Убийство в подарок - Карен Дюкесс

проблематично. Осмелюсь ли я обслужить себя сама? И как это сделать: обойти барную стойку, что будет нахальством, или дотянуться и попробовать нажать на кран с того места, где я стою, что будет и нахальством, и потехой для наблюдателя? В итоге я протягиваю руку, чтобы посмотреть, далеко ли могу достать, как вдруг слышу мужской голос:

– Ничего не выйдет.

Это парень из деревни, красавчик с больной матерью, которую я приняла за подставную актрису. Он уже не смотрит на меня волком, что утешает, заходит за стойку и берет стакан.

– Позволите?

– Конечно. Я буду лагер. – Мне хочется извиниться перед ним, но я не знаю как. Когда он передает мне пиво, я говорю: – Вы хороший сын.

Мгновение он разглядывает меня и оттаивает.

– Она хорошая мама.

Он говорит так запросто, будто можно иметь нормальные отношения с матерью. Будто его растили с любовью, заботой и терпением и теперь он платит маме тем же.

Парень берет тряпку и вытирает барную стойку, потом затыкает тряпку за пояс брюк.

– Сочувствую насчет вашей мамы, – негромко говорит он.

– Простите?

– Вы ведь Кэтрин, да?

– Кэт. – Никто не звал меня Кэтрин и даже Кэти с тех пор, как в старшей школе я прочла «Грозовой Перевал» и отреклась от своей тезки. Кэтрин Эрншо, может, и красавица, но при этом вздорная паршивка, вляпавшаяся в самую идиотскую, граничащую с одержимостью любовную связь. До сих пор не понимаю, как мать могла назвать меня в честь нее.

– Извините. Кэт. Я слышал о ваших обстоятельствах. – Глаза у него темные и серьезные, но излучают тепло.

– Каких обстоятельствах?

– Что ваша мать скончалась после того, как купила вам путевку сюда.

– Не знала, что каждая собака в Уиллоутропе в курсе «моих обстоятельств», – ворчу я.

– Жермен – старый друг нашей семьи.

– А еще главная деревенская сплетница?

Молодой человек чуть улыбается и трясет головой.

– Вряд ли она повсюду болтает о вашей истории. Я помогал ей с закупками, и это пришлось к слову. Она ничего плохого не имела в виду.

– Значит, вы все‐таки участвуете в мероприятии?

– Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. – Он оглядывается вокруг, словно желая убедиться, что никто не подслушивает, и шепотом говорит: – Но днем вы действительно видели мою мать.

– Простите еще раз.

– Ничего. Я не собирался реагировать так резко. Просто в этих краях ко мне относятся с предубеждением.

– В смысле?

– Меня часто спрашивают, откуда я, и, когда я отвечаю, что из Лондона, обязательно уточняют: «А на самом деле»? Как будто у смуглого парня не может быть матери родом из Уиллоутропа. – Молчание. – Мой отец мальчишкой приехал из Дели и вырос в Западном Лондоне.

– Я так понимаю, вы участвуете в игре.

– Может быть. – Он многозначительно выгибает брови. – Да нет, просто прикалываюсь. Я помогаю организаторам. У меня в городе бар, и я открыл небольшой винокуренный заводик. Выпускаю крафтовый джин.

– Правда?

Если честно, я не знаю, верить ли ему, но его манера подтрунивать очень привлекает.

Лицо его озаряется.

– Чистая правда. Маленькие партии с разными ароматизаторами.

– А я думала, джин делают из можжевельника. – Сама себе удивляюсь, что знаю это.

– Можжевельник – основной ингредиент. Но потом добавляются специи: вербена, кардамон, лимон, лавровый лист. Я пытаюсь закупать их у местных, когда возможно. У меня есть партия с добавкой ревеня из нашего сада. – Теперь он говорит по-другому, быстрее и с заметным желанием поделиться.

– Джин ведь часто экспортируют из Англии? – спрашиваю я.

– Да, он пользуется большим спросом.

– Значит, здесь наверняка сотни винокуренных заводов.

Он улыбается:

– Но мой джин по-настоящему хорош.

Его переполняет нечто похожее на оптимизм или воодушевление – ни того ни другого я не испытывала уже давным-давно. Выглядит соблазнительно: от былой суровости не осталось и следа, темные глаза сияют, а губы изгибаются в милой улыбке. Прежнюю обиду мне, кажется, простили. Парень берет салфетку и царапает на ней адрес.

– Здесь мой бар. Загляните как‐нибудь вечерком, и я проведу для вас дегустацию.

– Это правда ваш бар, не бутафория?

– Приходите и посмотрите сами, – говорит он с не поддающейся расшифровке широкой улыбкой.

– Это не ответ, – возражаю я.

– Разве? – Он протягивает мне салфетку. – Меня зовут Дев, между прочим. Дев Шарма.

– Настоящее имя?

– А похоже на поддельное?

Он наслаждается флиртом, я тоже.

– Спасибо, – благодарю я, забирая салфетку. – Постараюсь заглянуть.

У него размашистый наклонный почерк. Мною овладевает странное побуждение медленно провести пальцами по буквам. Никогда особенно не любила джин, но, может быть, настало время его распробовать.

Глава двенадцатая

Воскресенье

– Какое убийственно туманное утро! – Уайетт запрокидывает голову и вдыхает влажный воздух.

Мы стоим на центральной лужайке, вместе с другими участниками ожидая известия о том, кого укокошили ночью. Трава мерцает в саване тумана. Воздух сырой, слегка даже моросит, но мы, американцы, готовы даже к потопу: на всех пончо, дождевики и резиновые сапоги, а некоторые раскрыли над головами черные зонты. Такое впечатление, будто мы собрались на похороны, хотя пока даже не знаем, кто умер.

На помост поднимается человек в полицейской форме, его объемистый живот обтянут кителем с разномастными пуговицами. Он представляется как констебль Бакет, хотя непонятно, исполняет ли он роль служителя закона или является настоящим констеблем, участвующим в сценарии. По бокам от него стоят Жермен Постлетуэйт и молодая женщина в туго затянутом ремнем черном плаще и с планшетом в руках.

– Доброе утро, дамы и господа, – приветствует всех констебль. Бумага у него в руках дрожит. Вероятно, у бедолаги страх сцены, хотя как знать: вдруг ему боязно изображать представителя власти, что можно расценить как преступление, даже если ты таковым являешься на самом деле. – С сожалением сообщаю, что сегодня в восемь тридцать утра обнаружено тело миссис Трейси Пенни, мертвое тело, в парикмахерском салоне «Прически на загляденье». – Он указывает рукой на трехэтажное здание у себя за спиной, перед которым натянута сигнальная лента. – Миссис Пенни, сорока лет, была владелицей заведения. Прибыв на работу в обычное время, ее помощница Динда Руст нашла миссис Пенни на полу с явной травмой головы. По оценкам коронера, смерть наступила накануне вечером между восемью и десятью часами. Точную причину установит вскрытие, результаты которого доведут до каждого из вас в надлежащее время. Тело миссис Пенни и место преступления будут доступны для осмотра и фотографирования в первой половине дня. Каждая группа получит на изучение пятнадцать минут. Вдобавок в течение недели вам всем будет предоставлена возможность ненадолго посетить с целью поиска улик место жительства миссис Пенни, которое располагается над салоном.

Констебль вынимает носовой платок и вытирает лоб, а потом оглашает