Дмитрий Минаев - Поэты «Искры». Том 2

232. ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ

Баллада

Утро позднее. Небо туманноеНад столицей как саван висит,И движенье кругом беспрестанное —Шум, и говор, и звон от копыт.Всё торопится, с ног всё сбивается,Словно времени каждому нет,Но столица не той представляется,Как назад тому двадцать пять лет.Вновь проложены улицы многие,Омнибусы бегут на парах;Репортеры, как мухи двуногие,На воздушных летают шарах.Электричеством весь освещаетсяПетроград… Каждый день, например,Домонтович, чтоб в Думу отправиться,Приготовить велит монгольфьер.Посмотрите — кругом не Европа ли?Питер с Лондоном спорить готов.Обессмертили Струве в ПетрополеЧрез Неву пять висящих мостов.Телефоны связали все здания,Все жилища: при помощи ихКомпозиторов новых созданияМожно слушать в квартирах своихИ, забыв суматоху напрасную,В зимний или в осенний сезонЧтоб не бегать в погоду ненастную,Можно сплетничать чрез телефон,Разболтавшись при этой оказииС «дамой сердца» удобно весьма…Две-три лишних явилось гимназииИ чрез пятый-шестой дом — тюрьма.Словом, всюду прогресса знамения,И хоть два миллиона людей —Невских жителей, стало всё ж менееЗавирательных прежних идей.Перестроилось общество заново,Места нет в нем реальным творцам;Пять домов генерала МартьяноваОтдаются бесплатно жильцам.

На Неву из Усолья далекогоПрикатил коммерсант-сибиряк;От казны был тяжел кошелек его,Сам он был далеко не из скряг.Новичком он явился в Петрополе,И при виде различных чудесНе однажды глаза его хлопали:Восхищал его невский прогресс.Всё его возбуждало внимание,Так что с раннего часто утра,Свой восторг предвкушая заранее,Он чуть свет покидал номераИ по городу рыскал богатому,Где смущал его грохот и гул…Раз — знаком уже был Петроград ему —В лавку книжную он завернул.«Подписаться хочу на газету я,А притом и на толстый журнал.Укажите, по правде советуя,Чтобы сам я впросак не попал,Чьи изданья в ходу теперь более?»— «Господина Суворина. Он,Знать такая далась монополия,Всю печать нынче за́брал в полон.Да-с, один завладел прессой целою,И других соиздателей нет.Все журналы — я список вам сделаю —„Огонек“, „Голос“, „Слово“ и „Свет“,„Время новое“, „Речь“, „Иллюстрация“,„Нива“, „Вестник Европы“ и „Сын“(Чтоб в руках была целая нация)Издавать стал Суворин один,Чем ужасно была раззадоренаОтставных журналистов толпа…»— «А вот эта чья лавка?» — «Суворина.В книжном деле нет выше столпа:Он убил магазины все книжные,И бороться нельзя с ним никак.Верьте в слово мое необлыжное…»Лишь руками развел сибиряк,Речь приказчика важного слушая,И, покинувши лавку, шептал:«Видно, бил лишь в Сибири баклуши я,Если дива такого не знал…»

Суета на проспекте обычная.Сибиряк по панели бредет,Погружен в размышленья различные,И, лицо свое пряча в енот,Чтоб от ветра избавиться резкого(Петербургский неласков зефир),До угла дотащился он НевскогоИ Владимирской; видит — трактирС освещенной парадною лестницей.К ней стремятся в обеденный часТуз-делец с рыжекудрой прелестницей,Правовед, только кинувший класс,Аферисты, валеты червонные,Бюрократы, шагистики цвет,И татары, как бы окрыленные,Их в особый ведут «кабинет»Или в общую залу громадную…Увлеченный толпой, наконецВ ту же залу трактирно-наряднуюПробрался и сибирский купец.Заказавши уху со стерлядкою,Блюдо редкое очень зимой,Он спросил у слуги с миной сладкою:«А чей это трактир, милый мой?»И, вопросом смущенный сильнее, чемВсякой грубостью, молвил слуга:«Куплен он Алексеем СергеичемБыл у Палкина втридорога́».— «Куплен кем? Человеку нездешнемуТы толковее должен сказать:Алексея Сергеича где ж емуПо единому имени знать.Кто такой он?» Татарин куражится,Посмотрел на купца, словно зверь:«Господина Суворина, кажется,Знает каждый младенец теперь».

Вечер. Прежнего сада ДемидоваНе узнать. В нем огромный вокзал,И каскадно-заманчивый вид егоВсех невольно к себе привлекал.А в вокзал так и ломится публикаТоропливо с различных сторон:Ей знакома газетная рубрика,Что гласит: «Вновь открыт Демидрон».Можно здесь позабыть важность чинную,Все дневные заботы и труд,—И валит, и валит в залу длиннуюПетербургский скучающий люд.На эстраде — певицы французские,Знаменитостей целый реестр;Музыканты приезжие, прусские,Занимают огромный оркестр;Плясуны и плясуньи канатные,Много клоунов, «Новый Боско»,Шансонетки клубнично-приятныеИ игривые, точно клико;Блеск и шум, гул толпы прибывающей,Полусвета отборный цветник,Самый воздух слегка одуряющий —Всё влечет в Демидрон в этот миг.Сибиряк сбросил шубу тяжелую,Занял кресло в четвертом рядуИ певицу в трико, полуголую,Созерцает в каком-то чаду,То краснеет, то, жмурясь, волнуется(Он недаром родился в избе),А сосед его просто беснуетсяИ отхлопал все руки себе.Атмосфера такая уж жгучая,Быть нельзя хладнокровным никак…Вот, дождавшись удобного случая,Речь с соседом завел сибиряк:«Превеселое здесь заведение,И пьянит оно, словно вино,Только думаю — на поведениеМожет действовать дурно оно».— «Почему же?» — взглянул вопросительноНа купца еще юный сосед.— «Да уж очень здесь всё соблазнительноИ обычной пристойности нет».— «Отстало́е у вас очень мнение…»— «Чей же, сударь, теперь Демидрон?»— «Лишь на днях перешел во владениеАлексея Суворина он».— «Как, и здесь он поспел?» — «ВоротилоюСтал он первым у нас на Неве,Стал финансовой нашею силою,Да и в прессе стоит во главе.Хоть в идеях дошел до убожества,Но барыш от изданья таков,Что имеет он портерных множествоИ четыреста шесть кабаков»

День субботний. Погода суровая,Жмется каждый столичный жилец,Но отправился в бани торговыеПо привычке сибирский купец,Взял фуфайку, в дороге полезную,И с бельем небольшой узелок,Занят думой одной разлюбезною:«Поскорей бы залезть на полок!»Вот и баня. Дверь настежь растворена.Но уж сам порешил сибиряк:«Вероятно, здесь бани Суворина?»И швейцар отвечал: «Точно так…»

233–234. НАРОДНЫЕ МОТИВЫ

1. «„Ты куда бежишь?“ — „Купаться“…»

«Ты куда бежишь?» — «Купаться»,—Крикнул сын из-за угла,И старуха-мать ругатьсяПо привычке начала:«Попадись-ка мне, парнишка,Встрепка будет, — погоди!..А утонешь если, Мишка,То домой и не ходи».

2. ЛУННОЕ ЗАТМЕНИЕ

По селу идет с котомкой        Отставной солдат.В небе светит полный месяц,        Звездочки горят.

Всюду тихо; только где-то        Лает сонный пес.Вдруг солдат остановился,        В землю словно врос.

«Что за диво! Тучки малой        Нет в выси небес;Надо мной сейчас плыл месяц,        Плыл и вдруг исчез.

Про затменье толковали,        Помню, господа,Но его мне не случалось        Видеть никогда».

В этот миг ему навстречуМужичок. «Земляк,Что вдруг с месяцем случилось?Не пойму никак.

Не успел набить я трубки,        Месяц с неба — прыг…»— «Я, голубчик мой, нездешний»,—        Отвечал мужик.

235. БЛУДНЫЕ ДЕТИ