Смерть в изумрудных глазах - Анна и Сергей Литвиновы

боли почти не чувствовал, но сейчас перевели на обычные анальгетики, так что просыпался в аду и в нем же засыпал. А главное, перспектив никаких. Реабилитация тяжкая, долгая, с минимальными шансами на успех. И платная, понятное дело. Матери уже сейчас говорили: острое состояние миновало, сына пора забирать. Она пока что отбрыкивалась, да и врачи входили в положение, не выписывали. Но вечно держать в больнице не станут. Куда дальше-то? Дома лежать, надеяться, что родительница, очередной ее ухажер или добряк Димон снизойдут, памперс поменяют? Или ждать, пока в какой-нибудь приют инвалидский определят? Но что там, что здесь на свои ноги он не встанет. И ходить не будет никогда. А виноват, как мать сказала, сам. Нечего было фигней страдать, по крышам лазить.

Тим решил обсудить ситуацию с Димоном. Тот согласился: если не предпринять что-то, сгниет заживо его друг. Предложил:

— Может, в фонды какие благотворительные написать?

— Да ну, — отмахнулся Тима. — Не знаешь, что ли, какой у нас народ? Котятам-щенкам помогут. Дитю грудному — если очень разжалобить. А я кому нужен? Тем более даже не катастрофа, не случай несчастный — по дури собственной покалечился.

— А если, допустим, в школе сбор средств объявить? На районе?

— Ну есть вариант собрать. Тысяч двадцать. Только мне, как я понял, многие миллионы нужно.

— Слушай, — оживился Димон, — а давай, может, тезку моего пошевелим? Журналиста? Ты ведь ему какой эксклюзив дал! На всю страну прославил! В городе только и говорят, что про статью в «Молвестях». А отца Олькиного тем же утром, как газета вышла, в КПЗ увезли.

— И че он сделает?

— Так у них в газете есть рубрика, «Отдел добрых дел». Там, правда, тоже в основном про грудничков. Но Полуянов правильные слова находить вроде умеет. Вдруг сможет написать так, чтобы и тебе помогли?

— Миллионов-то мне все равно никто не даст, сколько ни бей на жалость, — начал рассуждать Тим. — Но может, правда депутат какой-нибудь прочитает? Или государство квоту выделит?

Долго думать и размусоливать не стали — немедленно написали и отправили Полуянову депешу.

Серыми галочки в мессенджере оставались недолго. Очень быстро посинели: тезка прочитал. Но отвечать пока что не торопился.

* * *

Полуянов в журналистике много лет, так что опасения главного редактора разделял. Пусть та самая запись с видеорегистратора — серьезное доказательство, но очень многое в статье написано с чужих слов. И грамотный адвокат, конечно, сумеет придраться. Откуда вам известно, что отец заставлял Олю выходить на пробежку с температурой? Ах, Тимофей Квасов рассказал? Он-то откуда знает?

А других свидетелей — с именами-фамилиями — у Димы маловато. Олин отец — да, признал, что перебарщивал, но о методах своих, понятно, не распространялся. Друг его алкоголик — поддержит, вероятно, но человек слишком ненадежный, суды к показаниям очевидно пьющих относятся недоверчиво. А к Марье Михайловне, соседке из квартиры снизу, Дима не успел — торопился в Москву, срочно в номер.

Одна была надежда: не найдет Евгений Можаев хорошего адвоката. Откуда? Жена — Полуянов не сомневался — помогать злодею не станет. А назначенный защитник, вероятней всего, присоединится к негативному общественному мнению.

Но Дима просчитался.

Иск за клевету — ему лично и газете «Молодежные вести» — подали на третий день после выхода статьи. Сумму требовали внушительную. Аргументы приводили убедительные.

Полуянов ждал: главный взорвется. Начнет говорить, что предупреждал и вообще нельзя было в подобной манере материал писать.

Однако шеф проявил себя человеком разумным. Сухо спросил:

— Как свои косяки исправлять будешь?

Дима ответ продумал:

— Надо снова в Мурманск лететь. Свидетелей новых искать.

— А если не отыщешь?

— Найду.

— Смотри. Не сможешь оправдаться — оба иска не тебе. Квартиру придется продавать. Газета за твою некомпетентность платить не будет.

Чуть сбавил тон:

— Давай, Дим. Прямо сегодня вылетай. Нужно как можно быстрее продолжение темы. С более убедительными аргументами.

— Да понял я. — Вздохнул. — Командировку подпишете?

— Не командировку, дорогой. Отпуск. И все расходы на тебе. Сам виноват. Накосячил.

Дима вздохнул.

И дней от отпуска жаль, и денег. А больше всего пугало, как Надюхе объявить новость — что он снова в командировку и неизвестно, когда вернется?

* * *

Раньше Маша Глушенко занималась дзюдо в спортивной школе — отец возил на другой конец города. Но недавно рядом с домом отгрохали фитнес-клуб и она перешла туда. Очень удобно: два раза в неделю группа, еще индивидуалки родители ей взяли. Плюс в качалке можно «догнаться», в бассейне поплавать, и раздевалки чистенькие.

Батя, правда, когда прочитал статью про Олю Можаеву, поглядел на дочь подозрительно:

— Проверить надо. Может, ты тоже, как и она, тренировки динамишь?

Но Маша никогда не прогуливала, а часто даже в дни, когда нет дзюдо, в клуб ходила. Вот и сегодня отправилась — видела объявление, что «черная пятница», огромная распродажа, а в честь нее — угощения, конкурсы и музончик.

Наелась конфет бесплатных, набрала кучу шариков надувных, привязала пока что к ручке шкафчика — авось не упрут. А потом в зал для групповых тренировок пошла — оттуда музыка, через микрофон зазывают «проверить силушку богатырскую».

Аниматоры (или как их правильно назвать, когда не для детей, а для взрослых) поначалу хотели прогнать: «Девочка, у нас только для совершеннолетних». Но фитнес-тренер за нее заступился: «Да Маша у нас любого взрослого заткнет за пояс, пусть остается».

Поначалу она загорелась: конкурсы вроде совсем несложные. Спичку попросили сломать двумя пальцами. Думала, первой будет — раз умела ребром ладони кирпич перерубить, — но нет, только руки зря исколола. А до секрета — что нужно спичку выгнуть и большим пальцем придавить — не дотумкала.

К конкурсу, когда нужно было куриное яйцо перекатывать из одной штанины в другую, ее не допустили: сказали, неприлично для девочки.

Зато следующее задание как раз для нее: кто дольше всех в планке простоит. Тут Маша не сомневалась: справится. На тренировках-то руки качали постоянно.

И поначалу — когда конкурс только начинался — прямо угорала. Здоровенный бугай рядом — а секунде на двадцатой стал потеть и трястись. С другой стороны тетенька — эта попу поднимает все выше и выше, а ведущий с хохотом по ней похлопывает, заставляет опустить. Сама Маша первую минуту вообще не парилась, нагрузки даже минимально не ощущала. Но когда стрелка пошла на второй круг, стало потяжелее. Пресс начало жечь огнем, на плечи будто уселся кто-то. Одно радовало: конкуренты, все взрослые и с виду прокачанные, отваливались один за одним. Ведущий подбадривает:

— Давайте! Настоящие мужчины и женщины! Приз