Второй кощей (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

— Матвей! Это Матвей!

Кто-то обнял, кто-то похлопал по плечу. В нос ударил запах пота, кожи, горечь крестсежа (видимо, кто-то только что перекусывал) и городской пыли. Я на ходу даже ответил на приветствие, уже бросившись вверх по главной улице к знакомому дому. Нетерпеливо постучал, в ожидании барабаня пальцами по косяку, пока мне, наконец, не открыла сама Алена.

— Слава Богу, — обнял я ее.

— Здравствуй, здравствуй, — улыбнулась бывшая приспешница. — Ты чего такой взбудораженный?

Внутри что-то стучало и звенело. Наверное, это домовой, который теперь стал верным слугом приспешницы, помогал готовить. А зная Алену, может, единолично управлялся с кухонной утварью, под неусыпным контролем девушки.

Хотя и сама пустомеля оказалась облачена в фартук на фекойский манер. У нас эта одежда была с тонкими тесемочками, у местных же, напротив, с широкими плечами. Зачем — непонятно. Судя по тому, что ее щека оказалась вымарана в муке, Алена собиралась что-то печь. Чудесны дела твои, Господи. Надо было оказаться в мире, где нет ванилина, дрожжей и пищевой соды, чтобы начать печь.

— Как вы?

— Да нормально. Как в сказке. Правда, про «Снежную королеву». Пытаюсь из букв «Ж», «О», «П», «А» составить слово «Вечность». В смысле, придумываю что-то съедобное из весьма ограниченных ингредиентов.

— Но ты счастлива?

Спросил и улыбнулся, как дурак. Потому что хотел сказать совершенно другое. Да и голова оказалась занята иным. Словно само вырвалось. Да и разве вообще спрашивают такое впопыхах, с дороги?

— Нет, вот если бы у меня была сейчас банка «Колы», то я стала бы абсолютно счастливым человеком, — рассмеялась Алена. — Ты чего, Анфалара ищешь? А то стоишь весь, как на иголках.

Я на автомате кивнул.

— Наверху он, у этого, Форсварара. Не имена у них тут, конечно, а просто пытка. Что-то там правителю под утро сегодня плохо стало. Вот мой туда и ушуршал. Да там вроде вообще все.

У меня даже в груди похолодело. Неужели опоздал?

Я, кивнув, махнул Алене на прощанье и бросился наверх так быстро, как только мог. И не стал ждать, пока стражники на входе распознают меня. Просто отмахнулся и бедняги отлетели в сторону. Да, не очень красиво, но тут уже не до вежливости, когда речь идет о жизни и смерти.

Хорошая новость — Форсварар оказался в главном зале. Плохая — он лежал на огромном постаменте, собранном из местного мертвого дерева. Я надеюсь, они его не жечь хотят. Во-первых, это немного по-варварски. Во-вторых, это вообще не безопасно. Тут система вытяжки — одно слово. Все в дыму будет. В-третьих, расточительно. Столько дерева, которое здесь в дефиците, портить.

Анфалар, впрочем, как и многие рубежники, был тут же. Безумец замер возле лежащего Форсварара, что-то шепча вполголоса. Остальные преклонили колени и смотрели в пол. Разве что единственный из всех присутствующих выделялся — стражник-чужанин, который стоял с другой стороны от Форсварара. Видимо, ему и должен был достаться хист.

Что дело плохо, стало ясно по запаху. Мне всегда думалось, что в квартире умирающего пахнет лекарствами и немытым телом. Как только я оказался здесь, в нос ударил аромат масла от лампад, затхлости и… смерти. Она уже ходило вокруг, подбирая полы своего темного одеяния.

— Стоять! — заорал я.

Вышло так хорошо, что несколько рубежников даже испуганно поднялись. В том числе Лео, оказавшийся в первых рядах.

— Матвей? — изогнулись от удивления брови Анфалара.

— Я тоже рад тебя видеть, друг, но это все потом. Как Форсварар?

— Плохо, — успел перестроиться в ходе повествования Безумец. И даже махнул вбежавшим наконец стражникам, которые охраняли дверь. Мол, все нормально. — Силы покидают его. Он испытывает чудовищные боли, тело не справляется.

— В присутствии человека… не очень красиво говорить, словно его… нет.

Да, голос Форсварара не был похож на его — тусклый, бесцветный, будто собранный из остатков старого железа, уже покрытого толстым слоем ржи. Но я облегченно улыбнулся. Живой и в сознании. То, что мне нужно.

Правда, как только я приблизился к правителю, к горлу подступил ком. Форсварар был облачен в богатые одежды, напоминающие гигантский плащ, но даже они не закрывали тело полностью. А кожа на шее и руках была изрыта кровоточащими язвами. Оболочка Форсаварара действительно больше не справлялось.

— Отойди, — отодвинул я чужанина. И прильнул к уху правителя. — Выслушай, пожалуйста. Мне кажется, у меня есть выход из сложившейся ситуации.

Говорил я сбивчиво и торопливо. По крайней мере, несколько раз пришлось пересказать, чтобы донести до Форсварара всю суть задуманного. И в какой-то момент я увидел в мутнеющем взгляде то, что и хотел — надежду.

— Ты думаешь… это… сработает?

— Один раз уже сработало. А у меня есть записи и материалы, чтобы повторить. В любом случае, попробовать стоит.

— Хорошо. Только сначала… перед тем, как все произойдет… мне надо…

Он слабым движением, даже не пытаясь подняться, поманил к себе Анфалара. Безумец, который и так был здесь, просто вложил свою руку в кровоточащую ладонь правителя

— Я не знаю, что будет… после того, как Матвей… Сработает или нет… И если да… я не останусь прежним…

Слова давались Форсварару тяжело, оттого и говорил он обрывками. Однако лично я все понимал.

— Потому я хочу именно сейчас…

Он замолчал, словно собираясь силами. А затем продолжил:

— Я, Форсварар, сын Нигимора… правитель Фекоя и… окрестных земель… добровольно передаю свою власть… Анфалару… сыну Карфанара… Пусть… он станет щитом для жителей… крепости. Мечом для… врагов нашего народа… и ростком крестсежа для… собственных подданных…

Говорил Форсавара так тихо, что казалось, будто это не его голос, а частички эха. Впрочем, собравшиеся в зале рубежники ловили каждое слово.

Когда же заговорил Анфалар, то на фоне речи правителя, его могучий бас заревел перекатом широкой горной реки:

— Я, Анфалар, сын Карфанара, с честью принимаю от Форсварара, сына Нигимора предложение. Я стану щитом для жителей крепости, мечом для врагов нашего народа, крестсежем для собственных подданных, отцом для обездоленных и братом для тех, кто идет по дороге силы и славы. Аргхэ!

— Аргхэ!! — дрогнул зал, вторивший Анфалару.

Я даже не стал пытаться переводить последнее слово, которое означало нечто среднее между «славься» и «беру в свидетели». Ох уж эти мне тонкости изнаночного языка… К тому же, мое внимание было приковано к Форсварару, который вдруг решил умереть. Видимо, посчитал, что самое важное уже сделано, а про мою идею позабыл.

Его одежда намокла сразу в нескольких местах, свидетельствуя о новых ранах. А тело теперь уже бывшего правителя изогнулось, словно через Форсварара пропустили электрический ток. Наверное, будь он в состоянии кричать, так орал бы благим матом. Теперь же рубежник лишь негромко застонал.

Так, стоять. Умирать я еще никому не разрешал.

Мои руки проворно легли на тело Форсварара, пытаясь соединиться с остатками его хиста. К слову, того было действительно совсем немного. Но даже в таком состоянии промысел умудрялся разрушать оболочку. Что до восстановления тела… Пытались ли вы когда-нибудь на скорость собрать разбитую на мелкие осколки вазу? Вот примерно такая задача у меня и была.

Я лишь начал с того, что стал закрывать самые большие прорехи, через которые утекал хист. Понятно, что занятие в долгосрочной перспективе бесполезное, так у меня и не было цели заниматься этим всю оставшуюся жизнь. Проблема заключалась только в том, что нельзя одновременно попытаться собрать артефакт и подлатать Форсаварара.

— Анфалар, иди сюда! — крикнул я другу.

Да, наверное, не очень красиво указывать, что надо делать нынешнему правителю Фекоя. Но у нас и ситуация почти безвыходная. Придется играть на этом разваливающемся рояле в четыре руки.

— Положи ладони. Чувствуешь?

— Нет, — честно признался Анфалар.

Я торопливо нащупал его хист. Тот, зараза, сопротивлялся, как вытащенный на берег угорь. Однако после недолгих манипуляций мне все удалось. Надо же, всегда казалось, что способность рубежников к лечению — нечто само собой разумеющееся. Оказывается, нет. Это я такой особенный. Впрочем, мне бабушка об этом всегда говорила, а я, дурак, не верил.