«Аристократ» из Вапнярки - Олег Фёдорович Чорногуз

Зачем нужен был этот звонок Нещадиму? На что он рассчитывал? Попадется ли Ховрашкевич, прекратятся эксперименты, и Нещадным займет его место? Нет. Ему это не нужно.

Скорее, это было очередное покушение, но не на Ховрашкевича, а на него, Ковбика. На Ковбика как руководителя «Финдипоша».

— Что это вы молчите? Нечем крыть? — Беспощадным обнаглел и пошел в наступление, помня, что это лучшая оборона.

Ковбик приблизился к нему вплотную и, опершись обеими руками на стол так, будто собирался вскочить на коня, посмотрел прямо в глаза Нещадиму. Тот не выдержал его взгляда и отвел глаза.

— Я не собираюсь молчать, Арий Федорович… Вы ошибаетесь…

— Простите, Стратон Стратонович, но и я вам скажу…

— Вы уже сказали ясно и ясно… Это вам не в первый раз, — резко перебил его Ковбик. — Но запомните — всему когда-нибудь приходит конец. Моему терпению тоже. Я человек принципиальный — это все знают.

— Простите…

— На этот раз дело гораздо серьезнее, чем вы думаете, — Ковбык не давал Нещадому и передохнуть.

Арий Федорович еще больше пополотел и вдруг снова присел, ухватившись руками за краешек стола.

— Но я извиняюсь не потому, — Нещадным начал заикаться. — Вы меня в это дело не впутывайте. Это вам не удастся. У вас нет никаких улик.

— Вы так думаете?

Стратон Стратонович выигрывал время. Он знал, что клин выбивают клином. Лучший метод спровоцировать и его, но тем самым Ковбык и под собой подрезал сук, на котором сидел. "Ваш голос записан на магнитофон", — так и хотелось бросить эту фразу Нещадному в лицо. Ковбик знал, что сейчас, в этот момент, этого было бы достаточно, чтобы Нещадный раскололся окончательно. Но он на такое не шел, просто не мог. Ему было противно. Противно спускаться до Нещадимового уровня.

— Я считаю, — не спеша, продолжал Ковбик, — что моя служебная совесть будет нечиста, если вы немедленно не подадите заявления и добровольно не оставите «Финдипош», — продолжал Ковбык таким тоном, будто в «Финдипоше» уже всем известно, что в милицию звонил именно Неща.

— Что вы этим хотите сказать? — Арий Федорович пронзил Ковбика холодным кинжальным взглядом, в котором любви к своему начальству уже не было.

— Я этим сказал все, что хотел сказать. Это для вас единственный и на данном этапе лучший вариант… Не заставляйте меня, — Ковбик чеканил каждое слово, — предпринимать административные меры. На раздумья я вам не даю ни минуты, ни секунды. Вот вам бумага и ручка…

— Но вы не имеете права…

— Тогда я этот вопрос выношу на местный комитет, — и Ковбык подошел к стене, оглянулся на Нещадима, приложив палец к кнопке электрозвонка.

— Простите, но мне кажется… — Беспощадным начал перебирать пальцами свою черную папку. — Это еще нужно расследовать.

— Вот мы сейчас и приступим к расследованию, — Ковбик вернулся и изо всех сил нажал кнопку. Электрозвонок громче, чем когда-либо, словно по нему ударили двойным током, зазвонил в приемную. — Единственное я вам хочу сказать, Арий Федорович: после этого расследования наши дороги разойдутся, как расходятся в поле жатки. Вы меня поняли?

Ковбик вытащил свой янтарный мундштук. Сердце перегонять пот, кажется, перестало. Стратон Стратонович дышал равномерно и грамотно, Арий Федорович смотрел на него и повторял одно и то же:

— Я так этого не оставлю.

— Это ваше дело…

В дверях появилась голова Зоси.

— Позовите немедленно Карла Ивановича, Сидалковского и Чулков.

Зося захлопнула дверь.

— Я протестую! — вдруг воскликнул Нещадым.

— Против чего? — Ковбик сделал вид, что удивился.

— Против несправедливости.

— Мы ее еще не установили. Может быть, эта справедливость на вашей стороне, Арий Федорович. Честно говоря, я хотел бы, чтобы именно так произошло, — Ковбик почувствовал себя на коне. — Мне с вами не хочется расставаться. Боюсь, такого, как вы, помощника у меня больше не будет… — Ковбик после холодного душа на голову Нещадима начал лить тепленькую водичку.

— Вы меня издеваетесь. Вы смеетесь прямо мне в глаза!

— Что вы, Арий Федорович, возьмите себя в руки. Я вас просто не узнаю. Вы повышаете голос. Вы кричите!

— Это клевета! Вы хотите все повернуть против меня! Свалить с больной головы на здоровую…

— Ну знаете, — Ковбик покрылся красными, как пион, пятнами. На Нещадиме были только белые. — Ну, это уже выходит за пределы! Может, вы будете возражать… — Ковбик не договорил. У Нещадима вдруг сдали нервы.

— Это софистика! — крикнул он. — Это уже знаете, как называется?

— В софистике я не разбираюсь, а вот в интонациях голоса… Поэтому, дорогой мой, не кричите, не горячитесь, пожалуйста. Я это делаю, прежде всего, в ваших интересах.

— Вы хотите избавиться от меня, чтобы остаться со своими любимцами и подхалимами!

— Еще одно слово, товарищ Нещадный, — и вы уже не сможете подать заявление даже по собственному желанию. Сейчас я еще для вас кое-что могу сделать. Точнее, не для вас, а ради ваших двоих детей. Ковбик так крепко сжал мундштук, что дым из сигареты сквозь него больше не поступал.

Он еще раз нажал кнопку и чуть не вдавил ее в стену. В кабинете появилась испуганная Маргарита Изотовна.

— Где Бубон, Чулков, Сидалковский?

— Зося побежала. Они сейчас…

— Не надо… Не надо, — вдруг поднялся Нещадым и схватил Стратона Стратоновича за руку. — Это я звонил… Пьяный был, Стратон Стратонович. Выпил больше, чем следует… Простите. Не помнил себя. Характер такой глупый у меня. Я борюсь, но…

Он не договорил. В кабинет вошли Карло Иванович и Сидалковский.

— А Чулочка, как всегда, опаздывает? — бросил в коридор Стратон Стратонович. — Сидалковский, притащите этого лентяя за шиворот, и немедленно.

— Для вас что дисциплины не существует? — поинтересовался Ковбик у Чулков, когда тот наконец вошел. — Теперь я могу согласиться с Арием Федоровичем, что вы разрешаете себе все. Отсюда и нездоровые разговоры: Ховрашкевич — любимец Ковбика. Чулочка — любимец Ковбика. Кто здесь еще мой любимец: Сидалковский, Грак или Баронецкий? Кто, Арий Федорович? — Стратон Стратонович сел и кивнул, позволяя это другим. — Товарищи, местком собрался по очень серьезному делу. Арий Федорович доложил мне, что в воскресенье, во время юбилея у Карла Ивановича, случилось, как в армии говорят, чепе. Я это чувствовал и потому вас, Панчишко, спрашивал, все ли было хорошо, не случилось ли чего-нибудь. Вы заверили меня, что все прошло нормально. А вот Арий Федорович только что сказал мне, что у вас что-то случилось!

— Но у нас действительно ничего не случилось, Стратон Стратонович, — вмешался Бубон.

— Вы так думаете, Карл