Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Ульрике. Было одиннадцать часов, но он знал, что она уже не спит, и не удивился, получив сообщение с указанием воспользоваться входом в сад её дома. Он подошёл к двери в средневековой стене позади дома Харландов. С улицы её нельзя было открыть без ключа. Он безуспешно толкнул её, а затем услышал, как её отпирают изнутри.

Когда дверь открылась, вспыхнула спичка, и он на мгновение увидел Ульрику. Она взяла его за руку и повела сквозь заросли роз, которые за последний год вышли из-под контроля. «Осторожно, они тебя изрубят на куски», — сказала она. Они добрались до оранжереи. Дверь была открыта. В пепельнице, стоявшей в большой цветочной кадке у двери, тлела сигарета. Она повернулась, обняла его и коснулась его щеки тыльной стороной ладони. «Как мило с твоей стороны, что ты пришёл, дорогой Самсон. За те несколько лет, что Бобби знал тебя, он полюбил тебя и восхищался тобой. Это было редкостью для него. Он был бы рад твоему приезду».

Она взяла сигарету, сделала последнюю затяжку и потушила её, покачав головой. «Я бросила курить ради Бобби, хотя знала, что он курит, когда был там. Но теперь, ну, я думаю, в этом нет смысла, поэтому я курю».

'Мне очень жаль.'

«Я знаю, Самсон. Знаю». Она посмотрела на него. «Странно – ты во многом на него похож».

Они вошли внутрь. Она предложила ему виски, он согласился, чтобы составить ей компанию, и они сели друг напротив друга на пару плетёных диванов. «Я рада, что ты пришёл, но ты не взял картину и альбом!»

«Не хотел, чтобы все знали, куда я иду. Я только что поужинал.

с КаПо».

«И они хотят всё знать. Они приходили ко мне – Томаш и его начальник. Я тянул время, но, в общем, я полагаюсь на них в вопросах безопасности».

«Ты им об этом не сказал», — сказал он, доставая Номенклатуру Раскрашиваю и кладу на стол. «Знаешь, что внутри?»

«Бобби никогда не позволял мне смотреть на него, и он менял места укрытия. Конечно, я догадалась, что он где-то рядом с кулинарной книгой его матери, потому что две недели назад я застала его с этой книгой в руках. Он никогда не проявлял ни малейшего интереса к готовке. Никогда! Книга была там только для того, чтобы напоминать ему о ней». В её горе было что-то героическое. Она всё ещё была прекрасно одета в свои обычные серые и бежевые цвета. Траур не повлиял на её уход за волосами, собранными сзади заколкой и всё ещё довольно тёмными.

«Кто-нибудь еще знает? Наджи?»

Она покачала головой. «Я была против того, чтобы Бобби использовал Наджи. Это было слишком рискованно после того, что пережил этот парень. Но он был им нужен, и он хотел это сделать. Никакого давления. Я бы этого не допустила. Но да, Наджи всё знает».

«Он знает все имена в этой книге?»

Она кивнула и потянулась к миске с засахаренным миндалём. «Я сейчас не готовлю. В этом нет необходимости, поэтому я просто пожираю. Это английское выражение, да? Мне нравится пожирать».

«Когда я был у хижины, я увидел там молодую пару. Было видно, что они остались на ночь. Я уверен, что одной из них была Зои Фримантл, женщина, которую мне платили за защиту в Лондоне. Вы знали, что они там были?

Они искали это? — Он постучал по книге.

«Ах! Они мне не сказали, что уезжают». Она бросила на него разочарованный взгляд. «Я расскажу тебе о них позже. Мне нужно кое-что тебе объяснить. Это сложно».

Это показалось странным, но он не стал обращать на это внимания. «Им повезло, что их не убили».

«Думаю, стрелок ждал тебя. Они не могли знать об участии Зои. Это была важная часть всей операции. Они ничего о ней не знали».

«А молодой человек?»

Она всплеснула руками. «Это был мой сын, Руди Розенхарт-второй».

У Самсона закружилась голова. Он встретил Руди в Берлине, но не узнал его в хижине. Он откинулся на спинку кресла. «Они пара?»

«Да, это так». Она вздохнула. «Это очень, очень сложно, но потом у нас будет достаточно времени». Она долила виски водой и посмотрела на него, слегка кивнув, словно подбадривая себя. «Эта история началась в 1989 году, когда меня ненадолго задержали в тюрьме Хоэншёнхаузен в Восточном Берлине. Но хотите услышать это сейчас? Может, подождем до завтра».

Он покачал головой.

«Я не сплю, так что мне всё равно». Она остановилась. «Мне не хватает его рядом, понимаешь».

Сэмсон наклонился и коснулся её руки. «Нам не обязательно сейчас об этом говорить. Мы можем посидеть здесь и напиться виски Бобби».

«Но вы принесли книгу и рисковали жизнью, чтобы её заполучить! Не думаю, что мы можем это игнорировать. Бобби убили из-за неё, а Мэйси рассказала мне, что вас дважды пытались убить в Лондоне. Вас и вашего друга зарезали, а теперь вас хотят арестовать».

«Теперь мы оба в порядке», — сказал он, открывая книгу и протягивая ее ей.

«Кто такая Мила Даус?»

Ульрика несколько мгновений молчала, разглядывая одну из ранних картин Бобби – этюд травы, колышущейся на ветру. Она взглянула на него. Ярость в её глазах сменилась болью. «Мила Даус – самый злой человек, которого я когда-либо встречала. Ты читала о тех женщинах-охранницах в лагерях – вот она, Мила Даус».

Больше нечего сказать. Она — всё, что за вратами ада.

Я видел её несколько минут, когда она прописала мне режим, чтобы сломить мой дух. Поскольку меня подозревали в шпионаже против государства, меня должны были раздавить перед судом. Именно это слово она мне и сказала – раздавить. Она сказала, что увидит меня снова через полгода, когда я себя не узнаю.

«В то время она была хорошо известна среди диссидентов, хотя, естественно, никто не знал её имени. Она была тогда довольно молода – чуть за тридцать – но среди тех, кого содержала Штази, она имела репутацию необычайной жестокости. Она вышла из юридического колледжа Штази. Да, они верили в законность всего! Мила Даус быстро поднялась и стала ведущим экспертом по Zersetzung , что переводится как «разложение». Они разрушали психологию людей – то, что партия называла «враждебными и негативными аспектами склонностей и убеждений человека», – и делали это изнутри их сознания. Они подвергали их газлайтингу, разбивали их мечты и надежды, их веру,

Их любовь, их преданность. Штази проникала в душу человека и опустошала