Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Будто захлебнувшись, кондиционер остановился. Теперь явственно слышалось шуршание ящерок, охотившихся по стенам за москитами.

Смутные предчувствия и разраставшаяся неуверен­ность... Был готов к лишениям, воздержанию из экономии, даже к недоеданию. А теперь колебалась и вообще надежда осуществить заветную мечту. Неприветливо оказалось дома.

Утром долго тащились по жаре до начала Петбури-роуд, и, пока не пересекли железную дорогу возле улицы Ларндуанг, Палавек поражался изобилию новых магазинов, кафе, баров и лавок. Под пролетом путепровода над железной до­рогой, почти возле шпал, сколотили фанерный ангар, разма­левали стены изображениями красоток и вывесили щит в форме силуэта Элвиса Пресли с надписью «Танцы всегда». Заприметив по одежке демобилизованного,«цветы счастья» высовывались из притормаживавших такси. У Таммасатского университета над пустынной площадью перед коро­левским дворцом реяли пестрые воздушные змеи. Запуска­ли их дети, не обращавшие внимания на полицейские и армейские машины, окружавшие район.

Возле университетских ворот Палавека грубо взяли за локти парни с повязками.

—      Свой, — сказал добровольным охранникам Тунг. — Мой брат идет со мной.

—       Студенческий совет распорядился посторонних не пропускать. А если он шпион?

—      Он не посторонний и не шпион. Будет поступать в университет.

—   Выбрал самое подходящее время...

Сбывалось все-таки. Наступил день и час, о которых гре­зил. Переступал университетский порог. Бывший «желтый тигр» взглянул на часы, которыми гордился — с календарем! Исторический момент наступал в десять с минутами утра двенадцатого октября 1973 года.

—   Я в канцелярию, — сказал он Тунгу.

Двор и нефы наружных коридоров до отказа были забиты народом. На первом же переходе Палавека захлестнула тол­па. Несколько минут продержался, припав спиной к про­хладной стене, но потом все же снесло до первого этажа. Переждал, когда давка ослабнет, и снова поднялся по лест­нице.

—     Куда?! — окликнул один из четырех молодцов, пре­граждавших вход в контору дирекции.

—   В приемную комиссию.

Засмеялись.

—     Иди домой, парень, иди... В дирекции никого теперь нет. Заседает студенческий совет. Не до образования... В опасности родина.

Его сильно двинули в сторону. Плотная группа торопив­шихся людей обтекала Палавека. В узкой двери канцелярии они замялись. Напротив оказался парень с ввалившимися глазами, обкусанными припухшими шелушившимися гу­бами. Возбужденный, дергающий шеей, обтянутой тесно галстуком, он словно бы что-то пришептывал сам себе. И вдруг почти закричал:

—      Арестованных шестого октября студентов освободят только под нашим общим нажимом... Правительство Киттикачона обещало, но оказалось — обман... Тактический ход. Мы немедленно выступаем с широкой демонстрацией за воротами. Мы вызовем прилив нового движения в городе, мы установим контакты с рабочими, крестьянами и учащи­мися профессиональных учебных заведений... Мы устано­вим народную демократию. Долой контроль армии, поли­цейских и бюрократов!

Парни тяжело дышали, хотя незаметно было, что свите говоруна пришлось перед этим бежать.

...После первого боя-охоты за вьетнамскими разведчика­ми на крутом, заросшем кустарником склоне горы, когда «желтые тигры» открывали огонь на шорох, в шевеленье тра­вы, в куст, показавшийся «не таким», температура у некото­рых поднялась до тридцати восьми градусов. Американец- советник записывал такие вещи в особый блокнот. Потом это не раз повторялось и почти всегда, когда никто из коман­диров ничего не знал толком об обстановке и их тревога передавалась солдатам. Действовали, словно заразившись тревогой и страхом от самого возбужденного и испугавше­гося.

Толпе вокруг Палавека было страшно.

Он спустился по лестнице.

На университетском дворе размахивали флагами и ло­зунгами. В толчее, минут через двадцать, Палавек разыскал, наконец, Тунга.

—   Можешь толком объяснить, что тут творится?

—   Пятого октября полиция по приказу Киттикачона аре­стовала одиннадцать студентов и преподавателей, которые распространяли листовки с требованием введения конститу­ции. Потом схватили еще двоих. Здесь собрались студенты всего города. Принято решение: через несколько минут вы­ступаем за ворота...

—   Тогда я пошел домой.

—   Один не пробьешься сквозь толпу. Да и дальше стоит оцепление. Только с демонстрацией прорвешься... Держись рядом.

...Пулемет бил со стороны приземистого здания «Роял- отель», от угла Рачждамнен-Клонг-роуд. По чавкающему «кронг-кронг-кронг» Палавек определил «Спрингфилд-М 73». Искрили стальные рамы витрин. В книжном подрезан­ные очередью стекла оседали вместе со стеллажами, перегру­женными антикварными фолиантами. Куски старой кожи от переплетов отбрасывало на улицу.

Толпу положили пулеметным огнем на асфальт между книжным магазином и министерством юстиции. У кромки тротуара, почти возле ступней вжавшегося в водосток Пала- века, взметнулись фонтанчики бетонной крошки, «перебе­жавшие» на стену аптеки. Кто-то понадеялся перебежать в глубь улицы и, подброшенный попаданиями, откатился на мусорную урну, на которой образовывались рваные дыры.

Палавек перебросился к студенту в клетчатой тенниске. Стекла противосолнечных очков парня покрыла паутина трещин. Ротик круглился у мегафона. Он сглатывал от страха слюну и не знал, что предпринять.

—   Дай аппарат, — велел Палавек беспомощному лидеру. Закричал в мегафон: — Не высовываться! Без перебежек! Никаких действий без команды!

Осыпало осколками фонаря. Палавек прослушал очередь до конца, отсчитал паузу, которую сделал пулеметчик на замену рожкового магазина. Управлялся солдат со «Сприн­гфилдом» не слишком умело.

Когда, по расчетам, и новый магазин оказался расстре­лян, Палавек закричал:

—    Теперь — назад! Назад! Перебегать всем! Считаю до пяти, и после пяти всем ложиться! Марш! Марш!

Большинству удалось. Стрелок с досады всадил следую­щую очередь по окнам дорогих квартир третьего этажа.

Второй день моталась толпа студентов под пулеметами между королевским дворцом, национальным музеем, теат­ральным колледжем и Таммасатским университетом. Палавека перекатывало с одного края людского моря на другой, и попытки вырваться оставались безуспешными. Теряя силы, мучимый голодом, обозленный и отчаявшийся от сознания невероятной нелепости положения, в которое дал себя втя­нуть, он прикидывал и прикидывал выходы для себя — и не находил. Тунг исчез, когда началось побоище...

В конце Рачждамнен-Клонг-роуд, осыпав бетонный бор­дюр канала и испустив черное облако из выхлопной трубы, на одной гусенице развертывался танк. С другой стороны канала, обрывая ветки деревьев, выдвигались два бронетран­спортера. Оставалось ждать только вертолетов. Едва Палавек о них подумал, грохот моторов с неба накрыл и урчание танка, и лай «Спрингфилда».

— Желающие остаться живыми приглашаются не поки­дать своих убежищ! — крикнул Палавек в мегафон. Он-то себя слышал и под грохотом вертолета. Как другие...

Закричал, напрягая связки:

—- Ради Будды и ваших родителей, кто-нибудь пробери­тесь в кабину грузовика возле аптеки. Крутите руль. Осталь­ным толкать машину. Перегородить улицу по левой руке от канала. Вперед!

В общем-то надежды не оставалось. С методичностью, предусмотренной незыблемостью устава, двух девушек в студенческих блузонах, вышедших навстречу танку, в кото­ром, возможно, сидели курсанты, милые, веселые ребята, знакомые по вечеринкам, растерло гусеницами. Цвет шей­ных платков пехотинцев, сыпавшихся из люков бронетран­спортеров, не оставлял сомнений — наступали его однопол­чане. «Желтых тигров» бросили в поддержку столичной дивизии, или, как ее называли в армии, дивизии переворо­тов. «Тиграм» с первых дней службы вбивали в головы, что до тех пор, пока они стоят на страже отчизны, за их спиной плетут заговоры и зреет измена. Теперь-то они дорвутся до изменников, сорвут самые отвратительные происки из всех тех, которые замыслили в своем изощренном коварстве все эти красные, демократы и еще как их там...

Грузовик, две «тойоты» и кремовый «форд» удалось поста­вить поперек улицы с обеих сторон канала и поджечь. Чадило дизельное топливо. Из опаски, что огонь перекинется на броню, танк остановился. И в это время над зданием поли­цейского управления в восточной стороне занялось черно- багровое пламя. Танк и бронетранспортеры задним ходом, круша тумбы и киоски, заваливая столбы, начали отход в ту сторону.