Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«Мистер Рот?» — спросила она.

Рот наклонился вперёд, чтобы рассмотреть поближе. Судя по слайду, УЗИ было сделано в отделении перинатологии и медицины плода при больнице Джона Хопкинса. Имя Кларис было чётко вписано, как и подпись акушера. Возможно, это была подделка, но что-то подсказывало ему, что это настоящая подпись.

Как он мог это пропустить?

И что еще он упустил?

У него голова пошла кругом, когда он обдумывал последствия её слов. Возможно, преданность Лэнсу ослепила его. Возможно, всё, что она говорила, было правдой.

«Пожалуйста, ответьте ей», — сказал президент.

Рот прочистил горло.

«Нет, это не так», — тихо сказал он.

Он посмотрел на Сандру. Она победила его, и по выражению её лица было видно, что она это знает.

«Рискните предположить, кто был отцом?» — спросила она.

Рот перевел взгляд с нее на президента, а затем на всех остальных, сидевших за столом.

«Теперь это начинает приобретать смысл, не правда ли?» — сказала Сандра.

«Я не понимаю…» — сказал Рот, и его голос затих.

«Ты убил не только Клариссу, — сказала Сандра. — Ты убил нерождённого ребёнка Лэнса».

«Я не знал», — сказал Рот, его голос был едва громче шепота.

«Я бы сказала», — сказала Сандра, — «если бы мы искали человека, имеющего причины сойти с ума, человека, затаившего обиду на правительство, нам не нужно искать никого, кроме Лэнса Спектора».

«Нет», — сказал Рот, обращаясь напрямую к президенту. Он больше не пытался никого убеждать. Он просто говорил то, что думал. «Я знаю Лэнса».

«А вы?» — спросил президент. «Вы убили его ребёнка, и за два с половиной года он ни разу не сказал вам об этом ни слова. Я думаю, этот человек ещё более лжив, чем вы думаете».

У Рота кружилась голова.

«Как ты... как ты вообще узнала об этом?» — сказал он Сандре.

«Это не важно», — сказала Сандра.

Рот не знал, что сказать. Если это правда, если Кларисса была беременна от Лэнса, возможно, он действительно не знал Лэнса и не представлял, на что тот способен.

Сандра снова открыла запись с Лэнсом в посольстве. «Это всего несколько минут назад», — сказала она. На записи видно, как Лэнс выбегает из посольства, выходит по лестнице и бежит по задней части комплекса. В кадре клубился дым и слезоточивый газ, слышны звуки выстрелов и вертолётов.

«Это происходит сейчас?» — сказал Рот.

«Да, это так», — сказала Сандра, когда Лэнс перелез через стену комплекса.

Сандра переключила камеры, показав кадры разъяренной толпы, бросающей бутылки с зажигательной смесью в главные ворота посольства.

«Если Лэнс Спектор не представляет угрозы, — сказал президент, — то расскажи нам, что мы имеем здесь в виду, Леви».

Рот ничего не мог сказать. Он смотрел на лица сидевших за столом.

Он уже собирался встать, когда кто-то постучал в дверь.

Помощница просунула голову в комнату.

«Господин президент, — сказала она, — Леви Роту звонят из Москвы».

«Господин Рот занят», — нетерпеливо сказал президент.

Помощник уставился на него.

«Есть что-то еще?» — спросил президент.

«Сэр, звонок от Лэнса Спектора».

Рот тихо рассмеялся, словно желая подчеркнуть то, что и так было известно всем в комнате.

Его судьба была предрешена, и он это знал.

И Лэнс Спектор стал его погибелью.

42

Лиззи Шрейдер лежала на спине, глядя на яркую флуоресцентную лампу, словно на солнце. В комнате было невыносимо жарко, а кожа была липкой от пота. Она не двигалась уже несколько часов. Может быть, даже дней. Она понятия не имела, сколько времени провела здесь, и единственным признаком течения времени была ровная капля в углу из одной из труб под потолком.

Капать.

Капать.

Капать.

Она пересчитала их. Сто. Тысяча. Сколько секунд в часе?

Когда она подумала о том, где она находится, что с ней случилось, ее охватила неконтролируемая дрожь, и она не могла дышать.

И вот тогда она заставила себя перестать думать.

Возвращаемся к каплям. Подсчёту. Свету лампочки, сияющей непрестанно, словно Око Саурона.

Она была под землёй. Это было видно по тому, как формовался бетон, заливаемый в формы.

Судя по всему, когда-то здесь была овощеводческая ферма. На полу лежала толстая пластиковая плёнка, а на потолке, помимо длинных люминесцентных ламп, виднелись остатки довольно мощной вентиляционной системы.

Теперь это не сработало. Было такое ощущение, будто в комнате уже очень давно не было никакой вентиляции.

Она лежала на земле, но рядом стояла кровать. Спартанская вещь с металлической сеткой под тонким матрасом, настолько испачканным, что она не решалась к нему подойти.

Рядом находилась грязная маленькая фарфоровая раковина, хуже самого худшего туалета на заправке, который она когда-либо видела, и она не работала.

Она попробовала это.

Она была так измучена жаждой, что готова была пить даже из этого источника.

За дверью раздался какой-то звук, и ее тело наполнилось адреналином.

Мужчина не возвращался с тех пор, как бросил её туда. Судя по звукам, он вот-вот должен был вернуться.

В прошлый раз он заставил её сидеть неподвижно на кровати, пока снимал её на телефон. Он велел ей поздороваться с камерой, но она не смогла. Её губы не двигались. Голос не звучал. Он оттянул её голову назад за волосы и заставил смотреть в камеру.

Она плакала.

Она знала, что эти кадры предназначены для её матери. По крайней мере, она не могла придумать для них другого применения.

Она представила, как ее мать получает подарок, и ей снова захотелось плакать.

Мужчина говорил по-русски, по крайней мере, насколько Лиззи могла судить. У неё не было большого опыта общения с местными акцентами. Он был огромным.

У неё не было ни малейшего шанса вырваться от него, одолеть его, но она попыталась. Когда он закончил снимать, и она представила, как её мать наблюдает за этим, она бросилась на него, царапая, кусаясь, царапаясь, словно загнанный в угол зверёк, которым она и была.

Он швырнул её через всю комнату одной рукой, словно тряпичную куклу. Она так сильно ударилась головой о стену, что её чуть не стошнило. Зрение затуманилось.

Когда она снова сосредоточилась, то увидела его, его огромную тушу, возвышающуюся над ней, словно медведь. Он смотрел на неё, и улыбка на его лице заставила её кровь застыть в жилах.

Это было неправильно. Это было неестественно.

Она никогда раньше не видела такого выражения на лице мужчины и инстинктивно поняла, о чем он думает.

Позже она услышала, как он играет