В погоне за убежищем - Коулc Кэтрин

раздражали. Что-то в их легкости резануло. Я и не подозревал, что мой заместитель знаком с Элли ближе, чем по имени и связи с Линком.

— Объяви розыск, — рявкнул я, жестко выдавая описание машины. Флетчер напрягся, пока я перечислял все, что запомнил. — Хочу, чтобы все свободные патрули искали эту тачку.

— Есть, шериф, — отозвался он и начал передавать ориентировку по рации.

— Пошли, — сказал я, направляясь в свой кабинет с Элли за спиной.

— Почему ты такой мрачный? Это меня яйцом закидали, если что.

— Не напоминай, — рыкнул я.

Элли тяжело вздохнула, пока мы проходили через операционный зал. Бет, завидев нас, вскочила:

— Боже, Элли. Ты в порядке?

— Говорят, яйцо — отличный компонент для маски для лица, — снова выдала Элли натянутую улыбку.

— Пройдись по улицам, посмотри, нет ли чего, подходящего под описание, — велел я.

— Уже бегу, шеф.

— И ты тоже, Райт, — бросил я через плечо Уиллу, который вгрызался в буррито за своим столом.

— Это из-за того, что твою девушку яйцом запустили? Ты уверен, что это не ниже уровня нашего отдела?

Гнев вспыхнул мгновенно, с такой силой, что перехватило дыхание. Я плохо справлялся с яростью — она слишком напоминала мне, чьим сыном я являюсь. Элли, видимо, почувствовала, как во мне закипает, потому что прижалась плечом к моей руке и тихо сказала:

— Спокойно, шеф. Я сама разберусь.

Она метнула в Уилла взгляд, острый, как бритва:

— Очевидно, тебе все равно на страдания яиц. Только посмотри на половину буррито у тебя на рубашке. Впрочем, чего ждать от человека, который говорит, не проглотив?

Фрэнк расхохотался и выдал:

— Жжет, Райт. Она тебя уделала.

— А если тебя не устраивает субординация, можешь выйти вон из двери, — прорычал я. — А пока — дежурство на перекрестках до конца недели.

Райт покраснел до темно-фиолетового, но промолчал.

— Пошли, — сказал я.

Элли пошла за мной в кабинет, я впустил ее внутрь:

— Вон там — ванная. — Я выдвинул нижний ящик шкафчика и достал футболку. На ней было написано: Sparrow Falls LEO Baseball.

Элли взяла выцветшую футболку, провела пальцами по ткани:

— Осторожнее, шеф. Скоро у тебя не останется ни одной. Хотя, думаю, женщины Спэрроу-Фолс не будут возражать.

Черт.

Последнее, что мне нужно, — знать, что Элли представляет меня без рубашки.

— Думаю, у меня еще есть запас. Переоденься. И я — шериф.

Элли прикусила губу, сдерживая улыбку:

— Как скажешь.

Я остался на месте, пока она скрылась в ванной. Пытался не думать о том, что она там делает, но слух выхватывал каждую мелочь: звук воды, щелчок диспенсера с полотенцами, шорох одежды.

Шорох был худшим. Потому что я знал — Элли переодевается. А я — чертов подонок, раз думаю об этом, когда она только что пережила то, что могло напугать ее до смерти.

Дверь распахнулась, и Элли снова появилась в кабинете. Я старался не думать о том, как чертовски хорошо она выглядела в моей футболке, но отрицать это было невозможно. Она завязала свободную ткань узлом на талии и если бы кто-то не знал, мог бы решить, что это часть продуманного наряда.

— Спасибо, — сказала она. — Намного лучше, чем ходить в липкой майке.

Черт. В этот момент я позавидовал собственной футболке.

— Не за что, — отозвался я, голос прозвучал ниже обычного, с легкой хрипотцой. — Как ты себя чувствуешь?

Элли выгнулась, образовав идеальную линию спины, и положила ладонь на ягодицу, потирая ушиб.

Господи.

— Уверена, синяк будет знатный, но, вроде, ничего не сломано.

Я стиснул зубы:

— Ты разглядела, кто бросил яйцо?

Элли покачала головой, и свет заиграл в ее волосах, выделяя пряди рыжего и светлого среди каштановых.

— Нет. Все слилось в одно пятно.

— Тебя кто-нибудь донимал с тех пор, как ты приехала? — спросил я. Вопрос был стандартный, любой жертве нападения я бы его задал. Но здесь было нечто большее. Я хотел знать все секреты Элли, даже если не имел на это права.

Она уставилась на меня, не мигая:

— Серьезно, Трейс? После того, кем был мой отец, ты думаешь, меня тут встречают с пирогами?

Это был не первый раз, когда она называла меня по имени, но сейчас в ее голосе звучала особая нотка — будто между нами появился маленький общий секрет. И все же я зацепился за вторую часть ее фразы.

— Тебе кто-то угрожал?

Элли покачнулась с пяток на носки:

— Ты же знаешь, чем он занимался. Помогал богатым становиться богаче самыми грязными способами. Отмазывал сильных мира сего от наказания. Устранял тех, кто стоял у него на пути.

— Да, он делал все это. Но ты тут при чем?

Она посмотрела на меня так, будто я идиот:

— Я виновата по праву происхождения. Я — плод отравленного дерева. Я не виню их. Я выросла в его доме, жила за счет его грехов.

— Ты была ребенком.

Элли пожала плечами, взгляд опустился к полу:

— Люди думают, что у меня была сказочная жизнь. А я двадцать шесть лет провела в тюрьме.

Во мне все замерло. Гнев поднялся мгновенно — не на нее, а на то, что, возможно, ей пришлось пережить. Я с трудом удержал голос от крика:

— Что, блядь, это значит, Элли?

8

Элли

Слова сорвались с губ прежде, чем я успела себя остановить. Жестокая правда, которую я не хотела никому показывать, особенно Трейсу.

— Ты выругался, шеф. И причем по-крупному. Может, тебе стоит пойти и вымыть рот с мылом? — Я надеялась, что он хотя бы усмехнется. Пусть даже просто дернется уголок губ. Но нет. Ничего.

— Элли… — в его голосе послышалось еле заметное рычание.

Меня передернуло, но не от страха. Если бы я была умной, может, и испугалась бы. Вместо этого мои чертовы соски затвердели под тонким кружевом бюстгальтера.

— Ничего. Это ничего не значит.

Темно-зеленые глаза Трейса приковали меня к месту.

— Сказать, что ты жила в тюрьме, — это не «ничего».

Я качнулась вперед, вставая на носки:

— У всех свои скелеты в шкафу.

Он не отводил взгляда:

— Да. Но я сейчас говорю не со всеми. Я говорю с тобой.

Я нисколько не сомневалась, что любой подозреваемый под этим взглядом ломается за считаные секунды. Казалось, он видит чуть больше остальных. И собирает пазл из фрагментов, которые другие даже не замечают.

— Люди просто не в восторге от моего присутствия. Некоторые считают, что Линк и я и так уже достаточно навредили вашей семье и должны уехать. Линку такого не говорят, потому что он может быть пугающим.