Искатель, 2001 №2 - Станислав Васильевич Родионов

вдвоем поминали моего отца. Закупки провел Петр. Его фантазия дальше водки и колбасы не шла, поэтому шаткий стол был завален чайными, докторскими и даже сервелатами. Наливали в фаянсовые чашки, из которых по утрам чаевничали.

Первую порцию выпили молча. Вторую тоже молчком. У меня умер отец — последний родной человек. В мире я остался один. Но я знал, что истинное чувство одиночества придет позже, когда соразмерю громадный мир и себя в нем.

— Володь, а я ведь тоже сидел, — признался Петр, чтобы как-то успокоить меня.

— За что? — вяло спросил я.

— За хищение государственной собственности. Пяти бутылок водки.

— Сколько сидел?

— Три года.

— За пять бутылок-то?

— А как украл! В магазине при помощи домкратов поднял бетонную плиту.

Мы выпили. Куда-то подевался нож, поэтому хлеб и колбасу приходилось ломать руками. Водка шла своим путем. После третьей порции я неожиданно понял, что в мире нет теперь человека, который бы меня пожалел. Он нужен, этот человек, хотя бы на минуту пожалевший меня. Так вот он, Петр, с лицом, похожим на громадную сохнувшую грушу, пожалел, рассказал о своей судимости.

— Держись, все пройдет, — философски изрек Петр, наливая.

— Если бы…

— А что?

— У меня уже все прошло.

Одиночество? Разве в колонии я не был одинок — без матери, без отца и без друзей? А разве с Натальей я не был одинок и унижен?

— Володь, не упускай из виду, что ты теперь богач.

— В смысле?

— Квартирку-то получишь, как у «нового русского».

— Что я в ней буду делать?

— Продашь, найдешь бабу…

Если бы деньги лечили душу… Если бы работа заменяла смысл жизни… Если бы связь с женщиной была бы любовью… Тридцать лет прожил — зачем? Что от них осталось? Пепел.

Когда мы выпили еще — какую уже? — я спросил голосом хриплым и приглушенным:

— Петр, у тебя есть тот, кому можно позвонить ночью?

— Еще две бутылки.

— Что «две бутылки»?

— Осталось. А высосем, то найдем кому позвонить ночью.

— Я имею в виду такого друга, которому можно звонить ночью.

— Зачем будить, когда ларьки работают?

До сих пор мне снились жутковатые сны. А сейчас, после водки, комната с Петром и стол с набором бутылок и колбас, потеряли реальность и обернулись сном. То, что было, кажется сном, или то, что есть — сон?

— А ты дурак, — сообщил мне Петр.

— Да, — согласился я. — А почему?

— Уныние — грех тяжкий.

— Отец умер…

— Ты и до отца дрожал, как веник.

Мы выпили. Беспокойство, грусть, тоска, горе — это же все уныние. Значит, грех? Путает чего-то Петр. Поэтому, чтобы он не путался, я решил его просветить:

— Были у меня мать и отец. Где они?

— Смерть и. жизнь есть тайна.

— Отнюдь.

— А как?

— Смерть и жизнь сами результат самой большой тайны.

— Какой?

— Время — тайна всех тайн.

— Володь, ты больше не пей.

— Почему?

— Заговариваешься.

Я заговаривался, а Петр дурел. Его грушевидная физиономия раздувалась от непонятного напряжения. Если лицу было куда раздуваться — в пространство, — то глазам ничего не оставалось, как лезть из красных глазниц вперед, в сторону окна.

— Петр, закуси, ты мало жуешь.

— Прилетела, — удивился он со страхом, не спуская орбитально-выкаченных глаз с окна.

— Кто прилетела?

— Твое чудо в перьях.

Я повернул голову: за стеклом стояла бесклювая краснолицая птица в белом, почти светящемся нимбе. Я бросился к двери…

Кафе «Конти» посещали лица с достатком, главным образом, молодые люди, успех которых доказывался их свободными манерами и одеждой. Если двое в кожаных пальто вписались сюда, словно два ворона сели на дерево, то третий, каштанововолосый и узкоплечий, казался случайно залетевшим.

— Гена, не менжуйся, — подбодрил Бампер.

— Что нужно бизнесмену? — спросил всех Андрей. — Тачку, мобильник, женщину, водку и красной икры. Тачка стоит на улице, мобильник в кармане, женщины ждут, водка с икрой в буфете.

— Только водку джинсовую, — уточнил Бампер.

— Настоенную на джинсах? — усмехнулся Андрей.

— Эту, елку, джин.

— А мы спросим гостя. Гена, как ты насчет коньяка КС, то есть «коньяк старый»?

Гость кивнул. Бизнесменов здесь знали. Их столик мгновенно прямо-таки изукрасился салатами, закусками, какими-то вазочками с соусами. На красной икре сидели лебеди из сливочного масла. Рулет из индейки с фисташками.

После первой рюмки Андрей спросил Геннадия:

— Почему не допил?

— Не привык к коньяку.

— Гена, только шибко вшивый не умеет оттянуться по полной программе.

Бизнесмены понимали, что их гость будет скован до тех пор, пока не узнает причину бурного хлебосольства. После второй рюмки Андрей спросил:

— Гена, сколько тебе годиков?

— Двадцать пять.

— Рост?

— Сто семьдесят сантиметров.

— Размер обуви?

— Сорок второй.

И он встал, пятясь к окну. Бампер его ухватил за руку и подтянул к стулу:

— Ты что, хочешь вынести раму на ушах?

— Гена, ты чего? Принял нас за «душных ребят»?

Гость сел, достал платок и долго вытирал взмокшее лицо. Дав ему отдышаться, Андрей объяснил:

— Мы же к тебе с деловым предложением.

— Прикинь? — поддакнул Бампер.

— Я подумал, вы ищете человека, чтобы разобрать на органы…

Бизнесмены расхохотались так, что на столике задрожали оба подсвечника из витого стекла. Теперь выпили дружно и весело. Отекшее лицо Бампера покраснело и было готово потечь. Андрей поправил белую прядь, придав ей нужное косое направление. Также дружно и весело закусили. Андрей начал разговор:

— Гена, ты здоровый молодой мужик, а живешь хуже лоха. Почему?

— Прикинь, — поддакнул Бампер. — Ни квартиры, ни машины, ни прикида… А?

— Не заработал.

— А почему? Не хочешь попотеть? — удивился Андрей.

— Да, прикинь.

— Где, где заработать?

— У нас, — опять удивился Андрей.

— На погрузке?

— Гена, не строй из себя лоха.

Бизнесмены вроде бы обиделись. У старшего напрасно питюкал в кармане телефон. Бампер успевал как бы между делом проглотить внеочередную рюмочку. Андрей, видимо, ждал первых слов от студента. И дождался:

— Вы хотите предложить мне бизнес?

— Ага, одноразовый.

— Это как?

— Выполнишь поручение, расплатимся и все.

— В киллеры не пойду.

Бизнесмены опять рассмеялись, но уже не так добродушно: уходило время, кафе полнилось людьми, студент попался бестолковый. Бампер не сдержался:

— Ты строишь из себя или чурка в натуре?

— Кто же так вербует киллеров, — усмехнулся Андрей.

— Тогда говорите прямо.

— Мы тебя в артисты зовем!

— В театр?

— Да, под названием «Жизнь».

— Прикинул, да? — поинтересовался Бампер.

Студент не прикинул. Бизнесмены молчали, потому что официант принес фирменное блюдо кафе под названием «Вырезка, жаренная с грибами сянгу, ростками бамбука и цветками хуан-хуа-цао». Геннадий не знал, как его есть. Оказалось, просто — вилками. Андрей налил коньяк с подчеркнутым значением.

— Гена, умер старик, у которого осталась квартира