Вы не поверите! - Питер Чейни

– Что ж, меня это вполне устраивает, – говорю я, раздавливая очередной окурок. – А теперь, красавицы, послушайте внимательно. Вы обе взялись за безнадежное дело. Вчера около полуночи я приехал в Париж, чтобы кое-что разузнать о графе Нарокове. И я намерен заниматься этим дальше, действуя по-своему. Оказывается, тут много чего происходит, одно забавнее другого, но мне никак не сунуть туда нос. Еще я убедился, что более не могу доверять никому из вас. И не буду.

– Не будешь, значит? – ехидно улыбается Хуанелла. – И что же ты намерен предпринять, лихой ковбой?

Я молчу, потому что уже знаю, что буду делать. Я сижу вплотную к чайному столику: легкому, стоящему на трех ножках. На столике стоит большой серебряный поднос, а на нем – серебряный чайник с горячей водой. Под чайником горит спиртовка, чтобы он не остывал.

Вспоминаю трюк Эдванны Нароковой со спустившей петлей на чулке и улыбаюсь.

– Расклад такой, – нарушаю молчание я. – Не так давно я немного поговорил с Сержем по телефону. Он мне показался симпатичным парнем. У него такой зычный голос. Держу пари, ему нравятся крепдешиновые рубашки с его инициалами. Так вот, Серж пригласил меня на ужин, чтобы я увидел его собственными глазами и составил свое представление.

По причинам, известным вам, но не мне, вы, милые дамочки, всячески стараетесь помешать встрече. Это столь же очевидно, как туша дохлого кита на морском берегу. Впрочем, я догадываюсь. Думаю, Джеральдина поняла, что наша версия исчезновения Бадди верна. Она знает, что Нароков организовал похищение Бадди. Теперь она пытается как-то подправить все это и сделать так, чтобы брат помалкивал о похищении и не мешал ей выйти за русского графа. Держу пари, что я не слишком ошибаюсь в предположениях.

– Свои догадки можешь держать при себе, – заявляет Хуанелла. – Кстати, что еще ты придумал, наследник Шерлока?

– Почти ничего, – отвечаю я и бросаю взгляд на ножки Хуанеллы. – Дорогуша, да у тебя петля на чулке поехала!

Уловка срабатывает.

Хуанелла опускает голову, и в этот момент я опрокидываю столик. Серебряный чайник, полный горячей воды, тоже опрокидывается, плеснув кипятком на подол платья Хуанеллы. Та воет не хуже койота. Я подскакиваю к ней и отбираю пистолет.

Она извивается на стуле, словно гавайская танцовщица.

– Ты подлец, каких еще поискать! – шипит Хуанелла. – В тебе ни капли джентльменских качеств. Скоро я с тобой поквитаюсь. Запомнишь на всю жизнь.

Она виновато смотрит на Джеральдину.

– Простите меня, милая. Я думала, сумею его остановить. Но я знаю этого парня. На него особо не надавишь. Шкура такая толстая, что не пробьешь. А самоуверенность выше крыши.

Встаю. Вытаскиваю обойму, а оружие возвращаю ей:

– Держи, дорогуша. Теперь можешь играть в Дикий Запад сколько угодно. Правда, сейчас ты елозишь по стулу. Рекомендую использовать масло от ожогов. Только внимательно прочти, что написано на этикетке. И даже если будет трудновато сидеть, не волнуйся. Просто улыбайся и думай о Лемми!

Хуанелла награждает меня не слишком печатным выражением.

– Ничего, урод. Я все равно разберусь с тобой, даже если это будет последним делом в моей жизни.

Я беру шляпу.

– Слушайте обе и запоминайте, – говорю им. – Я предельно серьезен. Сегодня после встречи с Нароковым я раскрою карты. Слишком много чего произошло с момента моего появления в Париже. И мне оно не нравится. Я выясню, что именно.

– Понятно, – усмехается Хуанелла. – Ультиматум нам ставишь, да? – Она смотрит на Джеральдину. – Ну что я говорила, дорогуша?

Джеральдина пожимает плечами:

– Ты совершенно права. Я ставлю вам ультиматум. После сегодняшнего приема я проведу небольшое расследование. Вопросы задам всем, кто там будет. Возможно, я приглашу и парочку французских копов, если кому вздумается пострелять. И вы послушно ответите на вопросы, иначе…

Не договорив, иду к двери.

– Пока, мои дорогие цыпочки, – говорю я и улыбаюсь во весь рот.

– Я бы распрощалась с тобой навсегда, – заявляет мне Хуанелла. – Очень надеюсь, что ты свалишься в лифтовую шахту и сломаешь обе ноги. Так меня ошпарить!

– Я это заметил, мой персик. Согласен, ожоги болезненны. Если вздумаешь показаться врачу, скажи, что у тебя болит в области нижних поясничных мышц. Это звучит поделикатнее, а ты у нас дамочка деликатная.

Хуанелла швыряет в меня сахарницу, но я успеваю исчезнуть раньше.

Возвращаюсь в отель, чтобы передохнуть. Рука подуспокоилась, и мой взгляд на события становится чуть более оптимистичным.

Однако причина не столько в руке, сколько в голове, где появилась идея. Пока еще смутная, но лучше это, чем вообще ничего.

Как помните, Джеральдина рассказывала, что Эдванна Нарокова, та самая рыжеволосая цыпочка, что прошлой ночью пыталась меня ухлопать, доводится Сержу сестрой. Наверное, вы помните и другую любопытную подробность. Я, еще не зная, кем является Эдванна, но подслушав, что с Сержем она говорила по-русски, предположил, что она тоже русская. А она назвалась француженкой!

Думаете, соврала? Сомневаюсь. В тот момент она была уверена, что живым из квартиры я не уйду. Она намеревалась отправить меня к Родни Уилксу, чтобы тому не было скучно. Поэтому зачем ей было врать?

Тогда забавная штука получается. Если она француженка, как она может быть сестрой Сержа? Поняли ход рассуждений?

Конечно, пришлось обмануть Джеральдину и Хуанеллу. Я пообещал им спектакль после приема и двух французских копов в придачу. Так вот, ничего подобного я устраивать не собираюсь. Никакой официальной шумихи мне не надо, пока я сам не разберусь, что к чему.

Но если Джеральдина и Хуанелла ведут какую-то темную игру, если они так или иначе связаны с пособниками Нарокова, их мои слова напугали. А когда люди боятся, они всегда делают то, что не собирались делать. Они себя выдают.

Это-то мне и нужно.

Размышления прерывает стук дверь. Коридорный протягивает конверт. Сообщает, что около часа назад курьер принес и оставил на стойке администратора. Насчет ответа не было сказано ни слова.

Вскрываю конверт и достаю половинку листа с машинописным текстом:

Уважаемый мистер Коушен!

Вы столь прытки, что, вероятно, упустили из виду очевидный факт: сование носа в чужие дела – это занятие, которое может оказаться для Вас опасным.

Взгляните на вещи здраво. Поймите, что Ваше пребывание в Париже более чем нежелательно. Вы становитесь все более докучливым.

Предлагаю Вам как можно быстрее вернуться в Соединенные Штаты. Так лучше для Вашего же блага.

Если откажетесь, Ваш труп одним прекрасным утром выловят из Сены.

Говоря Вашими же словами, пораскиньте мозгами и уезжайте. Я не шучу.

Убираю письмо в карман и закуриваю сигарету. Похоже, кому-то я не нравлюсь!

Глава 6

Кафе «Казак»

В четверть одиннадцатого я встаю и надеваю модный смокинг, который на всякий случай захватил с собой. Под пиджаком плечевая кобура с люгером. Тоже на всякий случай, если кому-то из гостей вздумается выкинуть фокус.

Одеваясь, вспоминаю об анонимном письме, но меня оно не слишком беспокоит. Если бы я реагировал на все угрозы, полученные за время работы в ФБР, то давно бы торчал в сумасшедшем доме.

И все-таки интересно, кто мог послать это письмо. Точно не Хуанелла – у нее не тот стиль. И не Джеральдина. Сегодня наше «чаепитие втроем» ее изрядно напугало. Нет, не она. Нароков? Вряд ли, ему нет резона заходить так далеко. Скорее всего, это дело рук рыжей кошки Эдванны. Видимо, решила, что после ночного покушения я испугаюсь еще одной угрозы.

Без четверти одиннадцать беру такси и еду в кафе «Казак». Обычное кафе – такие здесь называют русскими. Вокруг площади Пигаль их несколько.

Вхожу, озвучиваю имя пригласившего меня полковника, графа Нарокова. Поднимаюсь наверх. Похоже, граф и впрямь замутил недурную вечеринку. Зал просторный, шикарно обставлен. У двери бар, где парень в белой куртке деловито сбивает коктейли. В другом конце празднично накрытый стол с цветами и всем, что полагается в таких случаях. В ведерках со льдом покоится дюжина бутылок шампанского. Похоже, празднество Серж решил устроить с размахом.

Не успеваю переступить порог, как хозяин