Нелюбимые - Дмитрий Болдин

ничего не произошло, — отвечаю я, — у нас все хорошо.

— А у вас как, Анна? Все хорошо?

Аня молчит, и я чувствую, как ей тяжело. Мне становится грустно, что все это произошло из-за меня и что мой же отец давит на нее.

— Более-менее, — наконец произносит Аня. — Не волнуйтесь.

— Точно? Я слышал, что издательский дом вас…

— Послушай, — перебиваю я его, — завязывай!

— Да подожди, — резко произносит отец, — это же вы тут решили сыграть в Монтекки и Капулетти современности, а не я. Вы будто сами не знали, к чему это все может привести!

— Все хорошо, — заверяет Аня, — давайте просто…

— Послушайте, — перебивает ее отец. — Я прекрасно знаю, что вы оба остались без работы.

— Да-да, спасибо тебе большое, — говорю я. — Думал, хотя бы не так быстро меня выпиздишь, но ты и здесь обошел всех.

— Да ­я-то тут при чем? — Отцу приносят пасту, корзинку с хлебом и баночку черной икры в тарелке со льдом. — Таковы правила, не я же главный редактор или издатель. Я всего лишь скромный акционер.

— Хватит. Все знают, что только с твоего позволения со мной бы так разобрались. Там никто ничего самостоятельно не может сделать.

— Еще раз говорю, — отец ножом намазывает икру на хлеб, — это правила.

— Да нет никаких правил, — отвечаю я.

— У тебя их нет, — отец поднимает на меня глаза. — А у остальных они есть. Ну не суть. В общем, Анна, мне очень жаль, что из-за моего сына вы тоже лишились работы. Поэтому можете мне сказать, пожалуйста, как я могу компенсировать моральный ущерб?

— Не лезть в нашу жизнь! — громко произношу я.

— А я не тебя сейчас спрашиваю, а Аню.

— Вы знаете, — вздыхает Аня, — ничего не надо, правда.

— Да прекратите, жить же надо на ­что-то. — Отец откусывает бутерброд и начинает жевать. — Цены вон как взлетели. Еще и курс доллара к руб­лю посмотрите какой. Вообще стало все труднее. Понятно, что весь этот глянец не так много и приносил, но тем не менее жить можно было. Но сейчас у вас обоих и глянца не осталось. И повторюсь, Анна, еще раз простите, что вы попали в такую ситуацию из-за… Максима.

— Слушай, хватит. — Я отодвигаю от себя стакан. — Просто отвалите все от нас, и все.

— И что все? — Отец снова делает глоток вина. — Ты думаешь вообще о том, как ты прокормишь семью, когда она у тебя будет?

— Думаю!

— И как? — спрашивает отец, и Аня поворачивается в мою сторону. — У тебя есть план?

Я молчу и смотрю, как отец вытирает белой салфеткой руки, затем берет бутылку вина и подливает в свой бокал.

— Послушай, времена изменились, ты в прошлом живешь, пап. Уже никто не нуждается в твоих деньгах, все могут сами зарабатывать. А ты по-прежнему довольствуешься своим состоянием, банком и прекратил замечать все вокруг. Ты законсервировался в прошлом и думаешь, что всевластен. Только пойми, твое эго всех достало. Меня — еще в детстве.

— Возможно, — начинает отец, — я остался в прошлом, постарел уже. Но открою тебе секрет: ничего не изменилось. Все как нуждались только в деньгах, так и продолжают в них нуждаться. В этом мироустройстве я не виноват. Так сложилось еще за много веков до нас. Чтобы семья была счастливой, нужно только одно — деньги. Если их не будет — все сдохнут с голода. Вы согласны со мной, Анна?

— Я… — Аня делает глоток воды, — извините, мне не очень уютно вести такой разговор.

— Понимаю вас, — говорит отец и надкусывает бутерброд с икрой. — Позвольте один вопрос, он может показаться неудобным, но я не могу его не задать. Вы позволите?

— Конечно. — Аня еще сильнее сжимает мою руку.

— Вы о детях думаете?

В этот момент внутри меня ­что-то вспыхивает, и я отвечаю за Аню:

— У нас скоро будет ребенок! И я надеюсь, что он не увидит своего деда.

— Ну ничего себе. — Отец кладет на стол ножик и хлеб. — Вот так поворот. Ну и ну. А ­маме-то хоть сказал об этом?

— Нет.

— Прекрасный сын у меня. То есть вы беременны? — Отец откидывается на стуле. — Вот это да. Я думал, что экстренных новостей на этой неделе больше не будет, а тут нá тебе. Ну… я поздравляю тебя, сын. И вас, Анна.

— Поэтому позволь нам самим жить и не лезть в нашу жизнь!

— Слушай, я не собираюсь никуда лезть. Я просто хотел сказать, что даю тебе позицию маркетинг-­директора в моем банке, и все. А у вас, Анна, я хотел узнать…

— Я не пойду к тебе! — перебиваю я отца. — Я уже говорил, что не буду работать на тебя.

— Об этом мы еще с тобой поговорим. — Отец постукивает пальцем по столу и обращается к Ане: — Я хотел узнать у вас, Анна…

Он берет паузу, и в воздухе повисает пугающая тишина, а под столом я чувствую, как моя коленка начинает немного трястись.

— Как бы ­выразиться-то, — прерывает тишину отец. — Давайте как есть. Без поисков правильных слов и формулировок. Сколько нужно вам денег, чтобы вы забыли о нашей семье и больше не появлялись на горизонте?

В этот момент рука Ани выскальзывает из моей ладони. Она в секунду выходит из-за стола и убегает в сторону выхода, после чего я сам отодвигаюсь, но отец в ту же секунду командует:

— Сидеть! — Он бьет по столу ладонью. — Я не договорил.

— Да пошел ты на хер, ты просто больной.

— Ты не понимаешь ничего.

— Я не понимаю? Что я не понимаю?

— Что все это игрушки, вот что.

— Какие игрушки, ты вообще из ума выжил?

— У тебя есть Алиса, на хера тебе эта…

— Да Алиса больше тебе нужна, чем мне. Потому что ее отец дает тебе лицензию, и тебе просто выгодно, что мы вместе. А теперь уж прости.

— А ты не переживай за лицензии, больно умный стал. С этим я разобрался уже.

— В «Ванили» ночью разбирался? И как? Все нормально, поделили все откаты?

— В­се-то ты знаешь, смотрю. Послушай меня хотя бы раз. Ничего хорошего у тебя с этой Аней не выйдет.

— Да что ты лезешь куда не надо?

— Наверное, потому, что ты мой сын.

— Так если я твой сын, то оставь меня в покое.

— Что вы ­планируете-то делать дальше? Никто из вас не ответил мне на этот вопрос.

— Свалим отсюда, — говорю я и наконец встаю из-за стола, закидываю на плечо рюкзак и собираюсь догнать Аню.

— Куда ты ­свалишь-то? Паспорт твой у меня, — бросает в спину отец, и я останавливаюсь. — Сядь обратно. Еще догонишь.

***

Я пристально смотрю в лицо отца, который кладет руки на стол и скрещивает пальцы. Затем оглядывается вокруг и нервно посмеивается, делает глоток воды и поднимает на меня глаза.

— Ты выдохни и послушай меня внимательно. Говорить буду я, а ты просто запоминай.

— Знаешь что?! — пытаюсь возразить я, но отец моментально меня прерывает:

— Еще раз — говорить буду я. Не перебивай. В общем, дорогой сынок, что произошло, то произошло, время назад откатить нельзя. Я дал добро на блокировку тебя в этой дыре под названием W только потому, что будущего у тебя там нет, а только вечеринки и модели тупые. При этом ты ­довольно-таки успешный в своей области, у тебя хорошо выходит обхаживать клиентов, проводить им