Звезда героя - Сергей Малинин

самых веских. Да тебя, когда ты это дело раскрутишь, в два счета военным прокурором города сделают! Главное – не напортачь. Такое уж это дело, что либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Словом, в камере Машков должен умереть. Найди нужных людей и все устрой. Только пусть имеют в виду, что мужик он крутой, его голыми руками не возьмешь. Пытались уже одни, да ничего у них не вышло. Мне вчера вечером из Москвы звонили – четверо в больнице, а его и след простыл. Боевой пловец, что ты хочешь! Одно слово – морской дьявол. Поэтому исполнителей подбери таких, чтобы сумели с ним справиться…

– Стоп, – сказал Жигалов. Вид у него теперь был неприступный и грозный, как у официального лица, которому при большом стечении народа и в присутствии целой толпы журналистов предложили копеечную взятку за решение вопроса государственной важности в пользу частного, да к тому же нечистого на руку лица. – Так мы не договаривались. Речь шла о том, чтобы повесить убийство на Кокорина, а не о том, чтобы обмакнуть командира войсковой части. Я об уголовщину пачкаться не намерен.

– Ах, ты не намерен пачкаться! – воскликнул Кит. – А что же ты намерен делать? Сидеть сложа руки и ждать, когда на голову свалится очередное звание? Жди-жди. Гляди, дождешься. Мы теперь одной веревкой связаны. Я на тот свет, и ты вслед. Пачкаться он не хочет! Да ты по уши в дерьме! Разуй глаза, Вася! Отступать тебе некуда. Либо ты работаешь со мной и видишь небо в алмазах, либо соскакиваешь, и тогда небо будет уже другое, а именно – в крупную клетку.

– Ты меня не пугай, – набычился Жигалов.

– А я тебя не пугаю, Васенька, дружочек, я тебя просто возвращаю к реальности. Ты что-то высоко воспарил, забыл, что по грешной земле ступаешь и что подошвы у тебя, как у всех простых смертных, в грязи. Экий ангелочек выискался! Так вот, ангелочек, знай: в надежном месте хранится диск с аудио- и видеозаписями некоторых твоих разговоров, дел и поступков, за которые тебя по головке не погладят. Сделать тебе копию для домашнего просмотра? Только ты уж, будь добр, родным своим ее не показывай, а то они в тебе разочаруются. И номера купюр, которые ты от меня давеча получил, все до единого переписаны…

– Много тебе будет пользы, если меня повяжут, – проворчал Жигалов. – Думаешь, я про тебя промолчу?

– Конечно, не промолчишь, – ласково улыбнулся Кит. – Потому я и говорю: повязаны мы с тобой накрепко, без крови эту связь не разорвешь. И кровь, если что, будет твоя. Это-то ты, надеюсь, понимаешь?

Капитан помолчал. Судя по выражению его лица, он все прекрасно понял; это было выражение лица человека, внезапно осознавшего, что он больше не волен в своих поступках и что его свобода является лишь скверно маскирующей неприглядную действительность иллюзией.

– Это будет стоить дороже, – сказал он наконец.

– Естественно, – легко согласился Кит. – Другой товар – другая цена, кто же с этим спорит? Разве я тебя когда-нибудь обижал?

Капитан криво, уклончиво улыбнулся и встал, привычным движением сунув под локоть папку.

– Плотнее работай с Кокориным, – напутствовал его Кит. – Показания он должен дать в ближайшее время – чем скорее, тем лучше. И будь наготове. Как только Машков вернется из Москвы, его придется брать.

– Все? – с недовольным видом спросил Жигалов.

– Все, все, дружок. Свободен, – сказал Кит и, перестав обращать на следователя внимание, закричал в сторону барной стойки: – Костя, будь добр, организуй мне еще чашечку!

Капитан ушел, слишком громко стуча каблуками. В ожидании заказанного кофе Кит встал из-за стола, подошел к парапету и, облокотившись о шершавый гранит, закурил. В руке у него появилась трубка мобильного телефона; задумчиво повертев в ладони гладкий, похожий на обкатанный морем голыш пластиковый корпус, он откинул крышечку и по памяти набрал на клавиатуре номер.

– Лев Георгиевич? – сказал он, дождавшись ответа. – Да, я. Легок на помине? Что ж, неудивительно… Конечно, опередил! Мы, флотские, народ шустрый… Слишком шустрый? Ну, это только в отдельных случаях… Как там мой приятель? Нашелся? Нет? Ах, уже вылетел? Это точно? А каким рейсом? Ага… Это меняет дело. Да не волнуйтесь, все под контролем. Я начинаю действовать. Да. До скорого.

Он прервал соединение и тут же набрал еще один номер.

– Алло, милиция? В овраге на седьмом километре загородного шоссе мною обнаружен труп мужчины. Кто говорит? Аноним.

Он захлопнул крышку телефона, подбросил аппарат на ладони и дал ему соскользнуть вниз. Мобильник негромко булькнул, уходя под воду, и набежавшая волна смяла и уничтожила начавшие было расходиться по поверхности круги.

* * *

Капитан Жигалов, одетый по форме и с неизменной папкой под локтем, выбрался из раскаленного салона микроавтобуса. Под мышками у него было горячо и скользко, форменная рубашка на спине смялась гармошкой и потемнела от пота. «ГАЗель», что привезла следственную бригаду на место происшествия, стояла на каменистой обочине загородного шоссе. Впереди, метрах в двадцати, виднелся белый километровый столбик с синей жестяной табличкой, на которой была нарисована цифра семь. Солнце было уже в зените и немилосердно палило с безоблачного, поблекшего от жары неба. Пролетавшие мимо машины обдавали капитана тугим горячим ветром, воздух пах раскаленным гудроном и пылью. Трава в придорожном кювете выгорела до сухой желтизны и, казалось, ждала только случайно брошенного окурка, чтобы обратиться в дым и невесомый серый пепел под веселый треск всепожирающего пламени.

Овраг, в котором обнаружили труп, тянулся по склону ближнего холма, обрываясь метрах в пятидесяти от шоссе. Отсюда он был не виден, о его присутствии напоминали лишь темные купы кустов, что росли на его склонах, да видневшийся на краю оврага, до самых подножек утонувший в сухой траве милицейский «уазик». Оставленные им колеи были отчетливо видны с дорожной насыпи; они тянулись двумя длинными, плавно закругляющимися дугами, кое-где пересекая другие колеи – судя по виду, старые, оставленные несколько дней назад. Выгоревшая трава не нашла в себе сил распрямиться до конца, и след машины, зачем-то съехавшей с дороги и напрямик через поле ушедшей к оврагу, был заметен до сих пор. Судя по ширине колеи, след этот был оставлен не грузовиком и тем более не трактором. Глядя на него, Жигалов снова подумал о том, насколько люди в обычной, повседневной жизни ненаблюдательны и равнодушны к тому, что их окружает. Сотни людей (среди которых почти наверняка были и сотрудники правоохранительных органов) видели этот уходящий в никуда след, и никому даже не пришло в голову задаться