«Аристократ» из Вапнярки - Олег Фёдорович Чорногуз

«До желудка такое количество по такой шее не дойдет», — взглянул на будущего тестя Грак и, растянув рот, наклонил рюмку, вылил в глотку, как в водосточную трубу, напиток. Филарет Карлович невольно кивнул головой. Мол: «Ну и ну!» И не сдержался, чтобы не заметить:

— За свой возраст, извиняюсь, видел немало гусарских замашек, но чтобы так пили? — кивнул на Грака. — Так я, извиняюсь, вижу впервые, — он взялся за лимон. — В дальних краях пришлось побывать? — обратился он к Сидалковскому.

— О, — едва произнес Грак, борясь с куском балочка из красной рыбы, названия которой он не знал.

— Что "о"? — недоверчиво посмотрел на него Чудловский.

— В мире нет такого порта, куда бы ни заходил Сидалковский, — проглотил, не пережевывая, Грак.

Филарет Карлович перевел взгляд на Сидалковского: «А что вы, извините, скажете?» Евграф с видом опытного морского волка красиво намазывал хлеб маслом и добирался до паюсной икры, чем-то напоминавшей синтетическую.

— Так, простите, правда?

— Да, — ответил, не спеша, Сидалковский.

— Он был в Венеции, Гвинея, — снова подал голос Грак.

— В Гвинее не приходилось, — возразил Сидалковский, наливая в фужер минеральной. — Евмен Николаевич, очевидно, имел в виду Геную или Новую Гвинею. Там был, и не раз…

— А в Новой Зеландии? — поинтересовался Филарет Карлович.

— Дважды в Нью-Плимуде и Окленде. Чудесные места. Только лягушек много. Особенно в проливе Кука. Такие крики подразумевают, что от непривычки сойти с ума можно. Недаром Джеймс Кук вернул свой «Эндевор», испугавшись того крика.

— Так я извиняюсь, а сколько вам лет, Сидалковский?

— Двадцать семь…

— Это очень хороший возраст.

— Пока не жалуюсь.

— И побывали уже в стольких странах? Скажите, — наливая по второй, заинтересовался Филарет Карлович. — Вам в их ресторанах приходилось бывать? Как готовят? Как подают? Какие цены?

— Дорого! Ужасно дорого, — Сидалковский нарезал балышек. Резался он просто отлично. Почти как отбивные. — У Санто-Доминго, скажем, совсем не так, как в Ванкувере или Вальпараисо возле Сантьяго. Порт-Саид, Сингапур — чудесно. Хуже — Гонконг, Гонолулу, Кейптаун, — сел на своего конька Сидалковский, хотя понимал, что Филарет Карлович — это не одесские девочки из Большого Фонтана или Дерибасовской и здесь много не натравишь. А что если генерал тоже где-то в этих местах бывал? — Особенно прекрасно в Порт-оф-Спейне…

— А как там? — Филарет Карлович поднял рюмку. Судя по всему, ему было интересно.

— Если говорить откровенно, то там в Порт-оф-Спейне чуть-чуть не повезло. Мы попали туда в гастрономический день. То есть в тот день, когда в столице все рестораны закрыты и начинается традиционное застолье официантов, швейцаров, метрдотел…

— Так, я должен сказать, очень интересно!

— Очень! — воскликнул Грак.

Филарет Карлович измерил его сердитым взглядом:

— Так вы, пожалуйста, тоже были там?

— Нет, мне об этом товарищ Сидалковский рассказывал, — Грак обнаглел.

«Неужели прошло 15 минут? Неужели Грак начал уже вступать в реакцию? — не спускал с него глаз Сидалковский.

— Как-то заходили в Перт, Мельбурн и Сидней, — продолжал он, принимая огонь на себя. — Но самое интересное было в Монако. В одном из их ресторанов приходилось пить. Ну что я вам скажу? Это небо и земля. Лед и кипяток, тараня и живая камбала. В нашем ресторане, если бы ты зашел и попросил чаю, чтобы тебе сказали?

— Выгнали бы, как пить дать! — вырвалось у Филарета Карловича. — Или метрдотель воспринял бы это, извиняюсь, за рассудки.

— Вот видите. А что же у Монако? Заходим, не успели сесть, когда к нам прибегает официант и, представьте себе, на чистейшем французском языке говорит: «Бонжур, месье! Чего хотите?» А я ему, недолго думая: "Чаю". Какого, спрашивает, индийского или грузинского? Упомянул, что у меня есть приятель-грузин Ашот Пейченадзе. Говорю официанту: "Прошу грузинский". А он ко мне: «С лимоном или без лимона?» — «С лимоном, — говорю, — только с целым». — Ладно, месье. Но с сахаром или без сахара? Тогда Европа только начинала пить без сахара. Но я, как подоляк из «сахарного Донбасса», говорю ему: «Давай-валяй с сахаром». А он мне: «Деволяй»? — «Девай, — отвечаю, — не буду, только чай». Тут и началось. Вы. Филарет Карлович, у Монако случайно не были?

— Не приходилось, — сказал Чудловский. — Будем!

— Ху! — выдохнул Сидалковский и, не торопясь, продолжал. — Смотрю, буквально через минуту появляется официант. На подносе в стиле кардинала Ришелье несет в позолоченном чайнике с балериной на крышечке кипяток. За ним идет первый помощник официанта с чуть меньшим подносом в стиле Людовика XVI. Несет заварку, — Сидалковский посмотрел на Грака. Он почти не реагировал: начал привыкать или вступал в тесный контакт с армянским коньяком. — Замыкало эту процессию два гарсона: два маленьких мальчика с белыми одесскими шапочками на голове. Первый нес сахар в позолоченном целлофане, второй серебряный нож на подушечке.

— Так, извините, а почему в одесских шапочках? — переспросил Филарет Карлович.

— Ну, я имею в виду шапочки, очень похожие на одесские. Только у них вместо симпомпончика сверху — сбоку по бантику, как на женских сапожках, — разрисовывал Сидалковский. — Так вот, подходит эта группа товарищей ко мне. Подбегает, конечно, метрдотель и начинается: один льет кипяток, другой бросает сахар, третий нарезает при мне лимон, четвертый размешивает тот чай и просит месье попробовать, или вкусит. Поверьте, Филарет Карлович, пот во главе выступил от этой процедуры, а как заломили после этого цену, лоб инеем сразу у нас покрылся. Даже метрдотель и тот испугался. Нет, дал себе я после того слово: я не миллионер, а простой советский моряк торгового флота, и Монако мне ни при чем, как и гонконгский грипп…

— Простите, а в Польше вам не приходилось бывать?

— Почему же бывал, — не моргнув глазом, сказал Сидалковский. — У меня там много друзей, — он вспомнил Осмоловского, Осовского и Бжезовского. — Вот, пожалуйста, их визитки. Будете в Варшаве, Познани или Кракове — к вашим услугам их адреса.

Словно три высоких козыря, он бросил на стол визитки и молча стал накладывать себе в тарелку традиционный салат «оливье», неизвестно кем завезенный к нам из Франции. «Горошок. Зеленый горошек, — сказал Седалковский. — Бери осторожно, а то снова будет падать с вилки, катиться по столу. Пальцами же не будешь ловить… Ты его хоть придавливай или полей майонезом. Лучше будет держаться». А вслух тем временем продолжал:

— Заходили и в Щецин…

— Неужели? — у Чудловского вдруг выпала из рук вилка, а изо рта выглянул хвост недожеванной селедки. — Оттуда моя жена Мария Евгения Цецелия Тереза.

Сидалковский не растерялся и спросил:

— С дочерями?

— Что вы, это польское имя. А разве Сидалковский,