Карусель - Семен Теодорович Альтов

брал плоды, один за другим надкусывал их и, морщась, выбрасывал в окно.

— Ухлюпы это, — пояснила хозяйка. — Вон с того дерева — ухлюпины, стало быть.

Я выглянул в окно и увидел высокое дерево, напоминающее своими устремленными вверх ветвями тополь в южном варианте.

— Ухлюпина? — удивился я. — Откуда такое название?

— Да муж так назвал, — объяснила хозяйка. — Степа, а не помнишь, почему?

Хозяин отрицательно кивнул.

— Замучились мы с ними, — вздохнула хозяйка. — Невкусные — жуть! А растут как высоко! Давеча Степа сверху упал, собираючи, и синяк набил. Покажи ему, Степа!

Муж неохотно расстегнул пуговицу и показал синяк на боку.

— Да ты весь, весь показывай! — сказала жена. — А как их трудно с веток срывать! Только клещами и обходимся. А варенье какое из них — жуть! Вы поверите — как сварим, так всё на помойку и выливаем. Тут я свинье этого варенья дала, так она после этого за сутки килограммов на тридцать похудела. Степа, покажи гостю нашу свинью.

— Да спасибо, не надо, — отказался я.

— Ну, не хотите, так ладно. Я думала, может, вам интересно. А еще опрыскивать надо ухлюпину от разных жучков-гусениц. Ядохимикатами. Степа, покажи гостю ядохимикаты.

— Кончились вчера, — буркнул хозяин. — Опять ехать покупать.

— Ну вот, еще одна забота, — опечалилась хозяйка. — А уродилось сколько их нынче! Куда их только девать!

— А вы угостите кого-нибудь, — предложил я.

— Кого же?

— А хотя бы меня.

Супруги молча переглянулись, потом взглянули на меня, а потом опять переглянулись.

— Ну что же, — тяжело вздохнул хозяин, — идемте.

Мы вышли из дома, хозяин подвел меня к дереву и показал на самую верхнюю ветку:

— Вон, видите, там ухлюп растет? Так и быть, сорвите его, все равно кривой.

— Но… — начал было я.

— Погодите, мил человек, сначала дослушайте, а потом перебивайте. Так вот, говорю, сорвите его, половину съешьте, а вторую моему соседу напротив отнесите — он давно просил попробовать.

Трещина

Где находился этот дом, я вам говорить не буду — все равно вы его уже не найдете. Имел он всего два этажа, штукатурка на нем, истерзанная петербургскими, петроградскими, а затем и ленинградскими дождями, частью обвалилась, а та, что не обвалилась, потемнела до невозможности. В нижнем этаже было ателье, а второй этаж… Собственно, это и заинтересовало меня больше всего. Второй этаж рассекала широченная трещина. Она начиналась у самой крыши и, извиваясь, как река на географической карте, доходила как раз до вывески «Закрутка плиссе-гофре». Казалось, когда-нибудь дом распадется на две половинки.

Впервые я обнаружил этот дом во время одной из прогулок с папой. Налюбовавшись трещиной снаружи, я предложил зайти в дом и посмотреть, как она выглядит изнутри.

— Нельзя, Федя, — возразил папа. — Там же люди живут. Вон кактус выращивают. Не надо их тревожить.

Кактус на ближайшем к трещине окне был действительно роскошный, со множеством отростков и большим розовым цветком…

Но трещина завладела моим воображением. Каждый день я просил отвести меня в ту комнату с кактусом, но увы… Снилась мне эта трещина каждую ночь. Каждую ночь я видел, как она разрезает надвое обои и какую-то картину на стене. Возле такой трещины и сидеть-то, поди, жутко. Но интересно. После этого обычно снились трескающиеся пополам кактус, холодильник, лифт, гантели, шляпа, ходики… Если я садился рисовать, то рисовал только трещину. Я даже стихи про трещину написал, но они, как я теперь понимаю, были слабоваты, и приводить их тут я не буду.

И однажды родители сдались.

— Хорошо, Федя, — сказали они. — Вот скоро у тебя день рождения, так что мы доставим тебе это удовольствие. Ты вымоешь уши и шею, причешешься как следует, и мы, так и быть, побеспокоим хозяев этой комнаты.

День рождения, безусловно, наступил. Когда я рассматривал подарки, услышал за спиной:

— Кажется, забыл. И слава богу.

— Нет, не забыл! — вскочил я. — Мне еще больше захотелось увидеть трещину. — Идемте, как обещали!

…Не буду описывать, как мы искали нужную комнату. Это длинно. Но мы ее нашли. Она была узкой и темной.

— Пожалуйста, заходите, — встала с дивана седая женщина. — Мальчик, как тебя зовут?

— Покажите мне вашу трещину! — вдруг выпалил я.

— Какую трещину? — удивилась женщина.

— Мы, извините, пришли, чтоб… — пытались объяснить родители. — У мальчика день рождения…

И тут мы все сразу увидели, что никакой трещины в комнате нет. Абсолютно целые обои с розовыми цветочками, такой же, только чуть увядший цветок на роскошном кактусе… Я подбежал к стене, ощупал ее и стукнул по ней ладошкой (подчеркиваю — ладошкой, это сейчас у меня ладони такие огромные).

До сих пор не понимаю, как это произошло. Наверняка это было просто совпадение. Но именно в этот момент раздался треск, обои лопнули, показалась широкая трещина, а сквозь трещину показалась широкая улица. В комнате сразу стало светлее, но сердце у меня начало куда-то опускаться.

— Что наделал, негодник! — в один голос закричали родители. — Извинись хотя бы!

А женщина подбежала ко мне, обхватила и стала осыпать… Нет, не тумаками, а поцелуями.

— Боже, какое счастье! — говорила она. — Сколько я ждала этого. Наконец-то! Уж теперь-то меня переселят из этой квартиры с четырнадцатью съемщиками!

…Теперь на месте этого дома новый, светлый, девятиэтажный. Я часто хожу мимо него, и иногда мне чудится на уровне второго этажа извивающаяся, будто река, трещина. Я приглядываюсь — но, конечно, ничего такого нет. Крепкая ровная стена, какая и полагается каждому новому дому.

После новоселья

Через несколько дней после новоселья в квартиру Баковых наведались люди в спецовках.

— Я прораб, — представился один из них. — Простите, вы не можете одолжить нам на некоторое время вашу газовую плиту? Нам нужно срочно сдать корпус номер три — вон, напротив, а с плитами перебои. Не беспокойтесь, скоро вернем.

Баков посмотрел на жену, пожал плечами и впустил людей в спецовках в квартиру.

— Да, чуть не забыл, — сказал прораб, когда рабочие демонтировали плиту. — Дело в том, что ванну, которая у вас, мы одолжили в корпусе номер один. Надо вернуть. Но не волнуйтесь, как ванны поступят, вам выделим.

Целую неделю Баковы готовили обед на электроплитке. Потом опять пришел прораб.

— Видите ли, — смущенно сказал он, — нам очень срочно нужны раковины. Раз уж мы взяли у вас ванну…

Через неделю принесли плиту, но разобрали часть паркета в прихожей.

— Совсем ненадолго, — заверил прораб.

Вскоре вернули раковину, но сняли электросчетчик. Потом прораб со слезами на глазах умолял одолжить хоть на денек входные двери.

— Нет! — отрезал осмелевший наконец Баков. — И, кроме того, если в трехдневный срок все не вернете, письмо напишу куда следует!