Опасная встреча - Эрнст Юнгер

всего поднимается по служебной лестнице, обратив на себя внимание на заметном посту, так и тут: Стефания начинала с весьма двусмысленного положения – официантки в одном из знаменитых увеселительных заведений на Монмартре. Там ее скоро сочли надежной и, повысив, поставили за барную стойку – опасное поощрение.

Стойка, выполняющая свое назначение, то есть предлагающая все лучшее гостям и хозяину, подобна алтарю, куда жертвуют как Дионису, так и Меркурию, что требует наличия у работника двух противоречащих друг другу способностей, а именно: умения развлекать и умения все подмечать. По самой своей природе атмосфера таких заведений приближена к оргии, однако не вправе превратиться в нее полностью, иначе прибыль будет потрачена за праздником. Улетучится дымом вместе с пламенем. Напротив, необходим человек, обязанный наблюдать, присматривать за потреблением, и эту-то должность занимала мадам Стефания, тогда еще просто Стефания.

Так и запомнили ее толпы habitués и приезжих со всех концов света. Стефания уже в те времена носила темные, правда, глубоко декольтированные платья с блестящими пуговицами, на груди и рукавах украшенные кружевами. Пышная юбка держалась на vertugade. Тогда будущая хозяйка «Золотого колокола», как полагалось, носила золотистые волосы. И ночь за ночью стояла за длинной стойкой на фоне зеркала. В просторных, задрапированных красным залах танцевали, смеялись, пили, пели. Пестрое кружение под большими люстрами взмывало в затянутые прозрачной дымкой кабинеты. Хлопающие пробки отбивали такт музыке, которую будто раздирали криками павлины и попугаи. Шумные празднества повторялись каждую ночь, и не было хоть сколько-нибудь важного иностранца, не внесшего сюда жертвенного вклада. Стефания с красивым и всегда приветливым лицом, легко опираясь на локти, стояла у всех на виду с начала и до предрассветных сумерек. На стойке красовались великолепные фрукты и батареи бутылок с золотыми и серебряными горлышками, откуда, когда их откупоривали, стекала пена. Здесь поступал заказ, там кто-то ссорился, с тем завсегдатаем нужно поздороваться по имени, там отшутиться, и все весело. Так акробаты улыбками и приятными жестами умеют скрывать, насколько труден номер.[29][30]

Что же происходило под лобиком этого веселого существа? Иные из тех, кто был не прочь его поцеловать, узнав правду, удивились бы. Они нашли бы там цифры, как в недрах счетной машины, ничего, кроме цифр, имен и лиц, интересных только своей связью с цифрами. Мозг Стефании обладал надежностью Банка Англии или, по крайней мере, поседевшего в казино Монте-Карло крупье. Он помнил дебет и кредит, будто их вырезали резцом, какого бы размаха ни достигал праздник.

На таких должностях можно отклониться в цифрах вверх и вниз, плохо и то и другое. Всегда можно забыть, недосмотреть, неправильно сложить или вычесть. Ошибки случаются даже у лучших, особенно когда волны вздымаются высоко, не говоря о прочем. Далее, бывают деликатные вопросы – вопросы кредита и им подобные. Бывают искушения, числом поболе, чем у святого Антония. Бывают чаевые. Тем не менее достаточно сказать, что Стефании от года к году удавалось не только укрепляться в должности и завоевывать уважение, но и немало откладывать. Вдобавок хорошие связи.

Чтобы добиться таких успехов, необходимы, как уже говорилось, две резко противоречащие друг другу способности. Стефания, что случается нечасто, обладала обеими, на чем и зиждилось ее преуспеяние. Сегодня о раздвоенности можно услышать много плохого, много глупого, а ведь раздвоение, один из главных принципов нашего мира, проявляется в хорошем не меньше, чем в плохом. Наблюдая большой успех, как в случае мадам Стефании, мы вправе сделать вывод, что наличие разнонаправленных талантов и качеств дает поразительный эффект. В них заключена сила внезапности. Каждому известно, воздействие анекдота тем сильнее, чем серьезнее он рассказан. Потому-то хорошие комики встречаются нечасто. По той же причине кошка, желая поймать мышь, не будет метаться, а предложит миролюбивый образ. И именно поэтому мадам Стефания процветала в мире, посвященном любви и веселым удовольствиям. Такой мир требует приятной внешности и ненавязчивого усердия, которыми она обладала. А за ними неусыпно бодрствовал расчетливый ум при поддержке безошибочного взгляда, порождаемого воздержанностью.

15

В редкие дни, когда мадам Стефания ездила в Мант навестить родных – те уже давно глубоко ее уважали – или при определенных недомоганиях ложилась в постель, ее подменяла экономка, фройляйн Пикар, воплощенная надежность.

Недомогания – мучительные мигрени и спазмы внизу живота – повторялись регулярно. Во время кризисов правая половина лица, обычно имеющего цвет слоновой кости, окрашивалась в ярко-красный. Тогда, несмотря на энергию, мадам Стефании приходилось спускать паруса и укладываться в кровать. Крайне досадно, однако редко продолжалось дольше одного дня. Против этого не было средства, хотя живший совсем неподалеку домашний врач, доктор Безансон, не жалел усилий. Обычно он назначал теплые обертывания и капли опиума и, перед уходом взяв трость и шляпу, всегда говорил: «Я должен бы прописать вам здорового юношу, мадам Стефания». Зная, как подобные шутки расстраивают пациентку, он тут же добавлял: «Я хочу сказать, вам надо бы выйти замуж». На что Стефания обычно отвечала: «Да идите же наконец, доктор».

Безнадежный холостяк, доктор любил позлить женщин смелыми шутками; они бодрят, так считал Безансон. Поэтому короткий диалог состоялся и сегодня, хотя мигрень у мадам Стефании разыгралась особенно сильно. К вечеру, когда поднялся туман, стало еще хуже. В животе будто закручивались и раскручивались спирали. Правая половина лица пылала, левая обжигала льдом. Мучил то невыносимый жар, то озноб.

Мадам Стефания лежала у себя в спальне. Дом построили в прошлом столетии по образцу генуэзской виллы: с третьим этажом и полуэтажом для прислуги. Первый этаж предназначался для ресторана, верхний – для гостей. На полуэтаже потолки были низкие, стены косые. В спальнях так даже уютнее.

Капли уже подействовали. Они в самом деле помогали, вызывая более приятное состояние, нежели сон, – легкость и словно полет над цветущими лугами. Но цветы казались красивее и долговечнее роз и лилий, их будто нарисовал, а затем оживил ангел. Когда вы их рассматривали, боль и время проходили.

Но проходило ли время? С таким же успехом могло оказаться, что оно замирало. Иногда при свете плавающей в стакане воды ночной свечи мадам Стефания смотрела на часы. И бывало, бесконечно долгое любование цветами продолжалось не дольше минуты. Поразительно – время, летящее стрелой и вместе с тем стоящее на месте. Человек находился на берегу потока и одновременно в стремнине, в центре колеса и на его убегающей окружности.

Бесконечные сны были роскошью для женщины, работавшей, как мадам Стефания, денно и нощно. Смотря в перерывах на часы, она полностью отдавала себе в том