Звезда героя - Сергей Малинин

ты взял, что тебе вот так, на слово, поверят? У них же принцип такой: подозревать каждого встречного и поперечного во всех смертных грехах и никому не верить. Это у них в крови, в генах, в печенках и селезенках. Они же из тебя не только кровь – костный мозг высосут! А там, глядишь, Юрок из Москвы вернется целый и невредимый. И что тогда? Начнут вас двоих крутить – зачем золото утаили? Нет, Ваня, золотишко это сдать, конечно, нужно, но только вместе с тем, кто его на «Резвом» схоронил. Вот тогда будет вам честь и хвала…

– Так что же мне – сидеть сложа руки и ждать у моря погоды? – сердито спросил Одинцов.

– Сиди и жди, – неожиданно спокойно ответил Павел Андреевич. – Тем более что ждать тебе уж недолго осталось – секунд двадцать, от силы полминуты.

– Что? – удивился Иван. – Как это?

– Да вон, – Зимин кивнул через перила веранды на улицу, по которой, вздымая клубы желтоватой пыли и крякая рессорами на многочисленных ухабах, катилась «ГАЗель» баклажанного цвета, – знакомое транспортное средство пылит. Колдун ты, что ли? Правильно в народе говорят: не поминай черта…

– В чем дело? – окончательно растерялся Одинцов. —Вы это о чем?

– Военная прокуратура пожаловала, – объяснил Павел Андреевич. – Видишь, и ходить никуда не надо – сами пришли. Только ты язык пока попридержи, давай сперва узнаем, какого лешего им тут надо.

Скрипнув тормозами, запыленный микроавтобус остановился у ворот дачи Машкова. Первым из кабины молодцевато выпрыгнул человек в штатском, с одутловатой неприятной физиономией и с дерматиновой папкой под мышкой. Очутившись на улице, он первым делом закурил, да так жадно, словно сигарет ему не давали самое меньшее неделю, а то и две.

– Следователь Жигалов, – с неприязнью сообщил Зимин. Он с силой провел ладонью по короткой седоватой щетине, что заменяла ему прическу. – Тот самый, что ведет дело твоего бойца, как его… Кокорина?

Иван кивнул, с высоты веранды разглядывая следователя. Следователь ему не понравился.

– Та еще сволочь, – подтверждая его мнение о Жигалове, сказал Зимин. – Карьерист до мозга костей. Интересно, что ему тут надо?

Ответ на его вопрос поступил немедленно и был такого свойства, что у Одинцова отвалилась челюсть. Боковая дверь микроавтобуса отъехала в сторону, из нее выпрыгнул мускулистый субъект в штатском, но с наплечной кобурой под мышкой, рыжие ремни которой контрастно выделялись на фоне белой рубашки. Следом за первым субъектом из машины вылез второй – чуть постарше, тоже в штатском и при оружии. А за ними, неловко держа перед собой скованные наручниками запястья, из автобуса выбрался Машков – с фонарем под левым глазом, с разбитой губой и в разодранной до пупа рубашке.

Громадное облегчение, которое Одинцов испытал при виде живого и в целом невредимого кавторанга, немедленно сменилось тревогой. Машка был арестован и явно оказал сопротивление при аресте. Зная, каков он в рукопашной, можно было лишь посочувствовать тем, кто с этим сопротивлением столкнулся. Это было скверно: нанесение тяжких телесных повреждений сотрудникам военной прокуратуры при исполнении ими служебных обязанностей штука уже сама по себе уголовно наказуемая, и притом наказуемая строго…

– Сидеть, – негромко скомандовал Зимин, и Одинцов послушно сел. – Не дергайся, сами позовут и все объяснят. Думаю, им все равно понадобятся понятые, а мы – вот они.

Следом за Машковым из автобуса вылезли еще двое оперативников в штатском. Один из них, повозившись с наручниками, снял браслет с левого запястья кавторанга и защелкнул его на своей правой руке.

Машков оглядел пыльную улицу дачного поселка. На мгновение его взгляд задержался на Одинцове, который так и подался вперед, ожидая какого-нибудь знака. Кавторанг едва заметно отрицательно покачал головой: не суйся – и отвернулся.

– Гражданин следователь! – окликнул с веранды Зимин. – Василий Степанович! День добрый. Что это вы соседа моего тираните?

– Здравствуйте, – хмуро откликнулся Жигалов. —Спускайтесь, Павел Андреевич. И гостя своего прихватите, если он не возражает. Нам нужны понятые при обыске.

– Обыск? – удивился Зимин, поперхнулся и запил это слово чаем, словно оно было горькой таблеткой. – У кого?

– Спускайтесь, – все так же хмуро повторил следователь. – Или мы с вами так и будем орать на всю улицу?

– Это верно, – вполголоса согласился Павел Андреевич, адресуясь скорее к Одинцову, чем к нему. – Пойдем, Ваня, надо разобраться, в чем тут соль.

Когда они вошли в дом Машкова, там уже вовсю орудовали оперативники – выворачивали бельевые ящики, перетряхивали книги на полках, двигали мебель и прочими способами превращали царивший на даче флотский порядок в полнейший кавардак.

Первым делом следователь потребовал у них документы. Зимин протянул ему свой паспорт и незаметно толкнул Ивана локтем. Одинцов так же незаметно кивнул: до него дошло, что афишировать факт своего проживания на даче кавторанга, пожалуй, пока не стоит. Ситуация складывалась достаточно скользкая: с одной стороны, его было очень легко проверить и уличить во лжи, а с другой, ему было просто необходимо сохранить свободу действий, чтобы попытаться вытащить Машку из переплета, в который тот, похоже, угодил.

– Документы у меня дома, – сказал он и похолодел: документы лежали здесь, на даче, в гостевой спальне на втором этаже. А что, если их найдут во время обыска?

– Где проживаете? – отрывисто спросил Жигалов, не поднимая головы от бланка протокола обыска, в который торопливым почерком вносил паспортные данные понятых.

– В офицерском общежитии он проживает, – вместо Ивана ответил Зимин. – Где ему еще проживать? А в данный момент гостит у меня на даче – кислород нюхает, проходит акклиматизацию.

– Недавно у нас? – на секунду подняв взгляд, поинтересовался у Ивана следователь.

– Прибыл для дальнейшего прохождения, – кивнул Одинцов.

– Задержанного знаете?

– Он командир отряда, в котором я теперь служу.

– Был командир, – снова принимаясь писать, с косой ухмылкой сообщил Жигалов, – да весь вышел. Можете считать это место вакантным…

Зимин неожиданно шагнул к столу и положил на протокол широкую мосластую ладонь.

– Поаккуратнее с выражениями, капитан, – сказал он мрачно. – Не ты его на эту должность назначал, не тебе и снимать, понял?

– Понял, – спокойно откликнулся Жигалов и деликатно потянул на себя придавленный ладонью Зимина протокол. Павел Андреевич убрал руку, и следователь немедленно возобновил процесс заполнения документа. Сейчас он напоминал машину, которая вернулась к нормальной работе после того, как из ее шестеренок удалили случайно угодивший туда посторонний предмет. – Приказ о его освобождении от должности, разумеется, подпишу не я. Но… – Он поставил точку, закрыл паспорт Зимина и протянул его владельцу. – Но можете не сомневаться, что такой приказ в ближайшее время поступит.

– В чем вы его обвиняете? – спросил Зимин.

Жигалов с