В погоне за убежищем - Коулc Кэтрин

каждым моментом своего выбора. Когда сама управляешь своим удовольствием.

Я вздрогнула снова, его пальцы вызывали мелкие землетрясения внутри. Но мои руки потянулись к его футболке, я ухватилась за ткань, стянула ее вверх, на мгновение потеряв его пальцы. Но эта секундная потеря лишь сделала возвращение ощущений вдвое острее.

И разве жизнь не об этом? Иногда потерять что-то, чтобы потом еще сильнее ценить, что оно есть.

Пальцы Трейса закружили внутри меня, и я тихо застонала. Пришлось ухватиться за его плечи, чтобы удержаться, ногти впились в упругие мышцы, пока кончики его пальцев медленно скользили по моим внутренним стенкам.

— Не кончай, — приказал он. — Я хочу почувствовать каждую дрожь. Каждый толчок. Хочу знать, как это — утонуть в тебе.

Я встретила его взгляд.

— Пожалуйста. — Мне было нужно это. После всех этих дразнящих касаний, недомолвок, прерываний я должна была узнать, что значит слиться с этим мужчиной полностью. Получить всего его, без остатка.

— Я недавно проверялся, — сказал Трейс, не отводя от меня глаз. — И у меня давно никого не было.

— Я тоже. И я пью таблетки. Я хочу почувствовать тебя всего. Никаких полумер.

Трейс чуть привел бедра в движение, стянул вниз свои пижамные штаны. Моя рука сама потянулась, обхватив его горячую плоть, проведя вверх-вниз — раз, другой, третий.

— Элли, — низко прорычал он. — Ты сводишь меня с ума.

Я прижала губы к его губам.

— Потеряйся во мне вместо этого.

Его пальцы исчезли, и тут же крепкие ладони обхватили мои бедра. Ни толчка, ни намека на то, чтобы вести меня — он позволил мне быть ведущей, глядя прямо в глаза.

— Твое представление. Твоя жизнь. Что угодно, что тебе нужно.

Ком встал в горле. Этот мужчина видел каждую мою грань и позволял ей быть, позволял ей сиять. Такой, какой она хочет.

Я опустилась на него, и веки дрогнули. Растяжение было таким полным, что почти захватывало дух. Но я впитывала все до мелочей: аромат Трейса вокруг, его пальцы, крепче сжимающие мои бедра, ощущение того, что он наконец целиком во мне.

— Не отводи от меня эти глаза, Вспышка. Хочу видеть тебя всю. Хочу видеть, как бледно-зеленый загорается пламенем.

Я распахнула глаза и встретила его темно-зеленый взгляд. Было что-то в том, что наши глаза разделяли один цвет. Мы словно две стороны одной медали — свет и тьма, балансирующие и сливающиеся в то, чего никто из нас не смог бы создать в одиночку.

Я приподнялась и опустилась вновь, не отпуская его ни на миг. Он двинулся мне навстречу, помогая найти наш общий ритм. Свет и тьма закружились вместе.

Его большой палец обвел мой сосок, а затем он скрутил твердый кончик пальцами. Будто кто-то зажег бенгальский огонь прямо надо мной, и искры разлетелись по коже. Движения мои стали быстрее, и растяжение скольжения почти утягивало меня под себя.

Но я не отрывала взгляд от его глаз.

— Пожалуйста, — выдохнула я.

— Нужно больше, Вспышка?

— Да, — сорвалось с губ.

Он дал мне это, как и обещал. Его пальцы сжали мои бедра крепче, и он начал мощно входить в меня, сильные бедра толкали все глубже. Мой рот приоткрылся, и я, дрожа, принимала все — его силу, его эмоции, его потребность.

Мы встретились там, в отчаянной точке, отдавая все, что чувствовали. Страх перед нависшей опасностью. Ожидание неизвестного у самого порога. И то чувство, которое мы еще не осмелились назвать.

Его палец нашел мой клитор и закружил.

— Вот моя девочка. Мы дойдем до этого вместе.

Круги становились все теснее, и струна внутри меня натянулась до предела.

— Дай мне увидеть пламя в этих бледно-зеленых. Дай посмотреть, как ты горишь. — Еще одно легкое движение по клитору и я вспыхнула.

Я сжалась вокруг него, когда оргазм накрыл меня такой силой, что перед глазами мелькнули маленькие радужные всполохи. Но я не закрыла их. Не потеряла его из виду ни на мгновение.

Он выгнулся, проникая в меня еще глубже, находя ту точку, от которой вторая волна накрыла меня с такой мощью, что я вцепилась в его плечи. Он толкнулся еще раз, заполняя меня до конца, и все это время не отводил взгляда.

Я приняла все. Все, что Трейс готов был мне отдать. И среди этого я впервые за долгое время почувствовала себя собой — той, которой всегда должна была быть.

40

Трейс

Я напевал себе под нос в такт старенькому хиту из плейлиста, который мы с Элли наконец согласовали. Оказалось, что эта подборка — единственное, что устраивало нас обоих: мой классический рок встретился где-то посередине с ее поп-хитами девяностых. И, как и мы, это удивительным образом работало.

Элли запрыгнула на кухонный стол и закинула в рот малину.

— Выглядит потрясающе.

— А ты выглядишь потрясающе.

Ее волосы были растрепаны так, как это случается только по одной причине. Этот беспорядок только подчеркивал разные оттенки и переливы в прядях. На ней была моя старая футболка «Seattle Sparks» и пара моих боксеров, которые она перехватила резинкой для волос из своей сумочки. И все же она была самым красивым созданием, которое я когда-либо видел.

Элли чуть искоса улыбнулась:

— Ты готовишь мне завтрак. За это ты уже получишь все, что захочешь. Можешь меня больше не убалтывать.

Я потянулся к ней и поцеловал.

— Может, я хочу убалтывать.

— Привыкну к такому и буду избалованной.

— Отлично, — буркнул я, но тут в дверь позвонили, и Грем, спрыгнув с лежанки, рванул к прихожей. — Я открою. — Я выключил плиту и протянул Элли лопатку. — Переложи на блюдо, ладно?

— Ты единственный холостяк, у которого блюдо в комплект к остальной посуде, — крикнула она, спрыгивая на пол.

— Признайся, ты просто восхищаешься моим вкусом, — усмехнулся я, направляясь к двери.

На пороге стояла напряженная Лия, а мимо меня в дом уже пронеслась Кили. Грем, едва завидев свою любимицу, переключился с тревожного лая на радостный, а вот Лия радости явно не излучала.

— Ли, — поздоровался я, удивленный ее появлением.

Ее напряженное лицо помрачнело почти до хмурости.

— Я тебе писала.

— Черт, — пробормотал я. — Извини. Телефон наверху.

Брови Лии чуть приподнялись, и я понял, почему. И ругательства, и отсутствие телефона при мне были для меня нехарактерны.

— Элли, а почему ты в папиной футболке? — крикнула изнутри Кили.

Ответ Элли был не громким, но я разобрал слова:

— Я… э… испачкала свою смесью для панкейков, и он дал мне свою.

— Она тебе слишком велика, — хихикнула Кили.