Мнимая власть безумия - Марина Владимировна Болдова

было, помогала бабушка, неожиданно увлекшись самой необычностью идеи – в основном все их с Кирой ровесники коллекционировали либо марки, либо открытки или значки.

В тот день она принесла подруге целый пакет мелочей…

Осмотревшись, Елена Родионовна присела на стул рядом с диваном и долгим взглядом посмотрела на Киру. Глаза закрыты, дыхание ровное, было похоже на глубокий сон. Но подрагивающие веки выдавали легкое забытье.

Елена Родионовна поправила плед и тихонько позвала:

– Кира, спишь?

– Нет, Ленок, прости, что напугала.

– Что это было? Какой диагноз?

– Неважно. Будь добра, сходи в спальню Соланж, проверь – спит еще?

– Хорошо.

«Неважно ей! Все равно узнаю!» – подумала Елена Родионовна, поднимаясь со стула.

Она, не церемонясь, толкнула дверь комнаты и остановилась на пороге. Аккуратно сложенный пушистый плед, на нем – подушка. Черная сумочка на молнии небрежно закинута на книжную полку, на спинке стула – куртка-ветровка от спортивного костюма. На письменном столе беспорядок, среди которого на сложенном вдвое тетрадном листе лежит связка ключей.

Елена Родионовна развернула листок.

– Бабушка, прости, уехала к отцу, – зачитала она вслух.

«Вот дуреха!» – с досадой подумала Елена и повернулась лицом к выходу.

– Что там, Ленок? Дай сюда записку! – требовательно попросила Кира.

– Сбежала твоя внучка. На, читай.

Она ожидала второго приступа, невольно косясь на карман домашнего платья подруги – положила ли та обратно свои пилюли. Если что…

Елена Родионовна наблюдала, как Кира совершенно спокойно набирает номер на мобильном снова и снова. И отчетливо слышала, как в ответ звучит голос, монотонно сообщающий, что абонент не доступен для связи.

– Кира, остановись. Прими факт – Соланж уехала.

– Да приняла я, Лена! Только куда она взяла билет?! В Париж? В Москву? Она же не знает, что отца нет в живых!

– Билет, говоришь… Ну, это мы сейчас выясним, – Елена Родионовна открыла список контактов на мобильном. – Зять Алик… ага, вызов пошел… Александр, день добрый… С твоими детьми все в порядке, не волнуйся. Пропала внучка моей подруги, ей семнадцать. Соланж Лафар. Да-да, его дочь. Дело в том, что она в записке указала, что направляется к отцу. То, что он мертв, еще не знает. Выясни, куда девчонка купила билет – возможно, в Париж? Полине сообщи, ты же дело мужа ведешь? Хорошо, спасибо. Пока.

– Что он сказал?

– Найдет он ее, не сомневайся. И успокойся. От того, что ты переживаешь, ничего не изменится. Давай по кофейку, и я – домой. Смотрю, ты ожила?

– Нормально все, Ленок. Иди. Позвони, когда что-то узнаешь, – ответила Кира. А в ее голосе явно звучало нетерпение.

– Ладно, как скажешь, – Елена Родионовна бросила на нее удивленный взгляд и направилась к выходу. О своем желании выпить кофе Елена Родионовна решила не напоминать.

«Не все ты мне рассказала о любимом зяте, подруга. Знаешь или догадываешься, кто мог его убить. Но по какой-то причине делиться информацией ни с кем не собираешься», – подумала она.

* * *

Казаринов с преступлениями в отелях сталкивался дважды, впервые еще в родном городе жены, к которому так и не привык. Он, москвич, не мог понять, почему кассир в супермаркете с кислой миной, словно нехотя, пробивает товар и никто в очереди не ропщет. Почему «скорая» едет до соседнего квартала целый час при отсутствии пробок. Удивлялся медлительности и нерасторопности оперов отдела, где работал, здоровым мужикам на лавке у подъезда в разгар рабочего дня, переполненным мусорным контейнерам, тротуарам в окурках и хилым деревцам вдоль дороги, которые никто не поливал.

«У города нет хозяина», – пыталась оправдать местные власти теща. А он мечтал вернуться в Москву. Но Юля наотрез отказывалась жить с его родителями, а снимать квартиру на зарплату следователя было бы нереально.

То первое убийство в гостинице «Спутник» он раскрыл в одиночку – ждать, пока посланный им оперативник выполнит задание, смысла не было: когда парень выходил из кабинета, договаривался на встречу со своей девушкой. Саша сам отправился по адресу. И очень вовремя – потенциальный убийца на его глазах грузил чемодан в багажник автомобиля, намереваясь скрыться.

Он тогда получил повышение, неожиданно быстро сменил стол в общей комнате на отдельный кабинет и почти смирился и с городом, и с необходимостью жить в одной квартире с властной тещей и сильно пьющим больным тестем. А когда Юля родила Матвея, жизнь стала казаться если не сказкой, то вполне приемлемым существованием.

«Все так живут», – малодушно решил для себя он.

Казаринов нашел себя в отцовстве, но никак не мог заставить себя полюбить жену. У них все хорошо было в постели, секс давал физическое удовлетворение, но ему постоянно чего-то не хватало. И он не сразу понял, чего именно: он хотел быть первым, но так получалось, что инициатива всегда исходила от жены. Он подчинялся, в процессе становилось уже не важно, кто кого завел, наслаждение получали оба. Но маленький червячок сомнений все же ковырялся в его подсознании – природой заложено, что завоевателем должен быть мужчина. А он… Он жену не любил…

И терпеть не мог тещу! Которая и смотрела на него косо, и то и дело начинала «важный разговор», который заканчивался его молчанием и ее поджатыми в недовольстве губами.

Саша со временем все же привык и к теще, и к городу, и к неторопливо текущей службе. Но как только умер дед, оставив ему квартиру, сразу же поставил вопрос о переезде в столицу.

Юлия согласилась неожиданно легко, видимо, матушка своими наставлениями достала и ее…

Работы в Следственном управлении, куда его приняли на службу, было столько, что первое время он приходил домой около полуночи. Саша не высыпался, перекусывал кое-как на бегу, но тот драйв, который получал, держал его в постоянном тонусе. Дома был крепкий тыл, дети радовали, он выкраивал для них час-другой в редкие выходные, для жены оставляя ночь. Со временем их интимные игры становились все короче, в конце концов превратившись в дежурный секс. И он сорвался…

Тогда, с Аделиной, была лишь интрижка, которая дала ему почувствовать мужскую власть. Он упивался покорностью женщины, полным ее подчинением ему, но с его стороны то была игра. Отношениями он не дорожил, легко перенес исчезновение любовницы и даже не попытался ее искать, легко поверив, что та уехала на родину. Напротив, он кинулся возвращать уехавшую от него жену.

То, что с ним произошло, когда он увидел Полину, он расценил как помешательство. Подумал сначала – наверное, временное. В конце концов, он сорокалетний мужик, а не подросток. Подумал так и тут же понял – а вот она, первая в его жизни любовь. Не было еще, даже в