Вы не поверите! - Питер Чейни

вечера устремляется ко мне. Должен сказать, что парень он, как выражаются писатели, импозантный. Высокий, худощавый, ростом шесть футов два дюйма. У него черные волосы и щегольски закрученные усы. Он улыбается, показывая крупные белые зубы. На нем смокинг, как влитой. Едва взглянув на Нарокова, понимаю: этот граф окажется крупной проблемой. Он не только крут, но и умен.

Оглядываю зал, и у меня едва не случается сердечный приступ. В дальнем конце бара учтиво беседуют Хуанелла, Джеральдина и – вы не поверите – Эдванна! Мне приходится сделать над собой усилие. Надо же, явилась сюда. В смелости ей не откажешь.

– Мистер Хикори, для меня большая честь познакомиться с вами, – говорит Нароков.

Он щелкает каблуками, отвешивает легкий поклон и протягивает руку. Пальцы у него длинные и очень сильные. Рука просто стальная. Как бы то ни было, мне пора действовать.

– Взаимно, полковник, – говорю ему. – Но есть один момент, который хочу прояснить сразу. Моя фамилия не Хикори, и я не частный детектив.

Делаю небольшую паузу.

– Я Лемюэл Коушен из Федерального бюро расследований, находящегося в ведении Министерства юстиции Соединенных Штатов. Я подумал, что вам об этом стоит узнать с самого начала.

Нароков улыбается, показывая крупные зубы.

– Прекрасно, – говорит он. – Это даже лучше. Меня всегда интересовали, как их у вас называют, федералы. Я просто восхищаюсь этими великолепными парнями.

Черта с два, думаю я. Когда я еще кое-что расскажу этому красавцу, его восхищение мною превратится в крошечную соринку. Попадет такая в глаз, и даже не заметишь.

Он ведет меня к бару и знакомит с компанией. Все изображают удивление, словно встречают впервые, хотя мы давно знакомы.

Первой он представляет меня Джеральдине. Она берет мою руку и смотрит так, будто не знает, в какую сторону глядеть. Потом он знакомит с миссис Хуанеллой Риллуотер. Та награждает меня очаровательной улыбкой и говорит, что всегда рада встретить в Париже соотечественника. Я отпускаю дежурный комплимент по поводу ее внешности и спрашиваю, как прошло плавание и нравятся ли ей водные приключения. Само собой, я имею в виду чайник. Улыбаюсь, и она понимает. Отвечает, что воду не жалует. Потом награждает меня косым взглядом и возвращается к двойному мартини.

Затем Нароков берет за руку Эдванну, представляет как свою сестру и выражает надежду, что мы с ней подружимся. Вообще-то, этой рыжеволосой дамочкой можно восхищаться. Она протягивает руку и слегка пожимает мою. Взгляд кроткий и умоляющий, словно ее второе имя – Невинная. Смелости ей точно не занимать.

В этот момент дверь открывается и входит еще один гость – невысокий тощий мужичок лет около пятидесяти. У него вытянутое лицо с большим острым носом. Нароков подзывает его и говорит, что с удовольствием представляет мне агента Альфонса Зельдара, ведающего его делами. Обмениваемся рукопожатием, и агент на очень хорошем английском интересуется, как я поживаю.

Вот такой спектакль. Думаю, Нароков позвал Зельдара, желая показать, что имеет доход и занимается каким-то делом.

Выпиваю немного ржаного виски, и у нас завязывается разговор. Все мило и непринужденно, но в воздухе чувствуется напряжение. Атмосфера плотная, хоть ножом режь.

Потом нас зовут к столу. Поверьте мне, Нароков знает толк в еде.

Ужин проходит в столь же внешне непринужденной обстановке. Общего разговора не получается. Хуанелла рассказывает Эдванне о жизни в Нью-Йорке. Джеральдина и Серж поглядывают друг на друга, как истосковавшиеся голубки́, а Зельдар сообщает мне, что Нароков владеет импортно-экспортной фирмой. Агент готов в любое время показать баланс за прошлый год и тем самым подтвердить, что его босс человек состоятельный.

Я поддакиваю, но не особо прислушиваюсь. Все цифры и прочие данные легко подделать. Они могут внушительно выглядеть на бумаге, хотя за ними ничего нет. Мне не так уж важно, есть у Нарокова какая-то фирма или нет. Пусть он даже мультимиллионер. Я сейчас думаю совсем о другом. Еще полчаса, и я переведу разговор в иное русло. Тогда присутствующим станет не до улыбок. Ну а пока можно насладиться шампанским.

Вскоре ужин заканчивается. Джеральдина, а следом и другие женщины встают и идут пудрить носики. Нароков спешит к выходу, чтобы открыть им дверь. Зельдар направляется к бару.

Я стою у начала стола, и дамочкам нужно пройти мимо меня. Джеральдина идет, глядя перед собой. За ней следует Хуанелла, награждая меня еще одним косым взглядом. Замыкает процессию Эдванна. В ее руке зажата салфетка, которую она вдруг роняет. Я нагибаюсь, поднимаю салфетку, и, когда отдаю ей, Эдванна сует мне в руку плотно сложенную записку. Потом быстро выходит из зала.

Нароков и Зельдар о чем-то беседуют у стойки бара. На стуле у стены вижу сложенную газету. Сажусь, беру ее и, прикрывшись, читаю записку Эдванны:

Прошу вас: поверьте написанному. Что бы ни произошло прошлой ночью и кем бы я Вам ни показалась, умоляю, доверьтесь мне. Сейчас мною движет искреннее желание Вам помочь. Не отказывайтесь от помощи.

Пожалуйста, не устраивайте на торжестве никаких сцен. Вместо этого я предлагаю Вам найти повод, чтобы в половине первого покинуть кафе и отправиться прямо ко мне домой, на площадь Клармон, апартаменты 772. Ключ внутри записки. Я подойду туда около часа. Я не только расскажу обо всем, что Вы хотите знать, но и помогу. Я желаю…

Похоже, что-то помешало Эдванне дописать послание. Или кто-то.

Интересный поворот. Как же поступить? Начинаю думать, и вскоре у меня выстраивается линия поведения.

Я из тех парней, кто всегда прислушивается к интуиции. Не раз убеждался: когда пытаешься в чем-то разбираться, не имея фактов, в девяти случаев из десяти приходишь к ложным выводам.

Эдванна не просто так подсунула мне эту записку. Я не откажусь снова встретиться с ней, поскольку дамочка понимает: второй раз ее фокус не пройдет.

Раздумываю дальше. Если устраивать спектакль, который я обещал Хуанелле и Джеральдине, он может окончиться провалом. Гости будут молча смотреть на меня, не выдавая ничего существенного. И что я с этого получу?

Возможно, дамочке Эдванне действительно есть что мне поведать. Наверное, после неудавшегося покушения она всерьез испугалась ответных действий. В частности, что ее могут посадить за попытку убийства. А может, ее вообще пугает вся эта затея с похищением Бадди и она хочет выйти из игры. В таком случае у меня будет шанс узнать много полезного.

Хорошо, допустим, она не скажет ничего стоящего, а попытается скормить какое-то вранье. Знаете, иногда даже из лжи можно выудить что-то полезное. Это лучше, чем ничего.

Убираю записку в карман, газету кладу на соседний стул, а сам иду к барной стойке. Наливаю порцию ржаного виски и говорю Нарокову:

– Полковник, нам нужно будет поговорить обо всем этом. Возможно, и мистера Зельдара пригласить. Он расскажет про все ваши операции с импортом в Швейцарии. Мне нужны факты, однако сейчас неподходящее время и место.

Он полностью согласен. Предлагаю им с Зельдаром навестить меня завтра утром, подойти часам к одиннадцати в «Гранд-отель», где немного выпьем и обо всем обстоятельно поговорим. Тогда у меня появится материал для отчета.

Нароков согласен и на это. Он не может понять лишь одного: почему Федеральное бюро расследований настолько заинтересовалось его предстоящей свадьбой с Джеральдиной, что даже направило агента в Париж? Частный детектив, посланный Уильямом Перринером, – еще куда ни шло, но федерал? Они с Зельдаром переглядываются, улыбаются и пожимают плечами.

– Могу объяснить, – говорю им. – Интерес федеральных властей распространяется дальше всей этой шумихи с замужеством Джеральдины.

Рассказываю им об исчезновении Бадди Перринера. О предположении Уиллиса Перринера, что исчезновение сына и упрямое желание дочери выйти замуж могут быть взаимосвязаны. Добавляю, что сам я в этом сомневаюсь, но такая версия существует. Мне дали задание, и я обязан выполнить его до конца.

Нароков хохочет. По его мнению, Перринер-старший страдает паранойей. Завтра они с Зельдаром придут в одиннадцать утра, и мы общими усилиями развеем все нелепые предположения.

Возвращаются дамы. Я выпиваю еще порцию-другую и смотрю на часы. Двадцать минут первого. Говорю Нарокову, что мне пора. Надо еще кое-что сделать.