Человек в прицеле - Александр Александрович Тамоников

Капитан кивнул и передал приказ по цепи оперативников.

Сосновский подбросил в руке небольшой камень и, прицелившись, швырнул его так, чтобы отвлечь внимание Турминова от своей позиции. Тот мгновенно отреагировал, повернул руку с пистолетом на шум, и тут несколько автоматов обрушили огонь на камни над его головой. Он отшатнулся за камни, пытаясь сменить позицию, и тут же увидел фигуру Сосновского, приближающегося к камням.

Михаил понял, что его заметили, тут же бросился в другую сторону, под прикрытие развалин, и крикнул:

— Вадим, не стреляй! Это Михаил Сосновский. Давай поговорим!

— Не подходи! — резко крикнул Турминов. — Никому не подходить!

— Да никто и не подходит, Вадим, — спокойно ответил Михаил. — Все ждут моего приказа, а я его не отдам, пока не поговорю с тобой.

— Что тебе нужно? — раздраженно спросил Турминов.

Раньше Сосновский не замечал за этим выдержанным парнем склонности к истерикам. Видать, не все просто в его судьбе. Удивительно, но у самого Михаила почему-то вдруг на душе стало спокойно. Осознание, что всю банду перебили, что Турминову не уйти, что он в западне? А может, это запоздалая реакция организма, психики на то, что он недавно был так близок от смерти? Вряд ли, не в первый же раз. А может, просто от этой встречи пахнуло молодостью, надеждами, стремлениями…

И Сосновский ответил спокойным голосом:

— Просто поговорить, Вадим. Посидеть, слыша друг друга, и просто поговорить. Как раньше, помнишь?

— Раньше! — с сарказмом ответил Турминов. — Когда раньше? Ты вспомни еще, что было при царе Горохе. Жизнь меняется, меняются люди, история творится буквально каждую минуту. Мир кипит, как наваристый борщ.

— А ты забыл уроки в нашей школе, Вадик, — разочарованно отозвался Михаил. — Помнишь, чему нас учил инструктор Иван Фадеевич? Люди не меняются, меняются обстоятельства вокруг них, а люди выбирают лишь удобную для себя реакцию на эти обстоятельства. Что в человеке заложено, Вадик, то и вылезет в предложенных обстоятельствах. Ты всегда хотел бросить весь мир к своим ногам, героем хотел быть, затмить других. Обидно, что тебе при этом неважно было, кто вокруг тебя.

— Достоевского вспомнил, — нехорошо рассмеялся Турминов. — Тварь я дрожащая или право имею? Нет, Миша, я другой, я не сомневаюсь! Ты думаешь, я идеологию их принял? Плевал я на них! Я вообще не на них работаю, а на себя. Ты просто не можешь представить, какие силы стоят за этим конфликтом, не понимаешь, на чьей я стороне!

— Конфликтом? — переспросил Сосновский. — Вадим, это же твоя родина, это твои люди, эта страна залита кровью невинных людей, миллионы гибнут, защищая ее, а ты называешь это конфликтом? Это война цивилизаций, Вадим, это нацизм!

— Наверное, я тоже нацист и всегда им был, — помолчав, ответил Турминов. — Только я не презирал все русское, я был вообще выше всех наций. Я за силу, которая стоит за спинами правительств, над миром стоит.

— Мы это уже проходили, Вадим. В нашей истории проходили и в литературе проходили. Величайшие мыслители уже пытались разобраться в этой философии. Ты же начитанный человек, Вадик, ты помнишь, что всегда и у всех все заканчивалось крахом.

— А я — не все! Об этом ты не подумал?

— Ты не все, — согласился Сосновский, — ты — Вадим Турминов. Ты человек, которого родила мать. Она мечтала о сыне, вынашивала его, шила распашонки при свете коптилки и напевала песенки своему ребенку, когда он был еще в животе. Она родила тебя, не спала ночами, когда у сыночка болел животик. Согревала тебя, отдавала последнее и готова была отдать за тебя жизнь, сотни своих жизней. А помнишь березку возле вашего палисадника? А девочку, которую ты впервые в жизни пошел провожать до дома после спортивной тренировки? Ты ее поцеловал тогда, впервые в жизни. Ты помнишь это, Вадим? Это ведь твоя родина…

Михаил говорил и вдруг понял, что улыбается. Да, сидит на камнях, прижавшись к ним спиной, улыбается и говорит это предателю, бывшему товарищу, который сидит по другую строну камня и слушает его. Михаил говорил, а перед его глазами проходили видения, он даже ощущал весенний ветерок, прикосновение руки, первый поцелуй…

Выстрел грохнул так неожиданно, что он подскочил на месте и закрутил головой. До него не сразу дошло, что выстрел прозвучал совсем рядом, за камнем. Михаил бросился туда, уже не думая ни о чем, не боясь нарваться на пулю. Он понял каким-то шестым чувством, что все…

Турминов сидел, прижавшись спиной к камню, и безвольная рука держала на колене пистолет. Его голова чуть склонилась набок, глаза были открыты. В правом виске чернела дырочка, а с другой стороны камень был забрызган кровью. Взгляд не был мертвым, в нем сквозила боль. Нет, не физическая, это была боль душевная. Ведь обидно: пойти на такие жертвы, решиться на предательство — и проиграть. И не добиться тех высот, о которых мечтал, не получилось стать вершителем судеб, одним из владык мира.

— Какой же ты дурак, Вадим, — глядя в мертвое лицо, сказал Сосновский. — И я дурак с тобой вместе. Не болтать надо было, а прострелить тебе обе руки и обе ноги, а потом уже разговаривать. Эх ты! Владыка…

— Плохо дело! — послышался голос Буторина. — Стыдить нас будут как пацанов. Хорошо, что там пару гавриков все же взяли живыми. А этот, этот тебе что сказал?

— Ничего умного, Витя…

Коган на нескольких первых допросах изображал из себя задержанного. Заманчиво было, конечно, оказаться в одной камере с Адвокатом или с этой молодой женщиной по кличке Мария. Но тут и идиоту понятно, что подельников вместе не сажают, чтобы не сговорились. Пришлось разыгрывать очные ставки, но ничего интересного эти допросы не дали. Адвокат напропалую врал, что снял эту квартиру у какой-то женщины на несколько дней. Кто такая Мария, он знать не знал. Живет она там и живет. Главное, ему не мешает. А с Коганом он познакомился на улице. Решили подняться в квартиру и выпить вместе. Так душа распорядилась…

И если с Адвокатом все было понятно, то Мария на допросах просто молчала. Она оказала вооруженное сопротивление при аресте, но могла сказать, что боялась бандитов и не сразу поняла, кто вломился в ее дверь. Но она молчала. Молчала и о том, откуда у нее оружие, чем она занимается, где работает и на что живет.

Шелестов, выслушав Бориса, согласился с ним. Как-никак Коган был в прошлом опытным следователем. И на следующее утро Адвоката привели в комнату для допросов. Он увидел человека в военной форме, который