Карусель - Семен Теодорович Альтов
Я подышал на бедного птица одеколоном — и он сразу ожил, а часы сразу остановились, потому что живой кукушк затруднял движение шестеренок и семиренок да еще выклевывал болты.
— Прокукуй, сколько мне лет еще жить?
Я прокуковал тридцать лет.
— Спасибочки! — сказал кукушк и тут же без предупреждения умер.
— Он так назло делает! — пояснили мне часы и затитикали. — Умирает, каналья, каждый день — не то от счастья, не то от смеха. А потом опять восстанавливается. Как спица Пфенинг из пепла.
На небе появился фанерный месяц. Я повернул домой.
Сверху на меня падали открытки: «С Новым годом, дорогой друг!»
Загадочный портрет
(История одной находки)
На карте мировой живописи есть еще белые пятна, иными словами — темные места. Таким темным местом явился для меня один портрет, яркий документ своей эпохи. Но какой эпохи — оставалось загадкой. Месяцы кропотливого труда в БАНе, а говоря точней — в Библиотеке Академии наук — не принесли заметных результатов.
Тогда я вновь посетил тот зал и посредством одного из пальцев стал осторожно осматривать картину. Здесь-то мне и пришла на помощь служительница, проснувшаяся от шума.
«Что вы делаете?! — закричала она. — Это же девятнадцатый век!»
«Как?! — ахнул я. — Этот яркий документ эпохи дошел до нас из девятнадцатого века?!»
И служительница объяснила: «Мы барахло не вешаем! У нас сугубо девятнадцатый век! Потому как при входе в зал — объявление: «Искусство девятнадцатого века»!».
Загадка была разгадана. Оставалось только узнать, кто же он, автор этого портрета? Месяцы кропотливого труда в БАНе, а говоря короче — в Библиотеке Академии наук — не принесли заметных результатов. Был только установлен размер полотна.
И вновь я посетил тот зал и стал осторожно колупать краску. И вновь мне пришла на помощь проснувшаяся служительница.
«Не хапай пальца́ми картину Кипренского!» — закричала она.
«Как?! — ахнул я. — Это полотно принадлежит кисти Ореста Адамовича Кипренского, художника самобытного дарования?»
И служительница объяснила: «В нижнем углу подпись. Очи-то разуй!»
Я снял очки: действительно, в нижнем углу стояла подпись — Кипренский.
Загадка была разгадана окончательно. Оставалось только узнать, кто же изображен на портрете. Я уже запарился в БАНе, а попросту говоря — в Библиотеке имени Академии наук, — но картина не прояснялась. Было установлено только, что портрет — задумчив, кучеряв, в бакенбардах и с руками, сложенными на груди. И вновь я посетил тот зал и посредством верхних конечностей стал осторожно ощупывать бесценное полотно. И вновь мне пришла на помощь проснувшаяся служительница.
«Руки прочь от Пушкина, бурбон!» — закричала она.
«Как?! — ахнул я. — Это портрет отца нашей литературы Пушкина?»
И служительница объяснила: «Вот же табличка присобачена!»
Я снял с очков пот; действительно, рядом была присобачена табличка: «Кипренский. Портрет Пушкина».
Страшная догадка мелькнула в моей голове! Я положил руку на плечо скромного труженика охраны памятников старины и сказал: «Знаете ли вы, старина, немым свидетелем чего сейчас являетесь? Вы являетесь свидетелем разгадки портрета Пушкина, автора текста к песне: «Подъезжая под Ижоры».
И служительница сказала мне: «Идите в баню!»
И я действительно пошел отмываться в баню при Библиотеке Академии наук.
Загадка была почти разгадана. Оставалось только узнать: чьи отпечатки пальцев на замечательном портрете Пушкина?
Оружием стиха
(Письмо в редакцию)
Уважаемая редакция!
Я заметил, что вы не публикуете мои стихи, но почему-то публикуете стихи других поэтов. В частности, такого еще молодого поэта, как Сергей Есенин. Конечно, этот поэт способен на многое, но кое-что в его стихах режет слух и мучает душу. И это не только мое мнение, но, думаю, и мнение некоторых авторов статей о творчестве Есенина.
А его творчеству посвящено много статей. Например, строчкам:
«Я зажег свой костер,
Пламя вспыхнуло вдруг», —
посвящена статья 98-я.
А строчкам:
«Луну, наверное,
Собаки съели», —
посвящена уже статья 181-я, которая гласит, что заведомо ложное показание наказывается лишением свободы на срок до одного года.
В последнее время вы все чаще высказываете мысль, что судить писателя надо по законам, им же самим созданным.
Но как, например, оценить такую строчку:
«Мял цветы, валялся на траве»?
В 50 рублей.
А за строчку:
«А пойдемте, бойцы, ловить кречетов», —
полагается уже штраф до 200 рублей.
Порой поэт строг к себе, например, когда пишет:
«И похабничал я, и скандалил!»
Ибо унижение достоинства человека строго наказуется.
Есенин сам чувствует личную ответственность, когда пишет:
«Хулиган, я, хулиган.
От стихов дурак и пьян».
Ибо лицо, нарушившее порядок в состоянии опьянения, несет уголовную ответственность.
Огромная работа проделана поэтом в стихотворении:
«Я бродил по городам и селам…»
Ибо систематическое занятие бродяжничеством или попрошайничеством наказывается исправительными работами.
Не знаю, испытывал ли Есенин лишения, когда писал:
«Я на эти иконы плевал».
Но в принципе и такое деяние наказывается лишением свободы.
Правда, часто в стихах Есенина звучит голос совести: например, когда он признается, что «по крови — степной конокрад». Добровольное признание снимает вину.
Но жизненный срок произведений поэта не одинаков. Например, срок стихов:
«И, твердо простившись с пушками,
Решил я в стихах воевать», —
от трех до семи, а в военное время до десяти лет.
Стихи — сильное оружие. И Есенин, конечно же, хорошо это знает:
«Мой горький буйный стих
Для всех других —
Как горькая отрава».
Такое деяние, как отравление, наказывается исправительными работами на срок до одного года с конфискацией ядовитых веществ.
Вместе с тем видно незнание поэтом Уголовного Кодекса РСФСР.
«Зацелую допьяна, изомну, как цвет,
Хмельному от радости пересуду нет».
Но пересуд как раз есть: если обвиняемый подал заявление в течение десяти дней со дня вынесения приговора.
Каждое стихотворение Есенина — это приговор, и в первую очередь — самому себе:
«И первого
Меня повесить нужно», —
пишет он.
Огромный срок жизни выпал на долю есенинских стихов. Сам же поэт
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Карусель - Семен Теодорович Альтов, относящееся к жанру Юмористическая проза. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
