Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Посматривая на реку сквозь решетки моста, Цзо раз­мышлял о возможных личных потерях в столкновении с Палавеком, приведенным к покорности только под давлени­ем обстоятельств... Скрытный, умеющий оставаться одино­ким и хранить тайны. Безупречно преданный своим людям и своему слову. Такие черты — свидетельство большой силы. Если Палавек примется играть против «Союза цветов драко­на», либо, оставшись на положении наймита, попадет в под­чинение Цзо, в обоих случаях следовало держаться начеку. Пират способен взломать судьбу... Как коричневы воды Чаопрайя! А в верховье, севернее — голубые, приносимые при­токами Пинг и Ванг. Прозрачный поток постепенно насы­щается красноземом, смываемым с берегов. Соприкоснувшись с жизненным путем Палавека, какой ста­нет судьба Цзо?

Самый старший брат давно ощущает дыхание Майкла на  загривке. В иерархической пирамиде вторых и третьих стар­ших братьев, затем первых, вторых и третьих младших братьев он, Цзо, приблизился к нему ближе всех. Денег же и почета, а главное, власти у него — в десятки, сотни раз мень­ше, чем у Самого старшего брата. Будь у старца хоть сын, а не дочери с обленившимися зятьями, как знать, приблизил бы он Цзо? У аристократов из семьи главы «Союза цветов дракона», чей предок участвовал в историческом банкете, данном в Иокогаме в начале века сливками иммиграции «по случаю 242-й годовщины гибели Китая», Майкл считался выскочкой. Ведь он не знал, где захоронен прах отца...

Все, абсолютно все можно рассчитать, если воспитать в себе крайнюю терпеливость. Воля проявляется не в варвар­ском натиске. В упорном, постоянном, неослабевающем, взвешенном нажиме — в этом! А такой волей он обладает в большей степени, чем кто-либо в «Союзе цветов дракона», в том числе и зятья Самого старшего брата. Он ничего не боится. Ибо все можно предвидеть. Единственной реально­стью, которой стоит дорожить, является постоянное ощуще­ние полноты удовольствия от власти. Ничего не было, не могло быть и не будет лучше и возвышенней, кроме этого. О власти, только о власти — все книги истории...

Боялся Цзо лишь смерти. Страх, что она придет раньше обладания полнотой всей власти в «Союзе», иногда подни­мал среди ночи. Гасили его сначала две, потом и три, а то четыре большие рюмки «Мекхонга». Случалось встречать людей, которые спокойно, по крайней мере внешне, встреча­ли смерть. В эти минуты он думал о них с ненавистью. Глупцы. Даже Нефритовый император на небе, если он су­ществует, не может разделить смерть по долям. Она выдает­ся полностью, сразу и на одного... Палавек, которым поручил заняться Самый старший брат, из этих одержимых, для ко­торых и жизнь, и смерть принимаются в расчет лишь в зависимости от представлений о чести и справедливости. Какая разница — как жить? Сама по себе жизнь, жизнь лю­бой ценой, как можно дольше... А это лучше всего обеспечи­вает власть.

Цзо отдавал себе отчет о наличии у него «двух плохо». Во-первых, он действительно не знал могил предков. В нача­ле века дед в многотысячном стаде кули, загнанном в трюмы английского парохода в Кантоне, приехал в Южную Амери­ку, где добыча золота и алмазов переживала промышленный бум. Управляющий захваченными у буров территориями лорд Мильнер из пятнадцати тысяч «желтых» шахтеров вы­делил несколько сот, отличавшихся здоровьем, в качестве надсмотрщиков, элиты. Дед использовал привилегию: су­мел закрепить за собой китаянку из числа немногих, приве­зенных для обслуживания горняцких поселков в качестве «переходящих жен». К тому времени и у бессловесного суще­ства с крохотными ступнями, о котором Цзо знал по расска­зам, скопились свои гроши. Родившийся в Африке и почти забывший родной язык отец Майкла порывал постепенно и с дедом, и с землячеством. Прихватив несколько камней, тайно перебрался в Сингапур, затем в Малайю и оттуда в Таиланд. Планировал конечный маршрут на Сан-Франци­ско, но женился на тайке и вдруг осел. Это было второе «пло­хо» Цзо, который не мог считаться заморским китайцем хуацяо чистой крови. Если бы не деньги отца и его услуги тогдашнему главе старинного братства хуацяо — «Союзу цветов дракона», на финансы которого позарилась японская контрразведка, пределом успеха Майкла была бы супная на ночном рынке Пратунам.

Готовя в 1944 году вторжение в Индию, японское коман­дование, планируя обходной марш через джунгли, перебра­сывало войска на слонах из Индокитая через Бирму. В разгар муссонных дождей, когда преимущества американской и британской авиации сводились на нет, двести слонов пере­тащили более двадцати тысяч тонн грузов. Половину живого тягла обеспечил отец Цзо. Так в семье появился первый миллион, который после прихода союзников едва не стоил родителю жизни.

Глава «Союза цветов дракона» не забыл, однако, ни старой услуги, ни того, какая кровь в жилах отца. Варвары — с вос­тока ли, с запада — приходили и уходили со своими армия­ми, деньги оставались. Деньги хуацяо. Другим не давали набирать силу. Самый старший брат, просто старший брат, первый, второй и третий младшие братья и еще два десятка человек, входившие в верхушку «Союза цветов дракона», не­ослабно следили за этим. За полицией, армией, министрами и генералами тоже. За хуацяо тоже, ибо более половины рабочей силы бангкокских предприятий составляли именно они, и профсоюзы для этих хуацяо могли сделаться важнее землячеств, которые контролировал всемогущий «Союз цве­тов дракона». Самый старший брат, получавший информа­цию, к которой Цзо не допускали, видимо, знал многое такое, что заставляло его чаще обращать внимание на профсоюзы, а не на полицию, армию и министерства. Восходящая фигура в правительственном аппарате в один прекрасный день покупала виллу, кадиллак и любовницу, на худой конец, кресло для отпрыска в компании или банке. А попробуйте подарить хотя бы пятьдесят батов на сигареты Пратит Туку! Завтра же вылетит из профсоюзных лидеров: мол, клюнул на взятку... У работяг просто: либо за них, либо — нет, воды не замутишь, все на виду... Психологическая помойка громоз­дилась и громоздилась в душах беднейших хуацяо. Нарастая из поколения в поколение вдали от традиционной родины, которая и не помнится многим, эта свалка испускает миаз­мы. Душная атмосфера безнадежности в рабочих лачугах может разрядиться однажды...

И все же Палавек, даже продайся он полностью и до кон­ца, не станет для «Союза» тем, кем является он, Цзо. Его два «плохо» дороже ста «хорошо» пирата. Нефрит лишь обладает свойствами нефрита — чтобы стать украшением, он подле­жит обработке. С Палавеком не будут возиться — человек с чужой кровью, испытывающий варварское отвращение к могуществу денег.

«Неукоснительно выполню волю Самого старшего бра­та», — подумал Майкл Цзо.

Он оглянулся на длинную Иссарапхарб-роуд, по которой шел, сопровождаемый катившей за ним в такт шагам вдоль тротуара машиной. Просто плестись пешком в его костюме значило бы «щипать любопытство» квартальных соглядата­ев своего же «союза», не знавших его в лицо. А с машиной, катящей следом, Цзо выглядел размышляющим предпри­нимателем, возымевшим прихоть пройтись под вечерок. Не все же гольф да теннис...

Абдуллах поджидал в тени навеса, под гирляндами пле­теных сумок, вывешенных на продажу. Малаец, едва примет­но кивнув, подтверждал, что Палавек на месте и хвоста не замечено. По канонам, мусульманину не полагалось рабо­тать в паре с Цзо. Учитывая ранг Майкла, страховать должен был кто-нибудь из вторых или третьих младших братьев, а не наемник. Но Абдуллах знал Палавека в лицо. Братья же, двое содержателей прачечных, в качестве резерва обязаны уже находиться в ресторане. Майкл Цзо был уверен, что за одним из столиков «Чокичай» сидит и неизвестный согляда­тай, который лично доложит старцу об увиденном. Да и об услышанном, ибо наверняка вооружен электроникой.

Справедливо дать доносчику фору и запоздать с докладом Самому старшему брату на день, подумал Майкл. Суточное ожидание моего появления дезавуирует показания шпиона. Меня нет, значит, дело продолжается и соглядатай, прибыв­ший слишком торопливо, попадет под подозрение в недоб­росовестности. Правильно рассчитал, взяв билет на автобус в Чиенгмай на послезавтра, воскресенье.

Цзо поманил Абдуллаха. Они встали рядом, рассматри­вая фрукты на плоских деревянных блюдах. Толстушка в пластиковой панаме гоняла веером мух.

—  Войди в ресторан после меня и займи столик за спиной Красного. Выяви, кто интересуется беседой... До этого с за­дворок загляни на кухню. Спроси подавальщика Клонта. Пусть приготовит «подарок» и обслуживает мой столик. Сиг­нал нести то, что потребуется, подам ему особо. Не подам — пусть не несет. Понял?