Личное дело господина Мурао - Даша Завьялова

Голос продолжал, медленно и четко:

– Извините, если испугал. Я узнал о вас. Вы понимаете русский язык. – Последнюю фразу он произнес утвердительно, без тени вопроса.

Я повернулась к говорящему. Передо мной стоял тот советский офицер. Он говорил так, чтобы я поняла его, даже если бы плохо знала или забыла русский язык: подбирал простые слова, делал фразы короче, отчетливо произносил звуки.

– Я не сделаю вам ничего плохого, Эмилия. Вы были расстроены и напуганы в тот раз. Мне было нетрудно помочь вам. Держите.

Офицер сунул мне в руки листок бумаги, широко улыбнулся и, не дожидаясь, пока я отвечу, зашагал к фабрике. Я растерялась и немного испугалась: мне ведь нужно было попросить его, чтобы он больше не приходил в редакцию, не нервировал господина Иноуэ. Оставалось надеяться на его сообразительность.

Я развернула записку. В ней ровными печатными буквами на русском языке было написано:

Кафе Медовое пиво

Официантка Аяко или Айко

Страх понемногу отпускал меня, и я начала осознавать, что, возможно, мои переживания были напрасны и никто не собирается мне навредить. Если этот русский действительно наводил справки обо мне, он, вероятно, узнал, что я приехала в Японию ребенком. Но я ведь не могу отвечать за решения, которые принимали мои родители? Или мне однажды придется это сделать?..

Я снова посмотрела на записку. «Медовое пиво» – незнакомое название. Хотя это не означает, что его не существует. Вспомнив Хидэо, я задумалась: он ведь работал в баре, а офицер мог ошибиться, назвав его кафе. Возможно, Хидэо написал все это, чтобы меня напугать, а официантка из его заведения принесла текст мне. Теперь нужно убедиться, что место работы Хидэо действительно имеет такое название.

Я подняла взгляд от записки. Хорошо, что теперь мне не придется показывать офицеру фотографии юдзе и просить найти среди них девушку, принесшую рукопись. Это, конечно, облегчило задачу. Я не успела поблагодарить офицера за помощь – ведь он не только выяснил, кто принес рукопись, но и нашел этого человека. Офицер тогда спросил «Möchten Sie, dass ich es herausfinde?» – это могло означать не только предложение узнать больше, но и найти девушку[34]. А я согласилась, сама того не понимая.

Прежде чем пойти на трамвайную остановку, я вернулась в редакцию, чтобы выпить воды и посидеть немного. Только когда офицер скрылся за воротами фабрики, я поняла, как на самом деле испугалась.

Свой трамвай я пропустила, и мне пришлось идти на железнодорожную станцию.

* * *

Наконец наступила суббота, короткий рабочий день. Господин Иноуэ, вопреки своему обыкновению, не задержался и ушел немного раньше, отказываясь от обеда. Как только рабочее время закончилось, я начала собираться. Остаток дня я планировала посвятить разгадке тайны названия кафе.

Я направилась в библиотеку, надеясь найти нужные слова в словаре и отыскать кафе в телефонной книге. Однако библиотека оказалась закрыта. Когда я училась в университете, я успевала прийти до закрытия или между занятиями, но после окончания учебы забыла, что библиотека не работает допоздна.

Не желая ждать до завтра, я отправилась в небольшой книжный магазин, который несколько лет назад открылся недалеко от главных ворот университета. Магазин держала семейная пара, и я всегда немного завидовала им: как хорошо, когда у мужа и жены есть общее дело! Магазин выглядел уютно и по-домашнему, с деревянными стеллажами, уставленными книгами, и мягким освещением.

– Мне нужен японско-английский словарь, карта Киото и телефонный справочник, – сказала я и, набравшись смелости, добавила: – А еще русско-английский или русско-японский словарь.

Женщина за прилавком улыбнулась.

– Какой странный набор! – заметила она. – Мацуо, сходи за словарями, а я принесу остальное.

Ее супруг отложил журнал и молча отправился за нужными книгами. Когда все было готово, женщина оглядела прилавок и спросила:

– Вам нужно перевести какое-то название? Вы так хорошо говорите по-японски!

– В детстве научилась от отца – его собственный отец был японцем. В восемь лет я переехала сюда из-за войны в Европе и живу здесь с тетей.

– А отец?

Я покачала головой:

– Давно погиб вместе с матерью. Его отец, мой дед, – в русско-японскую войну, где-то на Ляохэ. Дядя – в сорок пятом на Окинаве. Никого больше нет. Сколько с меня?

Женщина, видимо, прониклась сочувствием:

– Знаете, может быть, вместе поищем нужное? Не стоит покупать все это ради одного названия! Что вы ищете?

– Кафе, которое называется «Медовое пиво».

– Странно звучит! – Хозяйка взяла телефонный справочник. – Это на японском?

– Честно говоря, не знаю. Мне кажется, название несколько раз переводили с одного языка на другой, – уклончиво ответила я, не желая упоминать о своих беседах с американскими и советскими военными.

Поизучав словарь, я выписала несколько слов: honey, honeyed и honied, candied, beer, ale, malt, suds[35]. Сладкое пиво? Сахарное пиво? Сладкая пена? Ничего даже близко не было похоже на названия кафе, которые я знала. Еще я встретила русское слово «медовуха» и перевела его как mead, а японско-английский словарь подсказал, что это будет звучать как mido. Но названий, похожих на это, не было.

Через полчаса поисков мы сдались. Я поблагодарила владельцев магазина за их бескорыстную помощь и отправилась домой. Вся эта история казалась странной. Возможно, название было вымышленным. Но кто его придумал – та девушка или кто-то из офицеров?

Когда я приблизилась к дому, я услышала шум голосов, что было необычно. Тетя в последние годы редко приглашала гостей и всегда предупреждала меня об этом заранее. Разуваясь в гэнкан, я прислушалась: доносились голоса тети, ее подруги – госпожи Итоо Фусаэ, матери Кадзуро – госпожи Ханако… И был еще чей-то голос, который я не узнавала.

– Здравствуйте, – сказала я, заходя в гостиную и быстро осматривая присутствующих. Действительно, одна гостья, красивая женщина лет тридцати пяти, была мне незнакома.

– Эмико, ты не помнишь госпожу Сайто?

– К сожалению, нет. Наверное, нам нужно снова познакомиться? Рада знакомству, госпожа Сайто, – ответила я, кланяясь.

Женщина поклонилась в ответ и сказала:

– Сайто Рэйко. Рада снова тебя видеть, Эмико. Мы не виделись четырнадцать лет.

Четырнадцать лет назад мне было восемь – когда дядя Изаму приехал за мной в Харбин не один, а с невестой.

Как я могла так хорошо помнить запах железной дороги, звон бакенов в море и огни Редзюна, но забыть красивую Рэйко?

– Я вспомнила вас! Вы были первой японской девушкой, которую я увидела. На вас было великолепное белое кимоно с журавлями, и оно меня просто поразило.

– А ты была первой европейской девочкой, которую я увидела. Я тогда тоже