Танцующие наяды - Наталия Николаевна Антонова

Морис слушал и улыбался. К возвращению Мирославы на кухню на тарелке ее ждала горка горячих румяных оладий, в чашке дымился ее любимый чай с жасмином.

Она уселась за стол и спросила:

— А ты?

— Я тоже. — Морис поставил на стол вторую тарелку с оладьями и вторую чашку с чаем.

После завтрака Мирослава поблагодарила его за вкусную еду и сказала:

— Я в город.

Он кивнул и спросил:

— А чем заняться мне?

— Если можешь, займись навозом, — попросила она.

— Мне, как всегда, достается все самое приятное, — рассмеялся Морис.

— Если ты против, — проговорила она, — то займемся им вдвоем, когда я вернусь из города.

— Ни к чему терять время, — ответил он уже серьезно. — Тем более я знаю, что и как нужно делать. Когда-то у моего прадеда было приусадебное хозяйство, и он многому меня научил, когда я приезжал к нему летом.

— Тебе повезло.

— В некотором роде да. Но мой дед, что занимался хозяйством, прожил сто лет.

— Ого! — удивилась Мирослава.

— Вот и я решил прожить на природе в огороде, — отшутился он, — не менее ста лет.

— Ладно, я поехала.

День выдался нежарким. Солнышко затеяло игру: то пряталось за облака, то снова показывалось в небесах.

В город Мирослава поехала к тете утонувшего в бассейне Павла Гусинкова. О встрече с ней Мирослава договорилась заранее, предыдущим вечером. Детективу не хотелось сваливаться как снег на голову женщине, потерявшей когда-то сестру, а теперь и единственного племянника.

София Никитична Коржова не особо удивилась ее звонку. И Мирослава догадалась, что женщина приняла ее за полицейского. Недолго думая, детектив решила пока, во всяком случае по телефону, не открывать ей правду.

София Никитична просила приехать ее к Коржовым домой часам к десяти утра, спросив, устроит ли Мирославу это время.

— Конечно, устроит, — заверила детектив свидетельницу.

И вот она, умудрившись не воспользоваться домофоном и войти вместе с двумя пенсионерками в подъезд, поднималась по лестнице на третий этаж. Еще не поставив ногу на последнюю ступеньку, Волгина решила, что, войдя в квартиру, сразу же скажет ее хозяйке, что она детектив, но частный.

Так она и сделала. София Никитична не стала ее выставлять за дверь, попросила пройти в комнату. И детектив проследовала за хозяйкой.

Усадив незваную гостью на диван в гостиной, Коржова спросила:

— И что вы хотите от меня услышать?

— Многое, — как можно мягче отозвалась Мирослава. — Можно я начну задавать вопросы?

— Задавайте, — тихо вздохнула женщина, — мне так будет проще.

— София Никитична, у вас была полиция?

— Пока нет.

— Когда я вам позвонила, вы знали о смерти племянника…

— Да.

— От кого?

— Геннадий Гусинков позвонил. Сказал, что Павла утопили в бассейне ночного клуба «Наяда».

— Матерью Павла Гусинкова, насколько мне известно, была ваша родная сестра?

— Да, Катя.

— Екатерина Никитична Гусинкова?

— Она самая. За Гусинкова Катюша вышла по большой любви. А этот гад довел ее до самоубийства. Связался с молоденькой!

— Но ведь ваша сестра начала пить до того, как отец Павла решил с ней расстаться, — осторожно проговорила детектив.

— До, — поджала губы София Никитична, а потом сказала: — Так ведь Генка забросил ее совсем! Катенька сидела одна-одинешенька с утра до ночи! Тоска ее и заела. — Женщина явно старалась оправдать свою сестру.

Мирослава прекрасно понимала ее чувства, но все-таки решила выступить адвокатом дьявола, то есть встать на защиту Геннадия Ипполитовича Гусинкова.

— София Никитична, — сказала детектив, — многие мужчины днюют и ночуют на работе, чтобы создать комфортную жизнь своей семье. О тех же, кто занимается бизнесом, и говорить нечего. Они стопроцентные трудоголики. Иначе и нельзя: если предаваться отдыху, то бизнес не удержать на плаву.

— Но для любовниц-то Генка время находил! — зло сказала Коржова.

— И много у него их было? — спросила детектив. Ей казалось, что по Гусинкову-старшему не скажешь, что он бабник.

— Я не считала! — отрезала София Никитична. — Мне и Янки его за глаза хватило! Это из-за нее моя сестра наложила на себя руки.

Мирослава поняла, что развивать эту тему не только бесперспективно, но и опасно. Переубедить женщину, потерявшую сестру и племянника, было невозможно. Поэтому она спросила:

— Кто же занимался воспитанием вашего племянника?

— Все понемногу, — отмахнулась Коржова, — а в целом, можно сказать, никто.

— А вы, София Никитична, не думали взять племянника к себе?

— Вы смеетесь, что ли? — воскликнула женщина.

— Отчего же, — обронила Милослава.

— Да разве же Павел согласился бы жить у нас? Он привык на всем готовом, как сыр в масле кататься. А мы живем скромно и все работаем.

— Понятно, но Павел ведь дружил со своей двоюродной сестрой? Я имею в виду вашу дочь.

— Да поняла я, кого вы имеете в виду, — отмахнулась женщина. — Нашу Ксюху! Кого же еще! Только их отношения сложно было назвать дружбой.

— Как же их можно было назвать? — спросила Мирослава.

— А никак! — снова взмахнула рукой Коржова. — Пашке скучно было! Он без конца мотался по ночным клубам, кабакам. Потом Ксеньке живописал свои похождения. Эта дурочка уши развесила и тоже захотела красивой жизни. Упросила Пашку взять ее в ночной клуб «Наяда». И он взял ее с собой.

— Вы разрешили?

— Мы об этом ничего не знали! — возмущенно проговорила женщина. — Когда узнали, муж пошел в этот клуб, устроил Пашке прямо там выволочку, а Ксюшку домой приволок.

— Сурово.

— А иначе никак нельзя, — развела руками Коржова.

— София Никитична, может быть, вы знаете, какие отношения были у вашего племянника с мачехой?

— А то вы сами не знаете, какие отношения у пасынков бывают с мачехами, — усмехнулась Коржова.

— Думаю, что отношения бывают разными, — ответила Мирослава. — И моя работа заключается не в том, чтобы фантазировать на ту или иную тему, а в том, чтобы собирать достоверные факты и на их основании делать выводы.

— Ладно, убедили. Павел, мягко говоря, недолюбливал Янину. Говорил, что по ее милости на голове у отца кустистые рога выросли и что он скоро выведет ее на чистую воду.

— Племянник не говорил вам, как он собирается сделать это?

— Нет, — покачала головой Коржова, — да я, честно говоря, и не спрашивала его об этом.

— Может быть, он делился своими секретами с вашей дочерью?

— Не думаю. Он считал ее малявкой.

— Но в клуб все-таки взял, — напомнила Мирослава.

— Взял, — вздохнула женщина.

— Вы знали, что у Павла была девушка и он собирался на ней жениться?

— Знали, — кивнула тетка Павла Гусинкова. — Танцовщица из клуба.

— Он знакомил вас с ней?

— Нет. Но Ксюшу знакомил. Вернее, он познакомил ее со всеми тремя танцовщицами.

— Дочь не