Звезда героя - Сергей Малинин

что сейф пустой. Поэтому я бы не торопился с выводами. Надо с ним поговорить, понаблюдать за ним…

– Ну-ну, – сказал Кукушкин. – Только имей в виду, мужик он очень даже крепкий. Специальная подготовка у него не хуже, чем у тебя, а опыта больше раза в три. Да какого опыта! Так что гляди в оба и не поворачивайся спиной. А я попробую расколоть моих калек и займусь Жигаловым.

Иваном неожиданно овладела жажда действия. Подобрав один из пистолетов, отбитых Машковым у конвоиров, он засунул оружие за резинку плавок.

– Осторожнее, – не сумел промолчать Кукушкин. —Отстрелишь себе там что-нибудь, потом даже я не пришью.

Криво ухмыльнувшись, Одинцов протянул ему второй пистолет. Доктор отрицательно покачал головой.

– Не моя специальность, – напомнил он. – Да и не понадобится это. Разум – лучшее оружие.

– Твое дело, – сказал Иван и положил пистолет на землю рядом с правой рукой спящего богатырским сном Машкова. – А с этим храпуном что делать?

– Да ничего. Сон – лучшее лекарство. Сам залез в эту нору, сам со временем и вылезет. Будем навещать его время от времени. Только частить не надо – заметят, чего доброго.

– И то правда, – кивнул Одинцов. – Не тащить же этого тюленя на горбу. Да еще сонного и без акваланга. Ну, по коням?

– Айда, – сказал капитан Кук, подхватил мешок с саквояжем и первым вошел в черную как смоль, переливающуюся бликами отраженного пламени воду.

Глава 18

Кит подогнал машину к самому подъезду. Тормоза «уазика» скрипнули на весь двор, заставив рывшихся в помойке облезлых котов прижать уши и стремглав брызнуть в разные стороны. На третьем этаже немедленно зажглось окошко кухни, и Кит заметил, как шевельнулась клетчатая занавеска: супруга капитана не спала, поджидая мужа, которому вдруг ни с того ни с сего взбрела в голову блажь отправиться на ночную рыбалку. «Вот так оно и бывает, мысленно обратился к ней Кит. – Ты ему жизнь спасла, а он тебе даже спасибо не скажет. Да что спасибо! Ты и не узнаешь, что твой никчемный муженек сегодня уцелел исключительно благодаря тебе. Если б не ты, не знаю даже, сумел ли бы я удержаться…»

Привинченный над подъездом ртутный фонарь в побитом ржавчиной каплевидном колпаке, который, судя по его виду, еще помнил благословенные времена застоя, как ни странно, горел, заливая своим мертвенным зеленоватым светом буйные заросли каких-то цветов в палисаднике и растрескавшийся, испещренный выбоинами асфальт подъездной дорожки. Поэтому, когда Жигалов вышел из машины, держа в одной руке чехол с удочками, а в другой – полиэтиленовый пакет с презентованной Китом свежей рыбой, из окна кухни на третьем этаже он был виден как на ладони.

– Видишь, как удачно все складывается, – не преминул указать ему на это обстоятельство Кит. – Сразу видно, что человек вернулся не со свиданки, а с рыбалки – не на такси, а на «уазике» и не с помадой на воротнике, а с рыбой в авоське. Так что спать ты, Василий, сегодня уляжешься без предварительного допроса.

– Это как повезет, – кривя одутловатое лицо, проворчал Жигалов. – Свинья грязи найдет. Не к одному, так к другому привяжется. «В ванной плитка сыплется, а он рыбку удит!» – проскрипел Жигалов сварливым голосом и демонстративно плюнул на асфальт.

«Свинья ты неблагодарная, – подумал Кит. – Человек тебе жизнь спас, а ты еще и недоволен!» Впрочем, его собственный опыт семейной жизни, оставшейся, слава богу, в прошлом, свидетельствовал в пользу Жигалова. Потому что бывает, и нередко, что за спасение жизни человеку хочется вместо благодарности плюнуть в физиономию. Тут все зависит от того, какая она, жизнь…

– Ничего, ничего, – с усмешкой успокоил он Жигалова, – без этого тоже нельзя. Дисциплина, субординация – они и в семейной жизни нужны. Мужику присмотр требуется, это я по себе знаю. Знай себе терпи и кивай. Да свару затевать не вздумай – тебе выспаться надо, чтоб завтра был как огурчик.

Жигалов горестно покивал, вяло пожал протянутую из темноты воняющего бензином салона руку и нога за ногу поплелся к подъезду. Кит проводил его взглядом, дождался, пока дверь за следователем захлопнется, и включил передачу.

Ни на какую рыбалку он, разумеется, не поехал. Было полвторого ночи, когда он остановил машину возле рабочей столовки на окраине порта. Столовая работала круглосуточно, харчевались здесь в основном докеры и прочий портовый пролетариат, так что простецкий наряд Кита и его загорелая дочерна, обветренная физиономия не должны были привлечь к себе излишнее внимание. Отстояв короткую очередь, он взял себе тарелку холодного свекольника, порцию свиной поджарки с картофельным пюре, стакан сметаны и компот. Порции здесь были рассчитаны на портовых грузчиков, так что встать из-за стола голодным Кит не боялся.

С аппетитом уплетая грубые, но сытные столовские харчи, он уже не впервые задумался о том, зачем ему, собственно, деньги. Он мог спать где придется и есть что попало, не испытывая при этом ни малейшего дискомфорта. Более того, эта дешевая еда, что бы о ней ни болтали, нравилась ему куда больше, чем стряпня покойной супруги, не говоря уж о том, что после томительно долгого ожидания можно было отведать в дорогих ресторанах. Он был непритязателен в одежде и, хоть убей, не видел разницы между пестрой тряпкой из дорогого бутика и точно такой же, купленной у вьетнамца или таджика на вещевом рынке. Словом, к тому, что называется красивой жизнью, Кит вовсе не стремился; он не хотел вкалывать как проклятый, стремясь заработать гору денег, которые потом не будет знать, куда потратить. Он уже вдоволь насмотрелся на таких бедолаг – не олигархов, нет, но людей, очень недурно обеспеченных, – и не раз убеждался, что процесс траты денег для них сплошь и рядом оказывается куда более сложным и трудоемким, чем процесс их зарабатывания.

Вся эта затея с контрабандой была для него скорее игрой, способом подсыпать чуточку перчика в жизнь, которая с некоторых пор сделалась пресной и однообразной. Разумеется, деньги тоже имели значение, поскольку позволяли чувствовать себя свободнее. И все-таки главным была игра, в процессе которой Кит раз за разом доказывал всему миру, на что способен.

По профессии он был супермен – идеально запрограммированная и отлаженная боевая машина, способная выполнять задачи, обычному человеку представляющиеся заведомо невыполнимыми. Его сделали таким, и он был этим доволен до поры до времени, пока не осознал, что его превосходство над толпами обывателей ничего не дает ему лично. Он был морской дьявол, ниндзя в тельняшке, несущий разрушение и смерть призрак морских глубин, а окружающим было