Нелюбимые - Дмитрий Болдин

— Меня?

— Тебя никогда. — Я закуриваю сигарету, но ее сразу же забирает Аня, затягивается и возвращает мне обратно.

— Мой бывший муж говорил ­что-то похожее. — Аня запрокидывает голову на спинку скамейки и выдувает дым. Я наблюдаю, как он растворяется в воздухе, а потом сам затягиваюсь.

— Хорошо, что он бывший.

— Согласна.

— Ань?

— М-м?

— Мне хорошо с тобой. Очень.

— И мне, Макс. Жаль, что я тебя не увидела маленьким.

— Ты тогда чем занималась?

— Не знаю. Наверное, на журфаке училась, а может, уже работала…

— Господи, сколько же лет ты в этом глянце?

— С тех пор, когда деревья еще были большими. — Аня правой рукой пытается дотянуться до ветки ближайшего дерева, но у нее не получается.

— Тебе не надоело это все?

— Не знаю. Мне еще ­что-то нравится, но не все.

— А мне кажется, что это крысиный мир, — говорю я. — Все по головам скачут, чтобы пробиться выше, а надо занимать очередь в спасательную шлюпку.

— Ну, так устроены большие компании. Мы же не работаем в независимых изданиях, мы с тобой работаем в журналах, которые входят в большие корпорации. Ты — в одной, я — в другой.

— Давай уйдем?

— Куда?

— Просто уволимся одним днем, и все.

— А что изменится?

— Видеться сможем свободно хотя бы.

— Ты уверен?

— Угу.

— Ты сможешь свободно со мной видеть…

— Смогу, — перебиваю я, чтобы она не продолжила.

— Макс. — Аня долго смотрит мне в глаза, и у меня замирает сердце. Я думаю, что зря поднял эту тему. — Тебе сколько лет?

Мы начинаем смеяться, она снова выхватывает у меня из рук сигарету, затягивается и возвращает. Я снимаю крышку со стакана, кидаю в него сигарету, а потом резко притягиваю к себе Аню и целую ее в губы, чувствуя запах ментолового табака. Левой рукой аккуратно беру ее за шею, касаясь большим пальцем мочки уха, и она, выгибая спину, глубоко вдыхает, обнимает мое лицо ладонями и выдыхает, слегка прикусывая верхнюю губу. Я запускаю руку под ее пиджак и обхватываю талию, целуя щеки, глаза и снова губы, а потом закидываю ее ноги к себе на колени, глажу правую лодыжку и запускаю пальцы в туфли. Аня прижимает мое лицо к своей шее, от которой пахнет Serge Lutens, и я целую ее ключицы.

— Остановись.

Я продолжаю целовать ключицы, а она крепче прижимает мою голову, запускает правую руку под воротник моей майки, но резко отдергивает ее и снова шепчет:

— Макс, стоп-стоп-стоп. Тормозим. Мы сейчас заведемся, — тихо говорит она, — а мне еще возвращаться в офис. Я же не могу приехать такая.

К­акое-то время мы сидим молча, потом я поднимаю голову и касаюсь носом кончика ее носа.

— Ань?

— Что?

— Почему ты не спала вчера?

***

Тяжелая капля дождя падает на мою руку, я вижу перед собой стеклянную башню, верхние этажи которой сливаются с грозовой тучей, и понимаю, что не заметил, как дошел до дома. В квартире Алиса сидит на диване перед работающей плазмой, в кадре ­кто-то поскальзывается в ванной, роняя стеклянную бутылку, и падает прямо на осколки. Этот ­кто-то смотрит, как из его руки бежит кровь, но ничего не делает — просто наблюдает. Я присаживаюсь рядом с Алисой, которая поджимает под себя ноги, натягивая на колени майку с логотипом NBA. В комнате сильно пахнет травой, и я зажигаю стоящую на столе свечу. Алиса убавляет звук плазмы, демонстрирующей уже следующий эпизод фильма, в котором голая блондинка, танцуя, перешагивает через двух лежащих на ковре парней, те гладят ее ноги, а затем берут за руки и притягивают к себе. За всем этим с дивана наблюдает молодой парень, которому не очень нравится то, что происходит.

— Ты рано сегодня, — замечает Алиса. — Ч­то-то случилось?

— Да вроде бы нет. Просто не спал практически сегодня.

— Точно. А мне хорошо спалось, но ничего не снилось. Тебе снилось ­что-нибудь?

— Я… не помню. — Смотрю на окно, по которому быстро стекают капли дождя.

— Значит, ничего. Если бы снилось, то запомнил бы. Вчера хорошо было.

— Да, — выдыхаю я. — Классный вечер.

— А когда фотографии будут?

— Какие?

— Меня вчера ­кто-то фоткал у вашего логотипа.

— А-а-а, сегодня пришлет все фотограф. Наверное, он еще не успел отобрать.

— Странно, — удивляется Алиса. — У других я уже видела фотографии с вечеринки. А мы фотографировались?

— Ты же только что сказала, что позировала у логотипа.

— Вдвоем?.. Мы вдвоем с тобой фотографировались вчера?

— Не помню, — отвечаю я, хотя знаю, что нет.

— Ну посмотрим, когда фотограф снимки пришлет. — Алиса кладет ноги мне на колени, придвигается и спрашивает: — Как тебе?

Она пролистывает сайт в телефоне — одни кеды Golden Goose сменяют другие. Показывает модель, у которой звезда сбоку то ли вышита розовыми нитками, то ли облеплена маленькими пайетками.

— Прикольные, — говорю я.

— Или лучше высокие? — Алиса прокручивает страницу дальше и показывает новую пару.

— Эти, — подтверждаю я и возвращаюсь к телевизору; на экране истекающий кровью герой с забинтованной рукой уже сидит с ­кем-то на встрече. — Что за фильм?

Алиса смотрит на экран, о ­чем-то думает и отвечает, что не знает. Она начинает переключать каналы, а я поворачиваю голову в сторону спальни и вижу, что на столике у кровати стоит пустой стакан, а рядом лежит надорванная упаковка от таблетки, которую я оставлял вчера ночью.

— Вечером на показ идем, — говорит Алиса.

— Какой? — уточняю я, рассматривая черный цвет лака на ее ногтях.

— Леха же звал. Показ на крыше ЦУМа сегодня.

— Мне он сегодня ничего не говорил.

— А вы сегодня виделись?

— Угу, он заезжал ко мне на работу.

— Странно, — удивляется Алиса. — Он мне тоже ничего не говорил про вашу встречу.

— Сегодня и отца видел, — ­зачем-то добавляю я и спускаюсь на диване чуть ниже, чтобы голова полностью лежала на подушке.

— О-о-о, как дядя Витя поживает?

— Хорошо, кажется. Загорелый.

— Отдыхал ­где-то?

— Понятия не имею. Я и твоего отца видел, — поворачиваюсь я к Алисе, а она непонимающе смотрит мне в глаза.

— Где? — Алиса берет из пепельницы затушенную самокрутку, вертит ее в пальцах, но потом кладет обратно и ­что-то ищет рукой под подушками. Достает оттуда зеленую электронную сигарету и затягивается.

— Интервью с ним было, ­что-то про экономику рассказывал.

— А-а-а, — выдыхает Алиса, — я думала вживую.

— Нет, вживую не было его.

Алиса ложится головой мне на колени и раздвигает ноги. Я кладу руку на ее плоский живот, одновременно уставившись на экран плазмы. Появляется заставка передачи про путешествия, где ведущий в белой майке рассказывает, что этот выпуск посвящен Вероне.

— Ты был в Вероне? — спрашивает Алиса, берет мою руку и водит ею по своему телу, отчего я начинаю возбуждаться.

— Нет, только видел концерт Jamiroquai в записи оттуда.

— Он классный, — говорит Алиса и спускает мою на руку к своим трусикам. — Давай съездим?

— Куда? — Я хочу, чтобы она остановилась. — На Jamiroquai?

— Нет. — Алиса поднимает мою ладонь выше, проводит ею по своей груди и останавливает у шеи. — В Верону.

Я ничего не отвечаю, просто пытаюсь сконцентрироваться на одной точке на экране, но ничего не получается. Алиса сжимает руку на своей шее, а потом облизывает мой указательный и средний пальцы, после чего запускает их себе в трусики.

— Жалко, тут окна не открываются, — замечает она,