Ты тоже видишь смерть - Морита А

и пошел к бабушке в больницу, а то я совсем бросил ее с тех пор, как увидел цифры. Хотелось поговорить еще хоть раз напоследок.

По дороге я посматривал то на часы, то на экран телефона: вдруг что-то написали? Наверное, они уже шли в кинотеатр.

Вскоре после цветочного магазина показалась и больница. Самая большая в городе — говорят, из некоторых палат даже видно летний фестиваль фейерверков.

В коридорах, несмотря на будний день, царило давящее на нервы оживление, и я постарался как можно скорее прорваться к лифту.

В комнате отдыха на четвертом этаже несколько пациентов смотрели телевизор и болтали. Честно говоря, шум меня раздражал.

Девушку, которая тут постоянно рисовала, я не увидел. Ей тоже остались считаные дни. Наверное, бедняжке уже не до рисунков. Я пошел дальше, к бабушкиной палате.

Бабушка, разумеется, читала очередную толстую книжку. Две цифры — 83 — колебались над ее головой, не давая отвести от них взгляд. Ну и черт с ними.

— Какие гости! Устраивайся, — привычно улыбнулась бабушка, когда меня заметила.

— Привет. Что читаешь?

— Английское фэнтези. Очень интересно, дам тебе почитать, когда закончу.

— Угу, спасибо, — ответил я, но голос плохо слушался: мне не суждено прочитать эту книгу.

— Вот, угощайся. — Как обычно, бабушка предложила мне печенье. У меня с самого утра во рту маковой росинки не было, так что я с готовностью взял три штучки. — Погоди-ка, а сегодня разве выходной? Как же школа?

— У нас годовщина ее основания.

— Вон оно что.

Даже во время разговора я то и дело косился на телефон. И каждый раз облегченно переводил дух: Куросэ все еще не писала.

Минут через двадцать я решился задать бабушке вопрос, которым в последнее время всех мучил:

— Бабуль, слушай. Скажи, зачем ты прожила жизнь?

— Что это вдруг за вопросы такие? — неловко улыбнулась она, как всегда, когда я капризничал.

— Ну то есть в чем для тебя смысл жизни? — уточнил я, поняв, что слова подобрал дурацкие.

Она у меня все-таки долго прожила. Я надеялся, уж ее-то ответ отзовется у меня в груди.

Я явно застал ее врасплох, но она все-таки ответила:

— Дай-ка подумать… Сложно сказать. Мне кажется, такие вещи понимаешь уже на пороге смерти.

— Как-как?

— Ты не ослышался. В последние мгновения. Надеюсь, ты тоже проживешь полную жизнь без сожалений, — ответила она не совсем то, что я хотел от нее услышать, но зато в своем стиле.

Вот только я доживаю последние дни, и на пороге смерти мне предстоит много в чем раскаиваться.

— Еще я, кроме всего прочего, живу ради твоих визитов.

Мне вдруг вспомнились слова покойного менеджера Кимуры: «Ради себя — тоже ради других». Когда меня не станет, у бабушки окажется на одну причину меньше жить. Меня мало заботило, что я умру, но вдруг захотелось хотя бы пережить бабушку.

— Кстати, твой дедушка у меня как-то спрашивал то же самое, — припомнила с теплой улыбкой бабушка, пока я молчал.

— Что он был за человек? — вдруг полюбопытствовал я.

Мама постоянно говорила, что он был упрямый и неусидчивый. Я его видел разве что на фотографиях и подробно никогда не спрашивал о нем.

— Он у тебя был настоящий герой.

— Герой? — Словечко, которое использовала бабушка, мало вязалось с тем образом, который у меня успел сложиться, и от неожиданности я переспросил.

Все с той же мягкой улыбкой она продолжила:

— Твой дедушка спас несколько человек. Про него даже в газетах писали.

Сердце застучало.

— То ребенка тонущего из воды вытащит, то не даст одному человеку прыгнуть под поезд. И постоянно такие истории с ним случались.

— Ого! А мама говорила, что он был себе на уме, и я как-то даже не думал…

— Хи-хи. Он постоянно перекраивал планы, иногда прямо на ходу. Загадочный был человек.

Чем больше я слышал, тем сильнее убеждался в своей теории. Получается, я унаследовал эту силу от него. Только, в отличие от меня, он свои способности использовал во благо и без малейших колебаний.

— Незадолго до свадьбы тоже был случай. Мы сели в автобус, и вдруг ему что-то взбрело в голову, он устроил большой шум и велел всем немедленно выходить. Я его послушалась и сошла на ближайшей остановке, а остальные не обратили внимания. Сразу после этого случилась авария, пять человек погибло.

— А дедушка?..

— Сильно поранился, его госпитализировали, — грустно объяснила она, сжимая руки на груди.

Думаю, та авария была страшнее, чем я даже могу себе представить.

Бабушка закашлялась, и я погладил ее по спине:

— Все хорошо?

— Да, я в порядке.

Она устало опустилась на койку и закрыла глаза.

Так и вижу, что там произошло. Дедушка увидел цифры у людей в автобусе и попытался всех их вывести по возможности. Но ему мало кто внял, и в итоге они угодили в катастрофу.

Я восхищенно вздохнул. Попытался представить, как бы я поступил на его месте. Это нетрудно: если бы я как-нибудь по пути в школу зашел в автобус и увидел там нули над головами пассажиров, то пулей выскочил бы наружу. Тут же нажал бы кнопку с требованием остановки, бросился водителю в ноги — все что угодно, лишь бы поскорее открыл дверь. И палец о палец бы не ударил, чтобы спасти пассажиров.

Даже не сомневаюсь, что так бы все и было. Я всегда следил за обреченными издалека, с островка безопасности. Считал, что так правильнее, и даже не сомневался в своей правоте.

А вот дедушка рисковал собой ради совершеннейших незнакомцев. Бросал вызов судьбе и менял ее. Может, героизм стоил ему жизни, но зато он спас перед смертью много людей. Моя полная противоположность. Я почувствовал себя таким слизняком и ничтожеством, что выступили слезы.

— Как-то раз… — Я думал, бабушка уснула, но она тихо продолжила, и я поспешно вытер глаза. — Как-то раз дедушка поехал с Юмико на рыбалку и утонул в реке. Забросил удочку, ушел и не вернулся. Юмико считает, он поскользнулся где-то, пока искал рыбное место. Но я думаю, она не права. Наверняка не знаю, но уверена, что что-то случилось, — рассказывала она сквозь слезы.

Бабушка с ним долго прожила, и я, увы, догадывался, что она имеет в виду…

Что дедушка опять попытался кого-то спасти.

Бабушка сказала, что только перед смертью понимаешь, зачем ты жил. Интересно, о чем в последние мгновения думал дедушка?

А я? Мне умирать через пять дней — я-то найду ответ на вопрос? Я готов к встрече со смертью?

Наконец бабушка тихо засопела, и я дал волю нахлынувшим чувствам, из глаз хлынуло ручьем. Я изо всех сил старался не всхлипывать, но слезы не вытирал, и они так и катились по лицу.

От этого цифры над ее головой расплывались. Скорее всего, с ними я уже ничего не сделаю, ведь она и так уже лежит в больнице.

Но как насчет Кадзуи? Вдруг его еще можно спасти?

Куросэ считает, сила нам дана, чтобы спасать родных и близких. Дедушка тоже не щадил сил, чтобы бросить вызов судьбе. А я…

Разве я могу так просто отпустить Кадзую на верную смерть? Нет, конечно!

Я подорвался бежать даже прежде, чем пришел в себя. Меня словно подталкивали в спину, и я летел как ветер. Не в силах ждать лифта, пронесся по лестнице, перепрыгивая ступеньки. На меня кричали все встречные медсестры, но я только извинялся и бежал дальше.

До чего странно. Я, столь смиренно принимавший судьбу, теперь так отчаянно бросился в бой. Казалось, что до сегодняшнего дня я просто не мог выбраться из ловушки упрямства.

Сначала спасу Кадзую, а потом уже и умирать будет не так страшно. Может, даже найду на смертном одре ответ, который так отчаянно искал. Все мои мысли поглотило новое стремление.

Я на бегу достал телефон и набрал Куросэ. Но увы — хотя фильм уже, по идее, закончился, она не подходила к трубке. Попытал счастья с Кадзуей, но с тем же результатом.

В округе я знал