Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«Мы здесь из-за того, что Наджи был за рулем», — сказал Наджи.

Сэмсон улыбнулся, и что-то в нём шевельнулось, несмотря на его страстное желание сохранять спокойствие. Это было похоже на воссоединение с семьёй, и Анастейша выглядела такой прекрасной в весеннем солнце. На её лбу и в уголках рта появились новые морщинки, но напряжение, которое он заметил во время прямой трансляции из Конгресса, было…

как ни странно, нет.

«Привет, Надж», — сказал он, положив руку ему на плечо. «Так рад видеть вас обоих здесь. Спасибо, что привезли Анастасию в целости и сохранности».

Анастасия сияла. «Пойдем?» — спросила она.

Они повернули к церкви. «Как Денис?» — спросил Самсон.

«Он выкарабкается. Процедура была довольно простой, но она спасла ему жизнь. Странно, что если бы его не попытались убить в Конгрессе, он бы почти наверняка умер довольно скоро. Ему нравится эта ирония. Оказывается, ему невероятно повезло, что он оказался в больнице». Они направились к церкви.

«Он все еще в коме?»

«Да, и они беспокоятся о долгосрочных последствиях. Бог знает, что произойдёт. Но мы должны надеяться». Она схватила его руку, слегка сжала её, а затем отпустила. «Было очень тяжело видеть его таким».

«Это просто ужасно для тебя», — сказал он и повернулся к Наджи. «Нам с тобой ещё многое предстоит наверстать, Надж, не так ли?»

Наджи кивнул. «Ты знаешь, насколько он большой, Самсон? Он действительно очень большой».

«Да, но я понятия не имею, что нам делать с информацией, которую ты раскопал, Наджи. Понятия не имею».

Прежде чем они подошли ко входу, подъехал электромобиль, и президент вышла из него вместе со своими телохранителями. На заднем плане был её муж, приехавший отдельно на велосипеде. Она несколько секунд поговорила с Ульрикой, после чего обе женщины вошли в церковь, и президент взяла Ульрику под руку.

Самсон, Анастасия и Наджи последовали за ними и заняли места на скамьях в задней части общины.

Церковь была очень светлой и простой, со всеми атрибутами современной веры – детскими рисунками на святые сюжеты, плакатами о проектах развивающихся стран, листовками и плакатами с улыбающимися лицами. Гроба не было, поскольку Харланд был похоронен Ульрикой, Зоей и Руди на церемонии сразу после вскрытия – по его желанию, как выразила Ульрика. И, естественно, порядок службы по известному шпиону не давал намёка на то, кто будет участвовать. Список музыки и чтений открывала цитата из Кавафиса: «Когда мы говорим „Время“, мы имеем в виду себя. Большинство абстракций – просто наши псевдонимы. Мы – время». Наджи приложил к ней указательный палец и показал Анастасии, и она кивнула. В конце списка была…

Рисунок Харланда, изображающий морскую птицу в полете.

Всякая мысль о том, что всё будет просто, развеялась с приглушённым барабанным боем. Собравшиеся обернулись и увидели барабанщика и духовой оркестр из четырёх человек – все в тёмно-красных рясах – начавших медленный марш под траурную музыку Пёрселла по королеве Марии II. Торжественная пышность, казалось, совершенно не походила на Харланда, который отличался простотой вкуса и манеры, однако она заставила прихожан сосредоточиться на моменте. Харланд, по-своему, был великим человеком, и это стало темой приветствия министра и вступительной речи президента, в которой она призналась, что только после своего избрания на пост президента она осознала его заслуги перед своей новой страной. Она не могла вдаваться в подробности, но достаточно было сказать, что он помог защитить молодую эстонскую демократию от тех, кто и сейчас стремился её разрушить, больше, чем любой другой иностранец. Сэмсон заметил, как Питер Найман энергично кивает в первом ряду.

Пел хор, звучали чтения на немецком и английском языках, одно из которых сделал Льюис Отт, прочитавший с чувством таможенника «Не бойся солнца» Шекспира, а также короткую речь владельца галереи, который рассказал, как пятнадцать лет назад он наткнулся на одну из картин Харланда и разыскал его, но обнаружил, что Харланд подозревает его в том, что он вражеский агент.

Затем Ульрика прочитала рассказ о встрече с Харландом в Восточной Германии и о том, как после убийства её первого мужа он стал её защитником и другом, а затем, постепенно, любовником и спутником. Это было откровенное свидетельство, без особых красок и юмора, но Самсону оно понравилось. В конце она сделала паузу и оглядела собравшихся. «Оба моих мужа были убиты, и одним и тем же злом. Их смерть разделяет более тридцати лет, но у меня есть основания полагать, что ответственность за их убийства несут одни и те же люди. Многие из вас участвуют в той же борьбе, которую Бобби, Руди Розенхарт и я вели много десятилетий назад в ГДР. Я прошу присутствующих не только добиваться справедливости в связи с их смертью, но и, пожалуйста,

– никогда не сдавайся. Бобби с тобой, потому что ты – всё, что стоит между цивилизацией и варварством, между свободой и тиранией. И за это я дорожу тобой, как дорожила моим дорогим, любимым, милым, эксцентричным Бобби». Она стояла молча несколько мгновений. Самсон заметил, как Анастасия смотрит на него. Она вытерла слёзы, катившиеся по её лицу. А потом кто-то захлопал, и все прихожане последовали его примеру, и один или два…

Приглушённые возгласы одобрения. Прошла минута-другая, прежде чем аплодисменты стихли, и Ульрика вернулась на своё место.

Последним выступил Мэйси Харп, который, казалось, был застигнут врасплох, словно его спросили всего несколько минут назад. У него не было никаких записей, и он, казалось, не знал, где ему следует стоять, поэтому встал между двумя передними скамьями в проходе и начал рассказывать истории о стойкости Харланда, его здравом смысле и исключительном мастерстве, словно предаваясь воспоминаниям с несколькими близкими людьми. «Бобби был моим другом на всю жизнь. Я любил этого человека», — заключил он. «Я уважал его больше всех на свете. В последние годы жизни он посвятил себя живописи, и я видел его гораздо реже, но эти картины необыкновенны, каждая — откровение. Они рассказывают нам о скрытом мире, в котором мы живём. Крайне важно, чтобы те из нас, кто любил Бобби, почтили его память, позаботившись о том, чтобы как можно больше людей узнали об этих откровениях. Мы в долгу перед ним».

Половина прихожан, несомненно, считала, что этот краснолицый джентльмен из Англии просто отдаёт дань уважения картинам Харланда, но бывшие и нынешние сотрудники разведки прекрасно понимали, что имел в