Опаловая змея - Фергюс Хьюм

вечер, – догадался, что это Лена Саршайн заняла место своей сестры.

– Пока все складно, – подытожил Норвуд. – Но какие же у вас веские причины не называть настоящего имени убитой?

Майлз снова побледнел и яростно прикусил нижнюю губу. Затем он повернулся к Мэй и взял ее за руки.

– Вы сможете вынести еще одно потрясение? – спросил он, испытующе глядя на нее.

– Да, – откликнулась она еле слышно.

«Боже мой! – подумал Норвуд. – Уж не собирается ли он признаться, что сам убил женщину?»

Майлз немного помолчал и уже собирался заговорить, когда дверь камеры отворилась и вошел Даукер, сдерживая волнение.

– Доброе утро, мисс Пенфолд и джентльмены, – быстро начал он. – У меня есть для вас новость – хорошая новость!

– Какая? – полюбопытствовал Норвуд.

– По поводу происшествия на Джермин-стрит, – ответил Даукер. – Я был у лорда Каллистона и выяснил, что он делал в ту ночь.

– Ему выдвинуто обвинение? – спросил Норвуд.

– Даже если бы так и было, это не имело бы большого значения, – ответил сыщик, – потому что объявился настоящий преступник.

– Что? – воскликнули Норвуд и мисс Пенфолд, в то время как Майлз ничего не сказал, но жадно впился глазами в лицо Даукера.

– Да, она призналась.

– Она? – воскликнула Мэй. – Это женщина?

– Это – Лена Саршайн!

– Лена Саршайн! – удивленно повторили все трое.

– Именно так. Она призналась, что в ту ночь преследовала свою сестру и убила ее из ревности.

– Какое оружие она использовала? – недоверчиво спросил Десмонд.

– Вот это. – Даукер продемонстрировал кинжал, который Лена бросила ему под ноги.

– И вы верите в эту историю? – усомнился Десмонд.

– Сначала я не поверил ни единому слову, – медленно ответил сыщик, – но теперь я в затруднении, так как не понимаю, что она выиграет, признав себя виновной в преступлении, которого не совершала.

– Я могу сказать вам, что она выиграет, – горячо возразил Десмонд. – Она преданно любит Каллистона и думает, что вы пытаетесь обвинить его в преступлении. Она подслушала ваш разговор?

– Кое-что, – неохотно признался Даукер.

– Тогда это все объясняет, – торжествующе сказал Майлз. – Она решила, что Каллистону грозит арест за убийство, и поклялась, что сделала это, чтобы спасти его. Не забывайте, что она – очень ранимая натура, и ее нервы напряжены от потрясения, вызванного смертью сестры. Десять к одному: она сама не знала, что говорит.

– Но этот кинжал?.. – начал Норвуд.

– Ерунда! – возразил Майлз. – Я не верю, что эта игрушка имеет к преступлению какое‐то отношение. Выясните, не отравлен ли он, ибо я готов поклясться своим существованием, что это не так. Нет, Лена Саршайн не совершала этого преступления!

– Вы, кажется, совершенно уверены, – хмыкнул Даукер. – Может быть, вы скажете мне, кто это сделал?

– Я не могу сказать вам наверняка, – ответил Десмонд, – но у меня есть подозрения. Вы хотели знать причины, по которым я не разглашал личности покойной, – продолжал он, повернувшись к Норвуду, – теперь я могу их назвать, так как это самообвинение Лены Саршайн слишком абсурдно, чтобы оставить его без опровержения. Я сообщил вам, что в тот вечер больше не видел леди Бэлскомб. Я солгал – да, солгал. Когда я вышел из дома, чтобы проследить за ней и убедиться, что она благополучно добралась до дома, я пошел по Пикадилли, как и говорил вам. Под газовым фонарем я увидел леди Бэлскомб, разговаривавшую с каким‐то мужчиной. Они ссорились, и в голосе мужчины послышался гнев. Потом я заметил, как мужчина схватил ее за шею и что‐то сорвал. Леди Бэлскомб вскрикнула и бросилась через улицу в сторону Сент-Джеймс-стрит, преследуемая этим человеком. Их поглотил туман, и больше я их не видел. Именно это направление и привело меня в ту ночь на Сент-Джеймс-стрит. Если вы помните, на шее леди Бэлскомб была отметина, как будто с нее что‐то сорвали. Я полагаю, что этот человек нанес таким образом смертельную рану. Она убежала от него, вслепую добежала по Сент-Джеймс-стрит до Джермин-стрит и упала в предсмертном состоянии на ступеньках, где ее нашли.

– Вы узнали этого человека? – спросил Даукер, внимательно слушавший рассказ.

– Узнал.

– И кто же это был? – воскликнула троица.

– Сэр Руперт Бэлскомб, – произнес Майлз.

Мэй со сдавленным криком упала на руки успевшего подхватить ее Норвуда, но Даукер быстро заговорил:

– Лорд Каллистон тоже сказал, что видел, как сэр Бэлскомб преследовал леди. Ей-богу! Значит, преступник все‐таки он. Какой же я был дурак! Мне нужно идти!

– Куда? – спросил Норвуд.

– Я хочу выяснить, где находится медальон и цепочка, которые сэр Руперт сорвал с шеи своей жены.

Глава XIX

Находки Даукера

Выслушав откровения лорда Каллистона и Майлза Десмонда о передвижениях сэра Руперта Бэлскомба в ночь убийства, Даукер теперь не сомневался, что баронет виновен в преступлении. По слухам, в последнее время они жили несчастливо из‐за многочисленных измен леди Бэлскомб, и только честь его имени помешала сэру Руперту подать на развод. Теперь, однако, он это сделал, так как открытое бегство жены с лордом Каллистоном было слишком вопиющим, чтобы его мог не заметить даже самый самодовольный муж.

Даукер, однако, не верил в искренность заявления, рассматривая его просто как хитроумную уловку со стороны расчетливого негодяя, чтобы скрыть свое преступление. По мнению детектива, сэр Руперт изобразил гнев, узнав о явном вероломстве своей жены, подал заявление на развод, зная, что она мертва, и отправился на яхту с полной уверенностью, что не найдет там леди Бэлскомб. На самом деле все это время он играл хитроумную роль, чтобы отвести от себя подозрения в убийстве.

Теперь Даукер хотел найти медальон, который сэр Руперт сорвал с шеи жены, а также орудие преступления. Стало ясно, что малайский крис, забранный с виллы «Клеопатра», не мог быть использован кем‐либо, следовательно, у баронета должен иметься какой‐то собственный кинжал, который теперь, несомненно, находился у него. Если бы эти две вещи были найдены, то этого вкупе с показаниями Каллистона и Десмонда оказалось бы вполне достаточно, чтобы доказать вину сэра Руперта, если только… он не сумеет доказать свою невиновность, на что, похоже, не оставалось шансов.

Даукер не сразу поехал на Парк-лейн, так как после истерического признания вины Лены Саршайн или, вернее, леди Каллистон ему не терпелось узнать, как она оказалась на вилле «Клеопатра», и, когда его провели в гостиную, он столкнулся с лордом Каллистоном. Молодой аристократ выглядел усталым и измученным, так что, несмотря на его поведение, которое привело к убийству одной женщины и самообвинению другой, сыщику стало его жалко.

– Что вам теперь нужно? – раздраженно спросил он. – Вы пришли арестовать мою жену?

– Вашу жену? – отозвался Даукер, делая