Ты тоже видишь смерть - Морита А

притом Кадзуя весело помахал девушке рукой, и она с улыбкой ответила ему тем же.

— Арата, тебе бы тоже влюбиться. И вообще, позвал бы Куросэ-тян на свидание! — Когда мы прошли турникеты, друг весело пихнул меня локтем под ребра.

Я фыркнул и парировал:

— Мы с ней просто друзья.

Нельзя без пяти минут покойнику заводить отношения. Только время на ветер и лишние слезы. В день, когда я увидел, какой мне отмерен срок, я отказался от мыслей о любви.

— Но вы же два сапога пара!

Я не нашелся что возразить и ускорил шаг. На улице все-таки закрапал дождь.

Когда мы прошли еще немного, меня вдруг осенило. Завтра же годовщина основания школы! Занятий не будет, и, выходит, мы с Кадзуей в последний раз вместе идем учиться. Сердце зашлось, на меня накатило беспросветное уныние. За сотни дней приедается любая рутина, но как только понимаешь, что ей приходит конец, заедает тоска.

Мы с Кадзуей знали друг друга уже лет десять. Я воспринимал как должное, что лучший друг где-то рядом, но вот-вот он навсегда исчезнет из нашего мира. Запоздало пришел вопрос: ну почему именно он? Ладно бы еще я один умер, но Кадзуя-то за что?.. Душили слезы.

Он шел рядом, переживал, как напишет итоговые контрольные на следующей неделе, и на сердце у меня тяжелело с каждым шагом. Я вставлял вежливые, ничего не значащие ремарки и всю дорогу держался, чтобы не расплакаться.

— Слушай, — сказал я, когда мы остановились на светофоре. Кадзуя внимательно слушал. — Если тебе так нравится Юи-тян, может, признаешься ей прямо сейчас?

— А? Чего это на тебя нашло? — удивился Кадзуя неожиданному предложению.

— Просто, ну, она же такая симпатичная и милая, того и гляди уведут. И потом… никогда не знаешь, когда грянет погодная аномалия, вдруг еще долго не выпадет осадков?

Я был уверен, Кадзуя пожалеет, что так и не успел признаться в чувствах любимой девушке, и на ходу придумывал натянутые предлоги.

— Так мы ж не в пустыне живем. Будет еще дождь! Конечно, обидно, если у нее появится парень, но будем решать проблемы по мере их поступления.

— А я тебе говорю: лучше признаться, пока есть возможность! Никто не знает, сколько ему отмерено…

Мне показалось, что на миг улыбка Кадзуи померкла.

— Не говори глупостей. Я пока умирать не собираюсь! — И он расхохотался.

Как раз загорелся зеленый, и он первым ступил на зебру. Я горестно вздохнул, что мои аргументы его не убедили, и, сокрушаясь собственной никчемности, последовал за ним.

Я давно не был в школе, но все так же отгородился от одноклассников и достал книгу, как только сел за парту. Кадзуя беззаботно смеялся с друзьями, не ведая, что завтра его жизнь оборвется.

На занятиях я прочитал две книги, поэтому глазом моргнуть не успел, как уроки закончились. Я поспешно собрался и сбежал из людного класса.

И все же, когда миновал длинный коридор, увидел, что друг меня опередил и уже сидит в кабинете кружка за ноутбуком.

— Новая книга?

— Не, играю.

Когда я заглянул ему через плечо на экран, обнаружил, что Кадзуя раскладывает пасьянс.

— Кстати, мы с Куросэ завтра в кино собрались, а заодно накупим книг для кружка. Давай с нами! — позвал друг, не отрывая глаз от игры.

Видимо, моя коварная подруга уже начала приводить план в действие.

— Прости, завтра дела. Но вам хорошо погулять.

— Блин, серьезно? Ну ладно.

Разговор заглох, поэтому я достал конверт с распечаткой.

— Буду читать, — предупредил я друга, и он только смущенно хмыкнул и глотнул колы, которая стояла перед ним на столе.

Итак, я взялся за рассказ. Главный герой, так же как и я, видит, кому сколько осталось жить. Действие начинается в преддверии трагедии, когда герой узнал, что ему и лучшему другу осталось недолго.

Когда-то в прошлом ему не удалось спасти кого-то из близких, и с тех пор он перестал сопротивляться судьбе. Он считает, что правильнее всего принять все как есть.

Однако после увиденного в нем обостряется внутренний конфликт.

Стоит ли дать другу умереть? Разве он потом не пожалеет, что ничего не предпринял?

Ситуация героя отчаянно перехлестывалась с моей, и мы столкнулись с одной и той же дилеммой. Я не собирался спасать Кадзую, но где-то в глубине души все время терзался вопросом: а правильно ли поступаю? До сих пор я отчаянно подавлял внутренний голос и заглушал чувства, но теперь, когда я читал эту историю со стороны, они вырвались на поверхность.

В день гибели друга герой колеблется до последнего, но наконец бросается вон из дома. Звонит другу, но тщетно. Вскочив на велосипед, повсюду ищет товарища. И когда уже готов опустить руки, все же находит.

Герой громко зовет друга. Тот собирается бросаться с моста, но в последний миг останавливается. Оказывается, его чуть не довели до суицида. И вот после трехчасовых уговоров цифры над головой друга исчезают, и он остается жить.

Таким образом, герой все же спасает друга.

Несколько дней спустя герой в попытке спасти собственную жизнь чуть не погибает. Но в последний момент его выталкивают из-под летящей на него машины. Спасителем оказывается… тот самый друг! Выясняется, он тоже видит приближение смерти.

«Я не собирался ничего менять, потому что считаю, что нельзя вмешиваться в течение судьбы. Но ты меня спас, и я решил отплатить тебе тем же».

Как-то раз, еще в начальной школе, друг спас мальчика-одноклассника. Но тот самый мальчик, когда вырос, попал с ним в одну старшую школу и возглавил травлю. Получается, друг сам навлек на себя беду и больше не собирался ничего менять.

После всего, что случилось, они оба изменили взгляды на жизнь и теперь не покладая рук трудятся, спасая других людей. Хеппи-энд.

Слог у Кадзуи отличный, и многие детали нашли во мне живой отклик. Опять же финал неожиданный — в общем, чувствовалось, что у Кадзуи все задатки писателя.

— И как? — полюбопытствовал друг, когда я сложил рукопись обратно в конверт.

Я, осторожно подбирая слова, сказал:

— Хорошо. Очень тронули терзания главного героя и его развитие, и плот-твист в конце, когда он такой: «Что, и ты туда же?!» Как бы сказать… Я рад, что они оба спаслись, — честно признался я. Хотя, пожалуй, финал оставил меня скорее в недоумении, потому что больно все удачно сложилось.

— Да? Ну хорошо, если понравилось.

— Кадзуя, а вот чисто в теории, ты бы как на его месте поступил? На месте главного героя, я имею в виду, — вдруг спросил я.

Я чувствовал, что он писал протагониста не с себя. Но мне стало интересно, как бы он вел себя в моей ситуации.

— А в чем, собственно, вопрос? Ясное дело, друга надо спасать, тут без вариантов! — ответил он так удивленно, как будто я спросил какую-то глупость. В его голосе не прозвучало и тени сомнений, и мне показалось, что мне чем-то больно прилетело по голове. — Я пока писал, искренне пытался понять, что гложет главного героя. Обычный человек на его месте объяснил бы другу, что у него есть такая волшебная способность, и на этом бы все закончилось. Честно говоря, он меня даже подбешивал.

Его слова меня добили.

— Понимаю, — слабо отозвался я.

— Ладно еще когда он ничего не говорил каждому встречному-поперечному, но уж друга-то спасти обязан!

Как это похоже на Кадзую. Он прямой и очень чистый человек. Вот кто подошел бы на роль главного героя — Кадзуя Нодзаки. Мы с ним как будто пришли из разных миров.

— Ну и что с того, что он когда-то кого-то не спас? Это же не повод опускать руки! — распекал Кадзуя героя, которого сам же и описал.

Я не хотел слышать, что еще он о нем скажет, и поспешил сменить тему:

— Можно странный вопрос?

— Странный? Насколько?

Я давно хотел узнать, как он ответит. Хотя мне все равно потребовалось время, чтобы наконец спросить:

— В чем для тебя смысл жизни?

— Это что за внезапная философия?