменить место работы.

— Но зацепила тебя почему-то именно Зоя, — не отставала от него Мирослава.

— Я обратил на нее более пристальное внимание потому, что именно она обнаружила Павла Гусинкова.

— И потому, что у нее был с ним роман, — тихо напомнила Мирослава.

— Вот именно, — утвердительно кивнул Морис. — Как вы думаете, почему Павел не предложил любимой девушке уволиться из клуба?

— Морис! Ты меня умиляешь! — всплеснула руками Мирослава. — И куда бы она, по-твоему, пошла работать? Улицы подметать?

— Почему сразу улицы? — недовольно повел плечами Миндаугас. — Она могла бы выучиться на актрису.

— Фантазер! — усмехнулась Мирослава. — Здесь Зоя получала хорошие деньги. А Павла, должно быть, устраивало то, что любимая девушка была у него все вечера на глазах.

— Ну не знаю, — проворчал Морис, — я был бы против того, чтобы моя девушка развлекала полупьяную публику.

— Ты предпочитаешь, чтобы твоя любимая девушка подставлялась под пули и ловила бандитов, — нейтральным голосом заметила Мирослава.

Морис вспомнил след от пули, не очень-то украшавший грудь Мирославы, и помрачнел. Когда он впервые увидел ее в купальнике, это было первым, что бросилось ему в глаза.

Она догадалась, о чем он подумал, и утешила его по-своему:

— Не печалься, друг мой. Амазонки вон вообще прижигали один сосок.

Он посмотрел на нее и расхохотался:

— Что называется, утешили.

— Это я просто к тому, что каждому свое. И не нам с тобой мнить себя вершителями чужих судеб.

— Извините, меня и впрямь занесло. Давайте лучше завтракать.

После завтрака Мирослава уехала в город. Она особо не торопилась. До встречи с Ксенией у нее еще было много времени. Но сначала она решила навестить Ирину Сергеевну Селиванову, мать Зои. Мирослава не предупредила женщину заранее о своем приезде. Она уже знала, что Селиванова-старшая каждое утро навещает дочь в больнице. Знала детектив и то, что, кроме матери, к Зое никого не пускают. Таково распоряжение лечащего врача. И даже полиции не удалось его обойти.

Ирина Сергеевна Селиванова ездила на автобусе. У Зои был автомобиль. Но Селиванова-старшая водить машину не умела. Такси женщина не пользовалась, так как считала поездки на нем дорогим удовольствием.

Мирослава поджидала Селиванову-старшую на выходе из арки. Увидев женщину, она раскрыла дверцу автомобиля и пригласила:

— Ирина Сергеевна, садитесь, пожалуйста.

Та, вздрогнув от неожиданности, попятилась, потом спросила:

— Вы кто?

— Детектив, Мирослава Волгина.

— Детектив? — переспросила Селиванова-старшая, несколько успокаиваясь. — Вы хотите меня куда-то отвезти?

— Не куда-то, а в больницу к вашей дочери, — дружелюбно проговорила Мирослава. — Вы ведь туда направляетесь?

— Да. Я на автобусную остановку, — нерешительно проговорила Ирина Сергеевна.

— Не надо на автобусную остановку, — мягко сказала Мирослава. — Я довезу вас до крыльца больницы. А по дороге вы ответите на несколько моих вопросов.

— Хорошо, — согласилась женщина, немного подумав, и села на сиденье пассажира рядом с водителем.

Прежде чем трогать автомобиль с места, Мирослава снова поднесла к глазам женщины свое удостоверение.

— Уберите, — отмахнулась та, — я уже видела его.

Детектив молча убрала свой документ и выехала на дорогу.

— Как самочувствие вашей дочери, Ирина Сергеевна? — спросила Мирослава.

— Зоеньке стало получше, — тихо ответила женщина. — Доктор обещал, что она скоро пойдет на поправку.

— Наверное, Зоя очень перепугалась, увидев в бассейне утопленника.

— Не то слово, — тяжело вздохнула Ирина Сергеевна. И добавила: — Да ладно бы просто посторонний! А это же был Пашка Гусинков!

— Он ухаживал за вашей дочерью, — осторожно проговорила Мирослава.

— Если бы только ухаживал! Паша Зою замуж позвал!

— И она согласилась?

— А то, — снова вздохнула Селиванова-старшая.

— А вы, Ирина Сергеевна, не одобряли выбора дочери?

— Не одобряла, — честно призналась женщина.

— Почему? Гусинков вроде бы из обеспеченной семьи.

— Это точно! Отец у него богач! Но сам Пашка, хоть и нельзя так о покойниках говорить, был без царя в голове. Шалопай, одним словом!

Мирослава вспомнила, что точно так же характеризовали Павла Гусинкова и другие близко знавшие его люди.

— Ваша дочь думала иначе? — спросила она.

Селиванова-старшая повернула голову и, внимательно присмотревшись к Мирославе, сказала:

— Вот вы молодая, красивая и тоже, наверное, любили?

— Это слишком сложный вопрос, — едва улыбнулась Мирослава.

— Значит, крепко не любили, — сделала вывод Селиванова-старшая. И откровенно призналась: — А я вот да, так любила, что бросилась в это чувство как в омут головой. А ведь мать говорила мне: Ира, не тем местом ты думаешь! Думай головой! А я маму свою, которая желала мне только добра, не послушала. — Женщина надолго замолчала.

— И что же? — спросила Мирослава, выждав паузу.

— А ничего, — ответила Ирина Сергеевна. — Родила я Зою. Да так и осталась куковать всю жизнь матерью-одиночкой. Пока Зоя была маленькой, очень трудно мне приходилось.

— Ваша мама не помогала вам?

— Помогала поначалу. Да только Зое и года не исполнилось, как мамочка моя заболела и умерла. Так я и осталась одна-одинехонька с маленьким ребенком на руках.

— А что же отец Зои, совсем не помогал вам?

— Командировочный он был! Ищи ветра в поле. Адрес свой, правда, оставил, номер телефона я знала. Да только адрес фальшивый оказался, а номер телефона он поменял, как только из города выехал.

— Грустная история, —