Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Он проводил Лилу обратно к входной двери и открыл ее. Снаружи дождь превратился в теплую морось.

– Могу я вызвать вам машину?

– Нет, со мной все будет в порядке. Тут недалеко. – Она прошла мимо него на крыльцо. – Вы же знаете, где я живу.

У него перехватило дыхание.

– Что?

Она снова повернулась к нему.

– Я же говорила вам, помните? Всего в нескольких кварталах отсюда. Мы практически соседи. – Ее взгляд скользнул куда-то за его плечо, и она слегка помахала рукой. – Привет, Мэгги. Извините, что побеспокоила вас.

– Все в порядке, – проговорила Мэгги, и по ровному тону ее голоса он понял – она догадалась, что женщина, о которой шла речь, – Лила Крейн. И он обнаружил, что не в состоянии смотреть на нее.

– Ну что ж. – Взгляд Лилы нерешительно метался между ними. – Спокойной ночи. Еще раз спасибо вам, Джона. – Она слегка улыбнулась, затем повернулась и начала спускаться по каменным ступеням.

Джона закрыл дверь, собираясь с духом, затем с колотящимся сердцем повернулся лицом к невесте.

Мэгги уставилась на него, ее руки беспомощно висели по бокам. Мгновение они просто смотрели друг на друга.

Снаружи дул сильный ветер, а вдалеке со стороны Гудзона доносились слабые раскаты грома. Это был час глубоких человеческих перемен – в воздухе царило волнение…

Стремительный ливень: буря иголок, бьющих в дверь. Свет померк.

– Покончи с этим, Джона, – мягко сказала она. – Прекрати это сейчас же – или, клянусь, я уйду от тебя.

Он вдохнул и обнаружил, что не может ответить. Мэгги молча начала подниматься по лестнице, оставив Джону в мерцающем коридоре, одинокого в тревожной темноте.

4

Терапевтический дневник Лилы

для Джоны Гэбриэла

Запись № 2

25 июля

Дражайший дневник!

Представь меня сейчас: скрючившуюся в шкафу в прихожей в очках и с лупой, одетую в практичный твид в елочку, освещенную сверху единственной лампочкой, висящей на обрывке шнурка. Я пишу украдкой, корявыми каракулями, ошалев от вдохновения, задерживаю дыхание, когда слышу стук приближающихся шагов, угрожающий наконец обнаружить меня… и тебя.

Конечно, на самом деле все не так. У меня нет ни такого шкафа в прихожей, ни лупы (увы, ни приличного твида! Примечание для себя: необходимо исправить постыдную оплошность). Но в киноверсии моей жизни я бы нарисовала это так: детективная история, мрачная и в тонах сепии, и я, решительный (хотя и напуганный) ребенок, сражающийся в туфлях, слишком больших для моих ног.

На самом деле я записываю эти бессвязные мысли на телефон всякий раз, когда мне удается избежать ястребиного взгляда Курта (хотя – не волнуйтесь, Джона – согласно вашим указаниям, все пароли были изменены для пущей уверенности). Ввод текста большим пальцем создает гораздо менее удовлетворительный визуальный эффект, но ставки кажутся столь же драматичными.

Джона, я всю жизнь была эмоциональным человеком, мои чувства всегда лежали на поверхности. Мне трудно подавлять их, быть кем-то иным, кроме как абсолютно искренним человеком. Когда дело доходило до актерской игры, это качество, по общему признанию, сослужило мне хорошую службу. Но в реальном мире? Ну, я просто скажу, что все гораздо сложнее.

С тех пор как моя жизнь начала разваливаться на части, я вступила в совершенно новую стратосферу потрясений. Я стала той девушкой, которая как сумасшедшая мечется между эмоциями. Даже я с трудом поспеваю за ними. В определенный момент тайная надежда на то, что произойдет менее чем через три недели, разливается по венам кристально чистой энергией, и я сильна, переполнена, чувствую себя способной практически на все: Я Лила, Женщина-воин! (Выпячивает грудь, как горилла.) Мужчины (делает хорошую затяжку). Кому они нужны?

Но что, если поймать меня через несколько мгновений? Стальная решимость испарилась. Я слабая женщина-мышка. Я бессильная, жалкая неудачница и чертовски одинокая. В такие моменты я ненавижу себя.

Прежде чем вы что-нибудь скажете: меня тоже тошнит от этой мелодрамы. Но если я не могу написать правду о том, что чувствую здесь, то где же мне это сделать? И еще: как бы неприятно ни было все это читать, просто представьте, каково мне находиться внутри этого. Теперь мои мысли очень часто возвращаются к маме. Я думаю о кошмаре, который она пережила с папой, и удивляюсь, как она так долго справлялась. И я чувствую, что начинаю понимать, почему она сделала то, что сделала в ту ужасную ночь.

Из хороших новостей: я совершенно уверена – Курт считает, что я прекратила терапию. По крайней мере, на данный момент обходится без физической жестокости. (Боже, что за предложение!) Наши графики сейчас просто кошмарные, мы пытаемся успеть закончить съемки, так что у нас совсем нет времени друг для друга. И когда мы все-таки оказываемся в одной комнате, он относится ко мне с какой-то холодной, отстраненной апатией, сосредоточив все внимание на своей молодой актрисе, которую упрямо продолжает домогаться. Два месяца назад – черт возьми, даже две недели назад – я, возможно, достаточно заблуждалась, чтобы поверить, что наши отношения все еще могут восстановиться, что мы все еще можем каким-то образом найти способ вернуться в счастливое прошлое навсегда. Но теперь, благодаря вашей помощи, Джона, я лучше понимаю действия Курта и вижу закономерности. И я полна решимости: я должна выбраться отсюда.

* * *

Сегодня мы снимаем предпоследнюю сцену фильма, когда Николь решает, что хочет быть с Томми, и расторгает брак с Диком. (Поскольку вы настоящий знаток Фицджеральда, Джона, вы, конечно, заметили бы, что на самом деле это смешение нескольких сцен из книги, наложенных одна на другую, чтобы повысить ставки.) Я благодарна Курту за то, что он так долго ждал, прежде чем взяться за этот эпизод. Это по-настоящему чудовищная сцена, и мне нужно было заложить как можно больше основы, чтобы иметь возможность отдать ей должное. Это действительно тот момент, от которого зависит наша история.

Однако я должна признаться, есть один важный аспект этой сцены, который продолжает меня грызть (и который никогда не казался мне вполне правильным в книге): когда Томми и Николь противостоят Дику, требуя развода, почему почти все разговоры ведет Томми? Почему он настаивает на том, чтобы говорить от имени Николь? Что вы об этом думаете, Джона? Если к настоящему времени Николь исцелена, разве она не должна ощущать большее удовлетворение от того, что наконец-то сама встретилась лицом к лицу со своим обидчиком и сама расторгла брак? Если эта кульминационная сцена фактически представляет двух мужчин, торгующихся за ее свободу, а Николь молча стоит рядом, я боюсь, что