Охота на крокодила - Эдуард Юрьевич Власов

он, пару раз постучал по двери и, не дожидаясь ответа, толкнул ее.

В просторном офисе я разглядел только двух сотрудников, один из которых поднялся нам навстречу.

– Мы пришли, Сиба-сан! – сказал ему Сома.

Офицер покорно склонил передо мной свою лысеющую голову.

– Минамото-сан?

– Так точно, – кивнул я в ответ.

– Капитан Сиба, полиция японских сексуальных нравов, – представился он и указал на внутреннюю дверь. – Пожалуйста!

Сиба провел нас в смежную комнату, темную и без окон, главной достопримечательностью которой был огромный, в полстены, плоский телевизионный экран и несколько стеллажей с компьютерной и видеоаппаратурой. Затем он указал на стулья возле небольшого письменного стола перед экраном.

– Садитесь, пожалуйста.

Он достал из нагрудного кармана флешку, вставил ее в ноутбук, стоявший на столе, и взял в руки дистанционное управление.

– Давайте смотреть! – сказал он и приготовился нажать на кнопку «Пуск».

– А как насчет краткого вступительного слова? – остановил я его. – Знаете, как по телевизору: фильм нельзя просто так показать, сначала умный дядя или красивая тетя должны объяснить, насколько замечательна эта картина, внушить зрителям, что им сейчас покажут нечто уникальное, а уж потом только…

Суровый Сиба явно не был настроен на мою панибратскую волну.

– У нас, Минамото-сан, кино не художественное, а документальное. Тут никакого умного вступления не требуется: сами все сразу поймете, без вступлений.

– И прелюдий, – добавил я.

– И прелюдий, – согласился Сиба.

На экране сначала прошли лапидарные титры, указывающие на принадлежность флешки ведомству Сибы, а следом за ними появилось белеющее в ночной темноте гигантское пятно, на котором я тут же прочитал по-русски знакомое название «Анна Ахматова». Камера была сфокусирована не на самом теплоходе, а на причальной площадке перед также хорошо знакомым мне судовым трапом. Часы в углу экрана показывали вчерашние 22:17:30.

– Из жизни отдыхающих… – усмехнулся я.

– Для нас, Минамото-сан, чужой отдых – это работа, – гордо заявил Сиба и нажал на кнопку скоростной прокрутки видео, отчего вверх по трапу бойко запрыгали деформированные цифровым форматом фигурки наших бюджетников.

– Это наша клиентура, господин майор, – пояснил Сиба. – Вам она неинтересна.

– Отчего же, – покосился я на окаменевшего Сому.

– Они все наверх идут, в поисках, так сказать…

– Земных радостей?

– Сомнительных удовольствий, – поправил меня капитан. – А вас, как я понимаю, интересуют те, кто вчера вечером с «Анны Ахматовой» спускался, да?

– Да, Сиба-сан, меня обычно интересуют лица, не заслуживающие снисхождения и сходящие по трапам, лестницам и пандусам.

Сиба, не моргнув глазом, проглотил мои «пандусы» и остановился на времени 22:56:00, после чего изображение пошло в нормальном скоростном режиме.

– Вот тут…

Сначала несколько секунд трап пустовал, а затем по нему начал спускаться какой-то человек. Лица его разглядеть из-за темноты было невозможно. Через минуту он ступил на пирс, зашагал влево и исчез из поля зрения статичной камеры, после чего на 22:58:30 с судна на берег сошел еще один мужчина. Было видно только, что он ростом пониже первого и пошире в плечах, но лица его разглядеть также было нельзя, тем более что на его голове различалось, судя по темному контуру, подобие низко надвинутой на глаза бейсбольной кепки.

– Так, это все. Мотаем дальше.

Сиба опять включил скоростную прокрутку. Во время перемотки картинка на экране стояла пустой и неподвижной: на судно уже больше никто не всходил, но на времени 23:14:24 слева в кадр вползла фигура второго мужчины в кепке и начала подниматься по трапу на теплоход. Как только мужчина скрылся в темноте палубы, Сиба нажал на кнопку «Стоп».

– Лучше что-то, чем ничего, – философски заметил я.

– В каком смысле? – спросил Сиба.

– В любом. Это что у вас, выпас, как их русские называют, «ночных бабочек»?

– Да. Чио-чио-сан русских… – Сиба замялся. – Наша задача – не допустить схода русских девиц на японскую землю. Русские, разумеется, не в курсе, что мы их снимаем каждый раз, но съемку санкционировало ваше начальство, Минамото-сан, так что наша интернациональная совесть перед гостями из-за рубежа чиста.

– А почему видно так нечетко, если совесть чиста?

– Так ночь же. А аппаратура у нас старенькая, на новую, инфракрасную, пока денег нет. Но нам и ее хватает.

– Как же хватает, если от человека только контур! А что у него на роже, не разберешь!

– Нам этого не требуется, Минамото-сан, мы же не криминальная полиция, как вы.

– Почему не требуется?

– Потому что у нас задачи другие. Это вам нужны конкретные лица в фас и профиль. Наша же задача – не допускать работы русских проституток на японском берегу. Для этого нам контура достаточно. По фигуре же видно хорошо, мужчина или женщина на берег сходит.

– М-да, капитан, к вашей высоконравственной интернациональной логике не придерешься… Правда, видал я русских женщин, которые своей фигурой любому мужику фору дадут. Но, в принципе, мне тут крыть нечем, правы вы, конечно…

Сиба на мои колкости внимания решил не обращать.

– Да и то только ночью такие накладки возникают. При дневном свете все очень хорошо видно. Тут и старой аппаратуры хватает… Да и не такая уж она у нас старая, ей всего восемь лет. Вот, смотрите!

Сиба перекрутил видео на несколько часов вперед, и на экране возникла немая сцена сегодняшнего прощания на борту «Анны Ахматовой» российского крабового магната Баранова со своей любовницей – то ли Людой, то ли Олесей. Действительно, при дневном освещении было не только хорошо видно лицо приближающегося к камере по мере спуска по трапу Баранова, но и стоящих наверху, на заднем фоне, Ивахары, Кротова, Сомы и меня любимого.

– Дайте списать, – попросил я.

– Вам тоже? – искренне удивился Сиба.

– Что значит «тоже»?

– Да у нас все съемки таких вот состоятельных русских гостей безопасность из токийского Минюста запрашивает. Говорят, она потом ею еще и с нашим МИДом делится.

– Да, не завидую я русским магнатам!

– А женам их законным? – резонно заметил Сиба.

– А им тем более, – согласился я с его житейским глубокомыслием. – Ну да бог с ними, с женами, тем более с женами рыбных миллионеров. Сковородок в магазинах навалом, сами со своими мужиками разберутся, чем коней на скаку останавливать и по горящим избушкам шастать. Мы с вами давайте еще раз к нашим мужикам вернемся! К тем, что без лиц и нюансов в вашем шедевре документалистики.

Сиба прокрутил видео назад, и мы несколько раз в разных скоростных режимах пересмотрели сцену ночного схода на берег двух мужчин и последующее возвращение одного из них.

– Лиц не видно, как ни крути эту вашу вертушку, Сиба-сан, а фигуры у них у обоих стандартные, – заметил я. – Хочется верить, что первый – это Шепелев. По крайней мере, хоть одна зацепка да есть.

– Зацепка? – оживился Сома, который, видимо, в силу озабоченности моральными проблемами семей российских дипломатов, долго хранил молчание.

Я попросил Сибу остановить диск в том месте, где первый мужчина приподнимает над ступенькой ногу для очередного шага вниз.

– Вот здесь… Вот видите, Сиба-сан, нога в отблеск прожектора попала? И вон, слева, тройной лампас.

– «Адидас»! – воскликнул Сома.

– Хотя зацепка слабенькая. Сейчас у них пол-России в «Адидасе» ходит – вьетнамские бабули и пакистанские детсадовцы шить не успевают.

– Но все-таки!..

– Конечно, «все-таки». Сома-сан, вы с портовыми пограничниками разговаривали? – поинтересовался я.

– Так точно! Когда вы на «Анну Ахматову» пошли, я на выезде с ними поговорил, их КПП-шные камеры проверил, списки тоже. Ни один русский через их пост этой ночью порт не покидал. Последние россияне вернулись на свои суда еще до десяти вечера, и все. Все остальные входящие – японцы.

– Значит, эти двое гуляк с «Анны Ахматовой» сошли, а в город выходить не стали, просто в порту покрутились. Если, конечно, через ограду не сиганули.

– Выходит, так, – кивнул Сома.

– И один из них докрутился…

Я вернулся из полицейского кинозала к Ивахаре. Тот по-прежнему грустил за компьютером.

– Что, все не клеится поэма? – поинтересовался я, кивая на неподатливую клавиатуру.

– Из чего ей клеиться? – вздохнул он в ответ. – Фактов – с прошлогоднюю рисинку, а ваш любимый Саппоро, Минамото-сан, требует до трех предварительный отчет представить!

Я посмотрел на телефон.

– Нисио, что ли, уже звонил? Неугомонный у меня начальник!

Ивахара в знак согласия посмотрел на тот же телефон.

– Звонил. Полковник ваш со мной был сдержан, все больше вас требовал. Вы что, сотовый отключили?

– Да я тут с вашим юнгой в кинишко ходил. Неудобно в кино мобильник включенным держать.