Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

свои отношения. И хотя квартира была оформлена на имя Джоны (он использовал оставшуюся часть наследства, доставшегося от матери, для выплаты ипотеки), именно Мэгги превратила ее в дом. Недвижимость раньше принадлежала хрупкой старушке, которая прожила в ней шестьдесят пять лет и умерла прямо здесь, на кухне. В момент покупки каждая комната от пола до потолка была заставлена вещами, брошенными и неухоженными. Джоне было настолько противно созерцать мышиный помет и потрескавшиеся тушки тараканов, гниющие половицы и рассыпающуюся бытовую технику, мохнатую пыль, которая застала его врасплох у входной двери, разбухшие пятна от протечек и дикую, пушистую плесень, что ему сразу захотелось выскочить вон. Но Мэгги, всегда отличавшаяся терпением, смогла разглядеть сквозь безобразную запущенность скелет здания, и в его основании она увидела возможности.

Джона знал, что для Мэгги приобретение этого нового дома значило гораздо больше, чем просто приобретение недвижимости. На тот момент они встречались пять лет, и терпение Мэгги по отношению к Джоне – его хронической смутной неуверенности – подходило к концу. Она была полна решимости обеспечить их совместное будущее раз и навсегда, и она была уверена – владея этим домом, она сможет это сделать.

Ситуация достигла апогея в день переезда. Когда мебель поднимали по пыльной лестнице, Джону охватил внезапный приступ паники. Он протиснулся мимо грузчиков, чувствуя, как споры плесени заползают глубоко в горло, опрокинул колонну коробок в отчаянной попытке выбраться из их нового особняка, жадно хватая ртом воздух.

– Джо? – Мэгс выбежала за ним на дорожку перед домом. – Что не так?

– Я не могу там дышать, – сказал он, потирая горло.

И она заколебалась, уперев руки в бока. Спокойно наблюдала за ним.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Не хочешь рассказать мне, что происходит на самом деле?

Он кашлянул.

– Я только что сказал тебе…

– Нет. – Она мотнула головой, локоны слегка подпрыгнули. – Послушай, я сама разберусь с грязью и пылью. Я могу все вычистить. Но это будет наш дом, Джона. И нам нужно будет вместе строить в нем жизнь.

Она замолчала, ожидая ответа, и чем дольше длилось молчание, тем более опасным оно начинало казаться.

Наконец она вздохнула и опустила взгляд на туфли. И когда снова заговорила, ее голос был таким тихим, что он едва мог разобрать слова.

– Я всегда была уверена, что ты тот, кто мне нужен, Джона, – начала она. – Но по какой-то причине я не могу избавиться от ощущения, что ты никогда не был полностью уверен на мой счет. Так что, если дело не только в пыли – если дело в нас, – мне нужно, чтобы ты сказал мне сейчас.

Он смотрел на нее, стоящую там, в дверном проеме у входа в их новый дом, такую очаровательную в своем комбинезоне. И он сделал единственное, что мог сделать: он обвил ее руками, запустил пальцы в волосы и поцеловал ее. Он сказал Мэгги, что она все, чего он когда-либо желал. И, вероятно, был убедителен, потому что она поцеловала его в ответ и что-то проворковала, он сейчас не мог вспомнить, что именно, но это было мило и заставило его рассмеяться, а потом они, обняв друг друга за талию, направились в новый дом. Может быть, в тот момент обоим было необходимо поверить, что это правда.

Мэгс неустанно трудилась, чтобы угодить ему, и в течение года она превратила их новое жилище в дом, который, как она надеялась, он никогда не захочет покинуть. Она выровняла покоробившиеся полы, залатала протечки, затолкала в дыры стальную вату и кропотливо стерла с пятнистых стен все до последнего слоя густой восковой краски. На первом этаже она снесла все стены, которые делали комнаты такими тесными и темными, и разделила весь уровень так, что передняя половина превратилась в уютный, отделанный деревянными панелями кабинет Джоны, с плюшевыми коврами, дорогой кожей, книгами цвета драгоценных камней. Задняя половина – вымытая, взрытая до бетонного основания и выходящая прямо в сад – должна была стать залитой солнцем студией Мэгги, уставленной гигантскими полотнами, дико раскрашенными и полными движения, такими же яркими, как сама Мэгс.

Однажды ранним утром, во время ремонта, Мэгги услышала тихое мяуканье, доносившееся из подвала под ее студией. Она посветила фонариком в его глубину и обнаружила грязного, оцепеневшего серо-голубого котенка, ошеломленно моргающего на свет. У Мэгс не было никаких сомнений: они должны приютить его. После долгих обсуждений Джона согласился, при условии, что сможет сам выбрать кошке имя. И Мэгги конечно же закатила глаза и согласилась, добродушно посмеявшись, как всегда, над его одержимостью Фицджеральдом. Таким образом, Зельда вошла в их жизнь.

До того как они переехали сюда, задний двор представлял собой клочок выжженной земли, место захоронения отходов. В нем Мэгги обнаружила терракотовые черепки, маленькие, неопознанные тушки, зазубренные кусочки костей, буйно разросшиеся сорняки и другой странный мусор. Поэтому всякий раз, когда у нее возникал творческий ступор, она натягивала перчатки и принималась возиться в грязи, зачищая, разгребая, разрыхляя почву, чтобы дать ей новую жизнь. Медленно, бережно она посеяла семена, которые со временем выросли в их собственный тайный сад: бесконечные вьющиеся томатные лозы, А-образная шпалера для огурцов, разноцветные пучки перца на приподнятых грядках, маленькое лимонное деревце, притулившееся в углу, буйно разросшиеся розмарин и мята. И еще цветы: кусты гортензий, похожих на кочаны капусты, георгины и нарциссы, розовые флоксы и азалии, которые росли вдоль всего деревянного забора. Она выложила крошечную кирпичную дорожку, которая змеей закручивалась в спираль под чугунным столиком на двоих. Теперь, спустя почти пять лет, сад наконец-то разросся настолько пышно, что, сидя в центре, можно было полностью затеряться в его листве.

В жилых помещениях второго этажа Мэгги дала себе волю. Ребенком она проводила лето в Сан-Мигеле, поэтому тепло и яркие краски пуэбло, его острые специи, рассыпчатая соль и терпкий лайм, казалось, непосредственно вплелись в дом, который она создала. Она выложила полы толстой плиткой в мексиканском стиле: калейдоскопом переливались морской, мандариновый, темно-желтый, кораллово-красный цвета. Дерево было необработанным, плетеные ковры броскими, потолочные балки открытыми, окна широкими, мебель прочной и основательной. У них был дружелюбный дом, в котором всегда вкусно готовили, который принимал гостей с распростертыми объятиями, независимо от времени суток.

Мэгги превратила это новое пространство в произведение искусства, непоколебимая в усилиях отбросить все застарелые сомнения и построить дом, где они могли бы жить вместе. Она даже сохранила крошечную вторую спальню, которую когда-нибудь можно было бы превратить в милую, простую детскую. Все было продумано до мелочей, и это было идеально. И Джона окончательно уверился, что Мэгги