Убийство в подарок - Карен Дюкесс

– Не стоит беспокоиться, – мотаю я головой. – Мама была эксцентричной и непредсказуемой, сплошной порыв и полное отсутствие логики. Если идти по ее следу, упрешься в досадный тупик. Поверьте мне, я‐то знаю.

– Как скажешь, – отвечает Эмити, но бросает быстрый взгляд на Уайетта, который выразительно поднимает брови и опускает глаза.

У меня есть подозрение, что соседи не оставят этот вопрос. Как копы в телесериале, которых официально отстраняют от расследования, но они все равно продолжают копать.

– Какая заманчивая головоломка, – произносит Наоми.

– Кто‐то сказал «головоломка»? – Это тот мужчина, что в зале разговаривал у меня за спиной с Сири. – Бикс Грэнби, венчурный инвестор. Моя жена Селина.

Оба супруга в обтягивающих майках, загорелые и подтянутые. Плечи накачанные, как у спортсменов. Выдвинув стул для Селины, Бикс говорит:

– Мы любим головоломки. Решаем все подряд.

– Кроме, разумеется, мозаичных пазлов, – добавляет Селина, разворачивая салфетку. – Мы предпочитаем ребусы, которые требуют гибкости ума, богатого словарного запаса и обширных знаний о… в общем‐то, обо всем. – Она закусывает губу, словно от неловкости за собственную высоколобость.

– А я обожаю воскресные кроссворды. Решаю их каждую неделю, – признается Эмити.

– В какое время вам они удаются лучше всего? – интересуется Бикс.

– Не знаю, наверно, обычно ближе к вечеру. После ужина.

– Воскресные мы обычно щелкаем от силы за восемнадцать минут, – заявляет Селина.

– Впечатляюще, – прищуривается Наоми. – А убийство вы тоже раскроете за рекордное время?

Сестра кладет ладонь ей на руку, будто прося успокоиться.

– Вряд ли будет очень сложно, – отвечает Селина, когда официант начинает спрашивать, кому рыбу, а кому курицу.

Говядину и почки никто не выбирает. Бикс и Селина заказывают жареные овощи.

– В любом случае для нас это просто разминка, – продолжает Селина. – Amuse bouche [6]. На следующей неделе мы отправляемся на велосипедах в Восточные Альпы.

За столом остался пустой стул, и официант спрашивает, ожидаем ли мы кого‐то еще. Организаторы забыли, что моей матери не будет и я приехала одна? Официант уносит лишний прибор, но стул остается, словно призрак Скай Литтл сидит вместе с нами. Интересно, как она расценила бы собравшихся. Не исключено, стала бы жаловаться, какие все старые, забывая о том, что она, собственно, в той же возрастной категории. Но потом очаровала бы всех подряд, засы́пала бы их вопросами, и ее живой интерес заставил бы каждого выложить свои секреты и мечты. Я терпеть не могла, когда мать липла к людям, и не понимала, почему собеседников редко смущает ее навязчивость. «Ты слишком любопытна», – сказала я ей однажды. «Я любознательна», – возразила она. Но мне казалось, что она попросту коллекционирует новых знакомых, чтобы потом их бросить.

– Нам предстоит особенно сложный маршрут на велосипедах, – говорит Бикс. – Мы надеемся забраться по очень крутому склону быстрее, чем в прошлый раз.

– Ну, – хмыкает Уайетт, бросая на него ироничный взгляд, – надеюсь, вы не всё делаете быстро.

Бикс выглядит сконфуженным и вертит в руках столовые приборы. Уайетт подмигивает мне. Я молча благодарю случай за то, что меня поселили с Эмити и Уайеттом. Безо всяких очевидных причин мы с ними отлично совпали. Люди обычно думают, что, имея много общего, понравятся друг другу, но нередко эти надежды не оправдываются. Вот почему, даже если бы я искала любви (а я не ищу), я бы избегала приложений для знакомства, которые сводят тебя с человеком только потому, что вы оба любите фильмы в стиле нуар, ненавидите пляжи и никогда не едите имбирь, подаваемый к суши.

Эмити пробует свою рыбу с картошкой и, как и ожидалось, в очередной раз восторгается:

– Бесподобно! – Металлическую миску она поднимает с такой торжественностью, словно это золотой кубок. – Гороховое пюре!

Я уверена, что ее энтузиазм передастся и мне и что моя курица тикка-масала из-за этого станет вкуснее. Селина, улыбаясь, клюет свои овощи, но могу поклясться, что она краем глаза завистливо наблюдает, как я отрываю и ем кусок лепешки наан.

Глава десятая

Разговор за столом о детективных романах и телесериалах – невнятная мешанина имен, из которых мне известны лишь немногие. Упоминаются старший следователь полиции Фойл, любимец мистера Гроуберга, и две женщины, Анника и Вера, которые, видимо, не нуждаются в фамилиях. Еще фигурирует некто по имени Джозефина Тэй, как ни странно, одновременно признанный автор детективов и сыщица в серии романов, а также Флавия де Люс, чье имя напоминает название коктейля, но оказывается, что это героиня книги, одиннадцатилетняя любительница химии, которая распутывает преступления в английской деревне.

Эмити спрашивает у присутствующих за столом, что за человек, по их мнению, будет нашим злоумышленником, и, прежде чем кто‐либо успевает выдвинуть идею, Дебора сообщает, что в эссе, написанном Джорджем Оруэллом в 1946 году, высказано мнение, будто бы наиболее удовлетворяющий британскую публику тип убийцы в реальных преступлениях, притягивающих всеобщее внимание, является представителем среднего класса; он стоматолог или стряпчий, – дальше она изображает воздушные кавычки, – «тихий и уважаемый маленький человек», который совершает преступление, часто посредством яда, движимый страстью или страхом публичного скандала.

– А как же жадность? – спрашивает Бик. – Я сталкивался с откровенно убийственным денежным соблазном. Моя бывшая жена… – Тут он подпрыгивает, будто его пнули под столом ногой.

– Бик, пожалуйста, – цедит Селина.

– В «Нэнси Дрю» виноватым обычно оказываются нищеброды из неблагополучных районов, – говорю я.

– Нищеброды? – переспрашивает Дебора. – И что, по-вашему, это означает, юная леди? Книги о Нэнси Дрю менялись с годами, но самые ранние дышали классикой, расизмом и антисемитизмом. Та еще триада, а? «Преступники» всегда были бедны и невежественны и часто описывались как парни с темной кожей или с еврейской внешностью.

– Понятия не имею, какие издания я читала, но точно старые, у бабушки в доме, и, уж простите, мне они очень нравились, – говорю я. – Больше всех я любила подругу Нэнси Джорджи, наверно, потому, что она высокая, как я, и ничего не боится.

– Не извиняйтесь, мне эти книги тоже нравились. – Наоми прижимает руку к сердцу. – Джорджи Фейн была моей первой любовью.

Селина замирает, не донеся вилку до рта.

– В Нэнси Дрю ничего такого нет.

– Это как посмотреть, дорогая, – возражает Наоми, дотрагиваясь до руки Селины, которую та тут же отдергивает.

За столом повисает молчание.

– Пора сходить за пивом, – говорю я, поднимаясь. – Кому‐нибудь повторить напитки?

– Я возьму еще один бокал белого вина, – решает Эмити. – И пусть нальют побольше.

Глава одиннадцатая

Несколько минут я жду бармена, затем оглядываюсь в поисках официанта. Никого не видно. На прилавке стоят винные бокалы и несколько открытых бутылок белого, так что я наливаю немного вина Эмити. С пивом более