Мнимая власть безумия - Марина Владимировна Болдова

Казаринов себя накручивал, злил, но стоило вспомнить Полину той, какую увидел в первые секунды, отпускало. Не могла она, нет. И он это докажет. Иначе никак.

Он ехал домой, в голове прокручивая варианты своего поведения с гостьей. Под взглядом жены, уже догадавшейся, что не просто профессиональный интерес у него к Полине Лафар. Придется с подругой жены держать дистанцию, холодно кивнув при встрече. За ужином поддерживать разговор из вежливости, обходя тему убийства. После нужно будет поторопиться уйти – мол, сплетничайте, девочки, мешать не буду. И в спальне, развалившись на кровати, включить телевизор и попытаться не думать о той, о ком не думать уже не может.

Саша припарковался рядом с машиной жены и вновь отметил разбитую фару.

«Не забыть спросить, где угораздило», – подумал он.

– Привет, чем занимаетесь? – он легко коснулся губами щеки Юли.

– Ужинать будешь? – не ответила на его вопрос жена.

– Конечно. А что у нас?

– Плов. Казаринов, с каких пор тебя интересует меню ужина? – усмехнулась Юля.

– Да я просто так спросил.

– Ну да… Мой руки, присоединяйся.

И сразу все пошло не так – равнодушно кивнула, увидев его, Полина. Он же вежливо произнес: «Добрый вечер». При этом задержав взгляд на ее лице – ну, не смог сразу отвернуться! Горка плова в ее тарелке была почти не тронута, он же набросился на еду, словно не ел несколько дней. Женщины молчали, так что вежливо поддерживать беседу не пришлось. После плова ему захотелось чаю, к нему в холодильнике оказался торт (купила его Полина), быстро смыться в спальню не удалось. Он мог бы, с куском сладкого и своей пол-литровой кружкой, но Юля таскать еду по комнатам не разрешала, панически боясь, что заведутся тараканы. Казаринов давился сухим бисквитом, предварительно сняв с куска кремовые розочки: он терпеть не мог масляный крем.

Пока ужинал, не услышал от женщин ни слова. И в этой тишине раздался звонок его мобильного.

Казаринов вышел в коридор, уверенный, что звонит Трушин, но к его удивлению это была теща.

Коротко переговорив с ней, он вернулся к подругам.

– Полина, твоя дочь решила отправиться к отцу, – выпалил он, тут же с ужасом поняв, как двусмысленно прозвучали его слова.

Глава 8

Как вовремя она выпроводила Елену, только и успела закрыть за ней дверь, как вновь сердечный ритм сбился и накатила слабость до дрожи в коленях. Кира Владимировна доплелась до своей спальни, но в кровать лечь не спешила: после второй принятой за такое короткое время таблетки, она могла провалиться в глубокий сон, и тогда она не только не услышит звонка мобильного, но и проспит не меньше четырех часов.

«Только не сейчас. Сколько времени понадобится зятю Елены, чтобы выяснить, куда купила билет Соланж? Думаю, не больше получаса. Посижу в интернете и подожду новостей, потом уж лягу», – подумала она, включая ноутбук.

За сюжетом начатого еще вчера фильма она перестала следить почти сразу же, в голову лезли несвязные мысли, почему-то больше относящиеся к далекому прошлому. Кроме того, к нормальному своему состоянию она возвращалась гораздо медленнее, чем обычно. Можно было даже сказать, что лучше не становилось совсем. Кира Владимировна запаниковала.

И тут же пожалела, что буквально выставила подругу за дверь: умирать в одиночестве не хотелось.

«И я не успею ей рассказать о том, что мучает меня столько лет. Почему не открылась раньше? Да потому, что мы были в ссоре! Или – нет… Потому что не хотела, чтобы Лена страдала. По сути, в смерти моего мужа виновата косвенно и я сама. Впрочем, у меня до сих пор нет уверенности, нужно ли ей сейчас узнать, кто тридцать лет назад взорвал машину Николая. Тем более что внятно объяснить, почему я, узнав имя убийцы, не сдала того в милицию, я не смогу», – размышляла Кира Владимировна невесело.

Автомобиль, в котором первый муж Киры Николай Радов и его заместитель отправились на товарную базу в пригороде, был заминирован на открытой стоянке у ворот, пока оба находились внутри здания. Сами ворота запирались, но калитка рядом – нет. Как потом выяснило следствие, через нее войти на охраняемую территорию мог любой. Камер слежения тогда, в девяносто четвертом, не было, охранник на воротах наблюдал только за движением машин – открывал и закрывал ворота, но не за самой стоянкой. Подойти к машине и прицепить взрывное устройство было несложно, тем более что Радов поставил «Волгу» у забора за будкой охраны. Допросить беднягу не могли долго, он сильно пострадал от взрыва и, хотя и выжил, показаний дать не смог. Машину и пассажиров разнесло в клочья. Именно так выразился следователь майор Климов.

Тогда преступление не было раскрыто, да и от Киры не скрывали, что работал профессионал, убийство явно заказное, улик нет, а мотив… Что ж, Николай Радов был директором самого большого в городе универмага, мало ли какие махинации проворачивал, мог и с криминалом связаться.

Кира, слушая майора, только покачивала головой, отрицая само предположение о нечестности мужа. Скорее уж наоборот, Николай мог отказаться от взятки или сомнительной сделки. Вот за это его и убили. Мог поймать за руку вора, уволить, даже сдать в милицию, нажив себе врага.

Она хотела об этом сказать следователю, но тот монотонно бубнил свое, не поднимая глаз от бумаг на столе. И она поняла, что бесполезно стучать в бетонную стену, никто по ту сторону ее не услышит.

Кира смирилась. Тогда, впервые «поговорив» с портретом мужа, выплакавшись в последний раз (что толку рыдать), она замкнулась на работе. И очень скоро поняла, что совсем забросила Полину. Она и раньше воспринимала дочь скорее как младшую сестру, за которой была обязана присматривать. Кире эта обязанность казалась необременительной, но только пока была жива свекровь. Амалия Альбертовна Радова скончалась, когда Полине едва исполнилось шесть.

В доме стало очень тихо – раньше бабушка по вечерам занималась с внучкой музыкой. Они играли на пианино в четыре руки и распевали на два голоса веселые песенки. Теперь Полина к инструменту даже не подходила. Отказалась она и поступать в музыкальную школу.

Кира не настаивала, вдруг совсем растерявшись: она совсем не знала, что делать с взрослеющим ребенком, который вдруг начал упрямо отстаивать свое мнение. Странно себя повел