Звезда героя - Сергей Малинин

– Налегай, морячок, – заметив взгляд, которым он смотрел на сковороду, пригласил Зимин. – После погружения хорошенько порубать – первое дело.

– Я второй день только и делаю, что рубаю, – вооружаясь вилкой, проворчал Одинцов. – Скоро так раздуюсь, что погружаться без балласта перестану. Так и буду болтаться поверху, как рыбий пузырь.

– Ну, это еще когда будет, – утешил Машков, подвигая к нему только что наполненный стакан.

– Мне не наливай, – предупредил Зимин.

– Что так, Пал Андреич?

– Дело у нас, как я понимаю, серьезное, – сказал отставник. – А серьезные вопросы лучше решать на трезвую голову. Да и вообще… Вот ты, Юрок, в курсе, почему я до каперанга так и не дослужился?

– Откуда? – развел руками Машков.

– Странно, – хмыкнул Зимин, – неужели до сих пор не растрезвонили? Лет пять назад было дело… Я тогда как раз новые дырочки в погонах вертел – каперанг у меня, считайте, в кармане был. Ну, послали меня в Москву, в академию Генерального штаба, чуток подучиться. И в первый же вечер, как на грех, встречаю я старинного дружка – ну, вот вроде как вы встретились. Выпили мы тогда крепко. И то ли водка паленая попалась, то ли просто приняли сверх положенной меры, а только проснулись мы оба в милицейском «обезьяннике».

– Много наломали? – заинтересовался Машков.

– Да не так чтобы очень. До уголовного дела, слава богу, не дошло, но бумага по месту службы, сам понимаешь, отправилась. Ну, и накрылись мои полковничьи звезды медным тазом. Так это еще полбеды! Главная-то беда, что супруга моя покойная, Валентина Степановна, спала и видела себя женой каперанга, а в перспективе, сам понимаешь, адмирала. А тут один праздник проходит, другой, а приказа о присвоении очередного звания нет как нет…

– Да, – сочувственно протянул Машков, который, хоть и не был знаком с покойной супругой своего предшественника на посту командира части, с легкостью представил себе атмосферу, которая царила в доме Павла Андреевича в описываемый период, – вам не позавидуешь…

– Что ты! – замахал руками Зимин. – Это надо еще покойницу мою знать. Женщина была феноменальной пробивной силы, прямо как кумулятивный снаряд. Что она делает? Одевается, как на банкет, штукатурится, красится и держит курс прямиком на приемную начштаба флота.

– И принял? – недоверчиво спросил Машков.

– Милый ты мой! Да пусть бы попробовал не принять! Не просто принял, а, не поверишь, взял в секретной части мое личное дело и дал ей туда заглянуть – ну, естественно, не на вынос, а прямо у себя в кабинете…

– Не может быть! – ахнул Машков. – Фантастика!

– Фантастика началась, когда моя благоверная домой вернулась, – возразил Зимин. – Это, братцы, была настоящая Цусима, такого злейшему врагу не пожелаешь. Месяц в отряде жил, у себя в кабинете на столе ночевал, как бомж… Зато пить, считайте, бросил. Так только, иногда, за компанию…

Одинцов, который за время его рассказа успел не только выпить водки, но и в одиночку умять почти всю рыбу, сыто отдуваясь, откинулся на спинку скамьи, заставив ее жалобно скрипнуть.

– Как действовать будем, господа офицеры? – спросил он, несильно пнув стоящую под столом сумку, от которой даже на открытом воздухе ощутимо попахивало морской водой, водорослями и тиной. – Что делать с этими сокровищами Посейдона?

– Глянуть-то можно, или как? – спросил Зимин.

– Да на здоровье, – сказал Машков, а Одинцов просто молча кивнул.

Отставной кавторанг наклонился над сумкой, порылся внутри, шурша мокрым полиэтиленом и звякая металлом, и выпрямился, держа на раскрытой ладони горсть ювелирных изделий.

– Я в золоте разбираюсь слабо, – сообщил он, – но, по-моему, все побрякушки новые. Не иначе как из Турции.

– Больше просто неоткуда, – согласился Одинцов. – А может, дождемся Кука с дежурства и у него спросим? У него дядька золотом торгует, да и у самого доктора рыжуха на шее болтается…

К его немалому удивлению, Машков встретил это предложение молчанием и косым хмурым взглядом, как будто Иван только что сказал бестактность или глупость.

– Хуже нет, чем ждать и догонять, – помолчав, сказал он угрюмо. – Я думаю, надо прямо с утра отвезти это дерьмо в прокуратуру. Пусть оприходуют, как положено, и отпустят парня с миром. Ясно же, что он тут ни при чем.

– Это тебе ясно, – возразил Зимин. – А у них взгляд на вещи совсем другой! Во-первых, если малец, по их мнению, мог убить, то и золото в трюме спрятать тоже мог. И потом, кто знает, откуда оно, это золото? Вы, морячки, знаете, а чем докажете? Словом, и парню не поможете, и сами замараетесь. Нет, раз уж влезли в это дело, начали действовать на свой страх и риск, идите до конца.

– Это как же? – спросил Машков.

– Ловите на живца, – посоветовал отставник. – Тайник вам известен. Устройте засаду, а когда эта сволочь явится за золотом, возьмете его тепленьким. Прижмете покрепче, ахнете пару раз мордой об стол – ну, не мне вас учить, – он вам все и выложит как на духу. И признание собственноручно напишет, если только вы ему по ходу дела руки не обломаете…

– А золото? – с неудовольствием спросил Машков, которому все это явно очень не нравилось.

– А золото спрячьте, – посоветовал Павел Андреевич.

– Куда я его спрячу? – буркнул Машков.

– А вот это уже не моя забота, – твердо сказал Зимин. – Этого, Юрик, я не знаю и знать не хочу. Куда хотите, туда и прячьте, но чтоб ни одна живая душа о тайнике не знала. Только вы двое. А еще лучше – один.

– Вот это правильно, – неожиданно поддержал полузнакомого отставника Одинцов. – Доверие доверием, а в таких делах дополнительная страховка не помешает.

– А если со мной или с тобой – словом, с тем, кто будет знать, где лежит золото, – что-нибудь случится?

– Да что с тобой, быком таласским, может случиться? – возразил Одинцов. – Ты посмотри на себя, об тебя же ломы гнуть можно! Ну а если что… Знаешь, в этом случае золото будет последним, о чем я стану переживать. Найдет его кто-нибудь случайно – может, уже на следующий день, а может, через двести лет… Тебе-то что за беда?

– Вот это молодца! – горячо похвалил Зимин. – Правильный у тебя кореш, Юрок, одобряю! А тебе с твоим умением разбираться в людях не отрядом – флотом командовать! Потому что мы только родителей себе не выбираем, а друг – это выбор! Недаром говорят: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты…

– Сейчас говорят иначе: скажи мне, кто твой враг… проворчал Машков.

– А хотя бы и так! – Разгорячившись, Зимин пристукнул по столу большим мосластым кулаком с синими