Карусель - Семен Теодорович Альтов

за сорок, а ты ведешь себя совсем неподобающе. На днях выманивал у соседского Кольки пряник. Было такое?

— Было, — согласился Анатолий Егорович.

— Да не грызи ты карандаш! Ну что мне с тобой делать! Вчера зашел к соседу, так тот и оглянуться не успел, а ты уже три листа с фикуса слопал. Разве они такие вкусные?!

— Невкусные… — поморщился Анатолий Егорович.

— Да не жуй ты бумагу! А сегодня еще почище номер выкинул. Ну зачем ты стал у собаки эту несчастную кость отнимать?! — Жена повысила голос. — Обещай немедленно, Анатолий, что прекратишь свое мальчишеское поведение!

— Обещаю… — печально сказал Анатолий Егорович и вздохнул.

— Ну ладно, будем кушать, — сообщила Ольга Петровна. — Сегодня у нас диета номер двадцать шесть.

Она подала на стол два ломтика сырого картофеля и по полстакана кипяченой воды, а потом вынула из кошелька восемь копеек и протянула мужу:

— Вот тебе завтра на обед. Только смотри, не переедай!

Чехолиада

— Надо бы сшить на диван чехол, — сказала Ариадна Петровна.

— Да, милая, — согласился муж и поступил опрометчиво.

Через день на диване появился чехол.

— Надо бы сшить чехол и на кресло, — сказала Ариадна Петровна.

— Да, милая, — согласился муж и поступил еще более опрометчиво.

Через день чехол появился и на кресле. Потом — на всех стульях, серванте, картинах, письменном столе и холодильнике.

— Не хватит ли чехлов? — робко поинтересовался муж.

— Нет, конечно! — возразила жена, ловко орудуя иголкой.

Вскоре в чехлах были батареи, провода, водопроводный кран… И кухонная утварь была в чехлах. Правда, на время еды Ариадна Петровна разрешала снять чехлы с тарелок, вилок и солонки, но после трапезы они немедленно зачехлялись снова. Муж ходил по зачехленной квартире и напряженно думал, как избавиться от этой напасти. И придумал.

— Ариаднушка! — сказал он, входя в комнату, где жена шила чехол для только что купленной кофемолки. — А не пора ли нам сдать все чехольчики в стирку?

— Верно! — согласилась Ариадна Петровна. — Ты вовремя мне напомнил.

Она прекратила шить, зачехлила по привычке иглу, нитки и ножницы, потом спохватилась, снова расчехлила их, а также все остальные предметы. Супруги связали чехлы в шестнадцать гигантских узлов, вызвали грузотакси и отвезли их в прачечную.

Вот, собственно, и все. Первое время Ариадна Петровна очень тосковала по своим чехлам, а потом смирилась.

Рыцарь

— Нету, нету сейчас рыцарей! — сокрушенно говорила Ксения Петровна мужу. — Сегодня в трамвае с двумя сумками стою, а передо мной сидит здоровенный детина, усы до подбородка — и хоть бы что ему! Не только что место не уступил, а даже и к окну не отвернулся для приличия. Ну и люди пошли!

— Пошли… — вздохнул Вячеслав Иванович.

— Ну, а ты тоже хорош! Догадался подарить к Восьмому марта восемь плоских батареек!

— Не серчай, дорогая, — примирительно сказал муж. — Про главный сюрприз я тебе еще не сказал. Я заказал тебе на пятнадцать тридцать настоящего рыцаря. Квалифицированного. Из бюро добрых услуг. Здорово придумали — к Новому году можно заказать Деда-мороза, а к Восьмому марта…

Тут раздался звонок в дверь. На пороге появился человек в алюминиевых латах, кольчуге и шлеме с забралом.

— Рыцаря заказывали? — пробасил он деловито, не снимая забрала.

— Заказывали, заказывали! — обрадовался муж. — Проходите.

— Каблукова? Ксения Петровна? — уточнил рыцарь и встал на колено. — Разрешите, любезная Ксения Петровна, преподнести вам этот огненно-красный тюльпан.

— Спасибо, — зарделась Ксения Петровна.

— Не за что, — сказал рыцарь. — Это мой долг.

— А ты мне когда-нибудь цветы дарил? — беззвучно, но с энергичной жестикуляцией спросила Ксения Петровна мужа.

— А теперь послушайте серенаду. — Рыцарь достал из чемоданчика гитару и опять встал на колено.

Серенада была трогательная, и Ксения Петровна прослезилась.

— А ты пел мне когда-нибудь серенады?! — опять, обернувшись к мужу, беззвучно спросила она и уронила платок. Рыцарь тотчас же нагнулся и изысканнейшим жестом подал платок Ксении Петровне. Это ее так растрогало, что она уронила платок снова. Рыцарь подал его еще галантнее. Ксения Петровна немного подумала и уронила платок третий раз. И снова рыцарь поднял его и вручил виновнице торжества.

— Извините, что я заставила вас поднимать платок на «бис», — сказала Ксения Петровна. — Но вы так галантны… Вы настоящий рыцарь. Не то что этот, — она кивнула в сторону совсем растерявшегося мужа.

Рыцарь прижал руку к груди и поклонился.

— Ну, я пойду. У меня еще десять заказов. Напоследок разрешите поцеловать вашу ручку. — Рыцарь поднял забрало и поднес губы к руке Ксении Петровны. Ксения Петровна взглянула на усатое лицо рыцаря, и у нее округлились глаза.

— Это… Вы?! Вы ехали сегодня сюда на пятьдесят третьем трамвае и не уступили мне место?!

— Ну, ехал. А почему я должен был уступать?

— Но вы же рыцарь! — почти крикнула Ксения Петровна.

— Ну и что? — удивился рыцарь. — А если человек маляр, так что, он с утра до вечера красить должен? Вот и мне отдых от работы полагается…

Интересная жизнь

— Ну что я здесь вижу, в этой пресловутой сельской местности? — говорила Катя своей подруге Любе. — Тоска тут. Какие тут развлечения? Ну, взад-вперед по улице с ребятами прогуляться. Ну, в домино, морской бой и крестики-нолики сыграть. Ну, телевизор посмотреть. Ну, на танцы сходить…

— Да, ты права, — соглашалась Люба. — Тоска…

— То ли дело в городе! — Катя заканчивала укладывать чемодан. — В общем, как говорится, уезжаю я. Всего доброго.

Вскоре от Кати пришло письмо:

«Устроилась в городе. Живу интересной, насыщенной жизнью. Гуляю с ребятами взад-вперед по улице, играю в домино, морской бой и крестики-нолики. Смотрю телевизор. Хожу на танцы…»

— Везет же людям! — завистливо вздохнула Люба и тоже побежала собирать чемодан.

Не надо шаркать

— Как это ужасно, когда кто-то шаркает ногами! — говорила Филиппина Герасимовна. — По-моему, тот, кто шаркает, совершенно опустился и вообще человек конченый.

За свою жизнь ей пришлось сменить несколько мест работы — из-за того, что сослуживцы шаркали ногами. Один раз она была вынуждена уволиться потому, что раскритиковала на профсоюзном собрании директора — конечно, за шарканье.

Часто доставалось и пришедшим к ней гостям.

— Боже, что это такое! — говорила она с неподдельной горечью. — Вы шаркаете ногами! Умоляю, выйдите из квартиры и зайдите снова, но уже без шарканья.

Первую часть просьбы выполняли все, а вторую — лишь немногие.

Один раз Филиппина Герасимовна, простояв в очереди несколько ночей, достала билет на концерт любимого певца. Тот вышел на сцену в безукоризненном костюме, но… шаркая ногами. Филиппина Герасимовна немедленно покинула зал. С тех пор она считала певца бездарностью.

Однажды Филиппина Герасимовна с ужасом