Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

– Это вы мне звонили сегодня утром? – сразу перешёл к основному Годен, захлопнув за собой поскрипывающие деревянные двери исповедальни.

– Да, это мой голос вы слышали по телефону.

– Как я понимаю, вы удерживаете мою дочь против воли и хотите нажиться на этом?

– Никто её не удерживает, и вам это известно. Вы хотите сбежавшую пташку снова посадить в клетку. Потому никакого злодейства в своём предложении я не вижу.

– Вот только я не пришёл сюда выслушивать ваши запросы. Напротив, я сам собираюсь вынести вам предписание.

– Вы забыли, что условия сделки диктую здесь я?

– А вы забыли, что торгуете чужим товаром?

– Только чужой товар может стоить дорого.

– Вот об этом и пойдёт речь. Я предлагаю вам условия, далеко не ухудшающие ваше положение. Сколько вы намеревались затребовать?

– Миллион

– Я дам два.

– И какова будет цена такой щедрости?

– Вы передаёте мне дочь, подписываете признание и навсегда покидаете страну, удалившись поближе к берегам Амазонки.

– Звучит заманчиво, а в чём мне предстоит сознаться?

– За два миллиона франков вы ещё спрашиваете?

– Поймите меня правильно, я же не могу поставить свой автограф, не глядя на подложку. Конкретика, мсье Годен, вот что я хочу от вас услышать.

– Два убийства, одно из которых – непреднамеренное. Помимо этого, причинение вреда моим дочерям – нанесение побоев моей старшей и похищение моей младшей.

– Ха-ха! Всего-то, а я переживал! Два миллиона, и делу конец! Кажется, вы сошли с ума или у вас отменное чувство юмора, которое уж точно не по мне. Я вор, а не убийца, мсье Годен.

– Это одно и тоже, а может даже и хуже. Воруя, вы убиваете в людях веру в других людей. К тому же, рядом с заветом «не убей» написан и другой – «не укради». Или вы читали Писание вверх ногами?

– Сейчас не время для нравоучений, нас интересуют сугубо рыночные отношения.

– Очень жаль, что вы так неблагодарно относитесь к моему воистину щедрому предложению. Ведь я могу устроить так, что вы ничего не получите, никуда не уедите и будете тянуть свой долгий-долгий срок в стенах сырой и холодной келии монастыря строго режима до тех пор, пока за вами не придёт палач.

– Нет, вы не выносимы, Годен! Вы хотите сказать, что как только я подпишусь под всеми смертными – а главное, чужими грехами, которые только возможны, вы так легко и просто устроите мне круиз в Латинскую Америку на всех парусах?! Не верю ни единому вашему слову. Как только я это сделаю, вы пустите эту расписку в ход, попросту сдав меня полиции.

– Говорю же, я всё устрою! У меня есть связи в комиссариате, я лично знаю начальника одного из участков – он проследит за тем, чтобы вам дали спокойно уйти, даже погони не будет!

– Просто ошалеть! Вы ещё больший подлец, чем я того ожидал. Видимо вам так горит найти козла отпущения, что вы идёте даже на то, чтобы торговаться за собственную дочь!

– Я не намерен выслушивать оскорбления от такой низости, как вы. Даю вам сутки на размышления, и учтите – если вы не вернёте мне её, полиция вам не грозит – я лишь устрою вам путешествие на дно Сены, в костюме Адама и с камнем на шее.

– Да поможет вам в этом Бог, Годен.

Обуреваемый злостью, Годен покинул церковь, даже не обернувшись к алтарю. Спустя минуту, вслед за ним исповедальню покидает священник, его «исповедавший». Он и сам не излучал благодать и спокойствие – даже осторожная походка не могла скрыть его душевного переполоха. Но даже в такой ситуации он не потерял бдительности, и сразу обратил внимание на одного тихого молящегося, опустившего голову в смиренной молитве. Присев рядом с ним, он хитрым шёпотом протянул:

– Такой образцовый молельщик явно ждёт от Святого Антония щедрое вознаграждение, не так ли?

– Думаю, не столь щедрое, как предложил последний кающийся. Признайтесь, отец наш святой, вы отпустили ему грехи или наложили на него епитимью10?

– Вы же знаете, комиссар Конте, тайну исповеди нарушать нельзя.

– Эх, Белио, горбатого могила исправит! Уже до чего дошёл, что спекулируешь на чувствах верующих.

– А когда это было запрещено? Вспомните, как пару веков назад эти прихвостни Ватикана торговали индульгенциями11. Купил бумажку, что совесть обнулил.

– Белио, но ты уж явно не борешься за справедливость в этой рясе.

– Ровно, как и вы не пришли сюда молиться. Чем обязан, комиссар?

– Почему же? Как раз таки за этим и пришёл. Мне многие рекомендовали того славного парня, того, что на алтаре стоит и бредни каждого терпеливо выслушивает. Разве ты не знал, что он тоже из легавых? Антоний свой человек, к тому же, лучший из сыщиков!

– А вам многое нужно найти, комиссар?

– Ох, многое и многих! Но сначала, меня интересует пропавшая вещь одной дамочки. Тем более, что покровителем этой дамы, то есть, мадам Изабель Виньяр как раз-таки является Святой Антоний. И представь себе, она ему все уши прожужжала с требованием найти потерянную в «Палас Отеле» вещицу.

Белио саркастично вздохнул:

– Ясно. Но увы, ваш Святой Антоний вряд ли сможет найти для вас свидетелей и явно недостающие улики. Я по-прежнему чист, комиссар, а ваша полиция как стадо баранов продолжает прожирать деньги налогоплательщиков в своих кабинетах.

– Брось, ты же знаешь, вечно так продолжаться не будет. Мне известно, что года три назад в Барселоне ты чуть не угодил в лапы полиции и чудом увернулся от разгневанных быков. Не хочешь поделиться, зачем тебе Годен? Решил поторговать девчонкой?

– Почему бы и нет? Тем более, что обижать её я не намерен – она тоже получит что-то от этой сделки.

– Что-то? Интересно, что, Белио? И почему это ты так расщедрился?

– Для разнообразия могу разок поступить и так. Тем более, я орудую не ради денег, а ради азарта. Потому не считаю зазорным для вора раз в жизни поделиться с ближним.

– Ба, какие речи, всё-таки Святое Писание творит чудеса. Или ты так расчувствовался к этой Белоснежке, что даже готов поступить своим принципам?

– Вы тоже частенько поступаете своим, комиссар.

– Если бы они у меня были, то может быть. Ладно, к чёрту! Белио, я не знаю и не хочу знать, что тебе там такого предложил Годен, но и у меня тоже есть что тебе предложить, и я уверен, что предложу определённо больше.

– Вы комиссар? Право, что вы мне можете такого предложить кроме как прикурить?

– Твоей воспитаннице, пастор,