Карусель - Семен Теодорович Альтов

портрет, выходит, совсем уже и не похож…

— Да ты еще не так плохо выглядишь, — пожалел его завмаг. — Просто зеркало старое.

За двумя бутылками «Пепси-колы» завмаг и Гоша договорились, что теперь Гоша будет пить меньше, купит безопасную бритву, а потом, быть может, и электрическую. Потом сдаст ботинки в починку, купит светло-серый в полоску костюм и повесит в этот шкаф. Потом разыщет жену, они будут здесь жить, купят еще какой-нибудь мебели. Потом Гоша пойдет в аэропорт и попросит работу по специальности. Механиком-то ему уж доверят быть.

— Спасибо, Николай Христофорович, вы меня всего этим шкафом перевернули. И занавесками. — Гоша утирал слезы о рукав шефа, забыв о полагающейся все-таки дистанции.

V

Наутро Николай Христофорович опять проходил мимо мебельного. Вдруг он остолбенел: на тротуаре стоял тот же самый шкаф, а рядом с ним — Гоша. В зеркале смутно отражался зеленый троллейбус.

— Купите за трешку! — предложил Гоша и вдруг осекся: — Ой, это вы!..

Гоша замигал и стал разглядывать асфальт и свои стоптанные ботинки, зашнурованные бельевой веревкой.

— Гоша! — сказал завмаг. — Ты что, забыл?! Мы же вчера говорили с тобой о костюме! Светло-сером! В полоску! А ты?

— Так это, — замигал Гоша. — Не купить мне костюм-то. Расходы большие.

— Премию выпишем. Тебе, поди, ни разу и не выписывали.

Гоша еще ниже склонил седеющую голову.

— Так расходы…

Завмаг скрипнул зубами и пошел прочь. Поравнявшись с Гошиным домом, он взглянул на окно третьего этажа. Синих занавесок тоже уже не было.

VI

— Ты извини, Гоша, — сказал назавтра завмаг. — Мы не то тебе подарили…

Через несколько дней он принес Гоше направление на лечение от алкоголизма.

— Вот, Гоша. Уж это не пропьешь…

Гоша уехал лечиться. В его бывшую комнату вселилась супружеская пара. Новоселы выгребли все окурки и бутылки, а на освободившемся месте расставили мебель. А Гошина фотография так и осталась висеть высоко под потолком.

Нельзя сказать, что супруг-новосел часто пьет. Но нет-нет да и приходит домой навеселе. Тогда супруга указывает на молодого Гошу и строго говорит:

— Вот это я понимаю — мужчина! Бравый, непьющий. А ты? Постыдился бы!

Воскресная прогулка

Родион Карнизов работал на асфальтовом катке, а после работы возвращался на нем домой. По вечерам он сажал на каток Елизавету из дома напротив и катался с ней в обнимку до полуночи.

Как-то в воскресенье Родион и Елизавета решили поехать на катке за город. Они долго двигались по забитому машинами шоссе, потом свернули на проселочную дорогу и оказались у небольшого перелеска. Там они оставили каток в кустах, а сами пошли собирать еловые шишки. Вернувшись, Родион и Елизавета обнаружили, что каток исчез. Родион помрачнел.

— Глупенький, ты способен расстраиваться из-за таких пустяков? — удивилась Елизавета.

— Пустяки? А как же мы доберемся домой?

— Об этом я не подумала, — надула губы Елизавета.

Лицо Родиона вдруг просветлело:

— Идея! Я знаю, как его найти! Это ж столько металла! — Он достал компас.

Родион и Елизавета двинулись туда, куда указывала стрелка, и вышли к деревушке. В одном из дворов стоял каток, а щуплый мужичок в сапогах, поминутно оглядываясь, перекрашивал его в зеленый цвет.

— Бог в помощь, папаша! — приветствовал его Родион.

— Иду это по лесу, — заторопился мужичок, — гляжу, стоит. Чего, думаю, добру-то пропадать? В хозяйстве пригодится — тесто раскатывать, белье гладить. Опять же в район ездить…

— Мой это каток, папаша, — сухо сказал Родион.

— Твой? — удивился мужичок. — Не может быть…

— Честное слово!

— Если честное слово даешь, верю, — вздохнул мужичок. — А может, уступишь мне? Я тебе взамен овцу дам и еще соленых помидоров…

— Соглашайся! — Елизавета дернула Родиона за рукав. — Мне дубленка нужна.

Родион закрыл на минутку глаза, представил Елизавету в дубленке, а потом самого себя, утаптывающего асфальт ногами. И мотнул головой.

— Жмот! — прошипела Елизавета и высыпала на Родиона все собранные шишки.

Домой возвращались порознь: он — на катке, она — на попутном молоковозе.

Наутро, когда Родион асфальтировал площадь перед районной библиотекой, к нему подошло начальство.

— Гляди-ка, техника как сверкает! — сказало оно. — Сам красил?

— Сам… — растерялся Родион.

— Тогда тебе премия полагается! — разъяснило начальство. — И раз ты так технику любишь, посадим тебя на более сложную машину — на грейдер.

Премию Родиону вручала миловидная девушка, по имени Люба. Теперь по вечерам он катает ее на грейдере.

Расти надо

— Расти надо, Боря, — сказала жена Ковшову. — Расти.

Ковшов уставился на жену долгим непонимающим взглядом.

— Духовно расти, — пояснила жена. — Вот открылась выставка горчичников, а ты был на ней?

— Нет, — вздохнул Ковшов.

— Я тоже не была, — призналась жена. — Но я, во всяком случае, думаю туда пойти. А у тебя, наверное, и в мыслях ничего подобного нет.

Ковшов промолчал.

— Собирайся! — бросила жена.

Ковшов открыл шкатулку, где у него хранились накладные усы, и стал их примерять. Перебрав три десятка усов всех цветов и фасонов, он остановился на висячих, темно-каштановых.

В выставочном зале было полутемно и полупусто. Сразу же бросился в глаза висевший на стенде экспонат с выцветшей надписью: «Горчичникъ. Царицынскій заводъ».

— Какая прелесть! — захлопала в ладоши Ковшова. — Боря, ты видел когда-нибудь такое?

— Не видел, — согласился Ковшов.

— Антикварная вещь, — пояснил экскурсовод. — А вот это горчичник с островов Фиджи. Сделан из пальмового листа. Вот автогорчичник для ленивых — после процедуры сам отскакивает…

— Здорово! Здорово! — восхищалась жена. — Боря, ты чувствуешь, как духовно растешь?

— Чувствую, — пробормотал Ковшов, разглядывая свои усы в оконном стекле. К раме почему-то была приколота записка: «Проветрено — мух нет. Уборщица Кондрашова».

— А вот еще одна редкость — горчичник из королевской аптеки Людовика XVI. Изготовлен по личному его проекту. Великолепная атласная бумага с водяными знаками и портретом монарха…

Экскурсия закончилась.

— Билеты не выбрасывайте, — предупредил экскурсовод. — Поставите их, когда простудитесь.

Ковшова шла по улице сияющая.

— Это не выставка, а целая обогатительная фабрика! В переносном смысле, конечно. Боря, ты чувствуешь, как увеличился твой багаж? Духовный, разумеется.

Муж кивнул, поглаживая усы и мурлыкая под нос:

Испеки ты мне кирпич

Вечером в субботу…

Дома жена первым делом села к телефону.

— Маша! — закричала она. — Знаешь, мы только что были на выставке горчичников! Так здо… Что? Ты тоже там была? Ясненько…

Улыбка сразу же сошла с ее лица, она что-то буркнула и бросила трубку.

— Не рассчитали, — вздохнула она. — Лучше было бы на выставку декоративных пепельниц сходить…

— Там больше духовного багажа, — согласился муж, приклеивая другие усы.

Невкусный фикус

Ольга Петровна властным жестом показала мужу на кресло.

— Садись, Анатолий. Мне надо серьезно с тобой поговорить. Тебе уже